Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Тишина. Только все ближе ощущение чего-то непоправимого.
Вот и дверь в спальню.
— Дехтирель? Даю последний шанс! Раз. Два…
На счет «три» он рывком распахнул дверь, сделал шаг — и едва не выскочил на порог.
В комнате горело около десятка свечей, позволяя увидеть, какой здесь царил беспорядок. Постель скомкана, одеяло валяется на полу, простыни смялись. Тут и там разбросаны окровавленные тряпки. Тело его жены лежало на постель в одной нижней сорочке, которая была мокрой и покрытой пятнами крови. Её не позаботились накрыть, хотя бы для того, чтобы спрятать эти кровавые пятна, и молодая женщина лежала просто так. Руки сложены на животе. Растрепанные мокрые от пота волосы. Синяки под глазами. Закушенная до крови нижняя губа. На бледном лице написан ужас и боль.
— Дехтирель…
На негнущихся ногах денщик подошёл ближе. Он не верил своим глазам. Дехтирель мертва. В том, что она не притворяется, сомнений не было, но он все-таки дотянулся и коснулся кончиками пальцев её шеи, нащупывая жилку. Ничего. Сердце не билось.
— Как же так, Дехтирель?
Ответом ему было молчание. Молодая женщина была мертва.
Хотелось завыть от горечи и разочарования. Всё, чего он мечтал, о чем грезил, что поставил на кон — всё погибло вместе с молодой волшебницей, его женой и матерью их ребенка.
Ребенка! Оставив тело, Охтайр диким зверем сорвался с места и кинулся осматривать комнату с таким же пылом, как ранее устраивал в спальне обыски с целью обнаружения любовника. Судя по опавшему животу Дехтирель, она всё-таки разрешилась от бремени. Но где тогда дитя? Трупик младенца должен был находиться рядом с матерью. А тут пусто…
Соединив кончики пальцев, Охтайр сосредоточился. Только с третьей попытки удалось войти в транс, пытаясь нащупать тонкую ниточку детской жизни — или хотя бы след нити там, где она оборвалась. Пусто! Ничего и никого! Либо Дехтирель разрешилась от бремени не здесь, а сюда приползла, как раненое животное уползает в нору, чтобы залечить раны — и умирает в родном доме. Либо, что вероятнее, младенца кто-то взял. Но кто? Промучившись несколько минут, полукровка заработал лишь головную боль от перенапряжения — но не отыскал даже следа.
— Я отомщу, — прошептал он, склоняясь над телом мертвой жены. — Ты сама еще не догадываешься, как я отомщу… и кому!
Осторожно протянув руку, он коснулся ладонью прядей рассыпавшихся по подушке волос, прощальным жестом погладил жену по щеке и, пошатываясь, направился прочь. Никого не видя и ничего не замечая, спустился вниз.
У порога часовни толпились разбуженные обитатели поместья-столицы — эльфы и альфары, рыцари-охранники и простые мастера, кое-кто из высоких лордов, домашняя прислуга, даже гости, прибывшие на праздник. Одни с суеверным страхом и любопытством смотрели на два мёртвых тела, а другие — на двери часовни, ожидая появления Хозяйки.
Возникший на пороге Охтайр вызвал вздох удивления.
— А Видящая? — прозвучал чей-то голос. — Где она?
— Видящая? Где Видящая? — подхватили этот возглас. — С нею всё в порядке? Что тут произошло? Она знает?
— Видящая, — каркнул Охтайр и сам подивился, насколько странно звучит его голос, — Видящая мертва.
Переждал хор взволнованных, испуганных, негодующих голосов, вскинув голову, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся наружу чувства — и увидел его.
Лейр только что вернулся, он тяжело дышал после быстрого бега, встрёпанные волосы прядями прилипли ко лбу. Он с тревогой и недоумением озирался по сторонам, не зная, к кому обратиться. Юноша знал, что никто не поймёт его языка мимики и жестов, а ему так нужно было отыскать старую Хозяйку и доложить, что демон исчез из поместья-столицы, переместился неизвестно, куда и какое-то время не опасен. Волшебница бы поняла его. Может, она в часовне?
Лейр посмотрел в сторону здания — и встретил взгляд Охтайра. В зеленых глазах денщика горела такая ненависть, что мим невольно отшатнулся, спеша укрыться за деревьями. Но и отступив за кусты и прячась за толстые стволы, он чувствовал на себе тяжелый взгляд полукровки, когда тот прошипел, сжимая кулаки, себе под нос:
— И я знаю, кто её убил!
Осенний дождь тихо стучал в плотно прикрытую раму, стекая струйками по стеклам витража. День был серый, унылый, и весь замок тоже был погружён в уныние и тоску. Вот уже несколько недель не звучала музыка, не слышались веселые голоса. И обеды, и ужины проходили в гнетущей тишине. Забредший на прошлой неделе менестрель пытался было что-то петь, но потерпел неудачу, увидев, что его музыка оставляет старого лорда равнодушным. Он даже не дослушал последней песни — встал и вышел, не обращая внимания ни на кого.
В жарко натопленной комнате горели ароматические свечи. Дымок от них извивался, свиваясь в причудливые фигуры, которые не рассеивались, а, наоборот, сохраняя форму, подплывали по воздуху к лежавшей на постели девушке и таяли уже там. Больная сама казалась хрупкой и прозрачной, словно сотканной из того же дыма, и чудилось, будто лишь это поддерживает в ней жизнь, а стоит погаснуть свечам, как умрёт и она.
Лорд Варадар сидел у постели девушки, проводя тут почти все свободное время. Лишь изредка, на час или два, покидал он свой пост. Чтобы не расставаться с умирающей дочерью, он даже распорядился перенести её в другие покои, смежные с его собственными. Тут его иногда навещала леди Лиллирель, использовавшая каждый миг для того, чтобы вернуть расположение мужа. За столом она была приветлива и услужлива, то и дело справлялась о здоровье Винирель, несколько раз предлагала вызвать к девочке других целительниц, одевалась в любимые мужем платья темно-лилового с голубыми и коричневыми вставками цвета. Но безуспешно. Лорд Варадар словно окаменел. Для него в мире не существовало больше никого, кроме его умирающей дочери.
Был еще и сын, но о нём в замке предпочитали помалкивать. Тириар, плод супружеской измены, полукровка, внезапно обретённый после стольких лет, был косвенной причиной болезни Винирель. Он пытался соблазнить сводную сестру, и девушка, спасая свою честь, выбросилась из окна. Так объясняла несколько вырвавшихся у неё в бреду слов леди Лиллирель, и Видящая целительница горячо ее поддерживала. Тириар мог бы оправдаться, как-то объяснить своё поведение, но юноша предпочёл сбежать. Леди Лиллирель после этого несколько дней твердила одно и то же: «Это он виноват! Испугался и сбежал! Насильник!» — пока сам лорд Варадар не запретил ей. Он понимал, что теряет обоих своих детей. Сын пропал, а дочь…
Жизнь еле-еле теплилась в девушке, но целительница уверяла, что если Винирель не умерла до сих пор, она наверняка поправится. Надежда когда-нибудь снова услышать ее голос и поддерживала силы отца. Он не сводил с дочери глаз, держа в ладонях тонкую, словно прозрачную, руку. И ждал.
— Винирель, — шептал он иногда. — Винирель, ты слышишь меня?
Ответом ему были только тихие вздохи.
Стук дождя убаюкивал. Сладкие запахи ароматических курений щекотали ноздри. От тепла клонило в сон. Усталость, в конце концов, взяла своё. Не выпуская руку дочери, лорд Варадар задремал, клоня голову на край ее постели.
Вечерело. Дождь наконец перестал. Слабее дымились курильницы, когда в комнату осторожно заглянула леди Лиллирель. Глаза её блеснули торжествующим огнём, когда она увидела спящего мужа. На минуту исчезнув, она вернулась вскоре, за руку таща Видящую:
— Скорее! Более удобного случая может не представиться! Он спит!
— О, Покровители, — всплеснула руками Видящая. — Как это могло случиться?
— Не важно, как! Делайте своё дело, матушка! Никто ничего не узнает.
— А моя совесть?
— А ваша награда? Когда стану матерью наследника, я не забуду вас. А что вам сделает Орден!
— Ох, только ради Ордена иду я на такое, — вздохнула целительница, принимаясь рыться в складках балахона… Многочисленные внутренние карманы его были полны всяких склянок, пузырьков, свертков, мешочков, пергаментных кульков и просто в беспорядке рассыпанных амулетов.
