Дух демона - Сальваторе Роберт Энтони (читаем книги TXT) 📗

В сумрачном хранилище было прохладно, однако у Джоджонаха весь лоб покрылся капельками пота, и магистр постоянно следил, чтобы ни одна из них не упала на хрупкие листы. Слова были написаны по правилам старинной орфографии и выглядели довольно странно. Пальцы Джоджонаха продолжали трястись. Он с осторожностью перевернул страницу и прочел дальше:

Магистр Джоджонах откинулся назад и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить волнение. Теперь он понял, почему в монастыре скопилось такое огромное количество мелких гематитов — «камней цвета серого и красного»! Дальнейшие строки, в которых брат Фрэнсис Гульяр писал о своих спутниках, и вовсе потрясли магистра:

— Братья, — пробормотал себе под нос Джоджонах. — На судне «Абель-мореплаватель». Значит, в те времена команда судна состояла из монахов…

У магистра перехватило дыхание, к горлу подкатил комок. При воспоминании о судьбе «Бегущего по волнам» и несчастной команды корабля Джоджонаха захлестнул поток слез. Ведь «Бегущим по волнам» управляли не монахи, а простые матросы, среди которых была и одна женщина. Магистру понадобилось немало времени, чтобы успокоиться и продолжить чтение. Брат Гульяр писал тяжеловесным стилем; многие слова Джоджонах просто не понимал. К тому же молодой монах описывал события не в строго хронологическом порядке, а писал о том, что в данный момент вставало в его сознании. После событий на острове он вдруг вернулся к моменту отплытия из Санта-Мир-Абель и стал описывать начало путешествия.

Джоджонах узнал о напутственной речи отца-настоятеля Бенуто Конкаррона, благословляющей команду и корабль. В этой же речи отец-настоятель требовал, чтобы Абеликанский орден, наряду со словом Божьим, распространял в мире и другой Божий дар — самоцветы.

Благочестие, достоинство, бедность.

Джоджонах не стеснялся своих слез: вот она, церковь, в которую он может верить. Церковь, оставшаяся в людях, чистых сердцем, таких как Эвелин Десбрис. Так что же произошло потом? Что заставило церковь изменить свой путь? Почему же камни цвета серого и красного остались в хранилище Санта-Мир-Абель? Куда исчезло милосердие?

— И где оно ныне, милосердие? — вслух произнес магистр, вспомнив о судьбе несчастных пленников.

Куда исчезла церковь времен брата Фрэнсиса Гульяра и отца-настоятеля Бенуто Конкаррона?

— Будь ты проклят, Маркворт, — прошептал магистр Джоджонах, вложив в эти слова все свои чувства.

Он спрятал книжку под просторной сутаной и покинул хранилище, направившись прямо к себе. Джоджонах подумал, не зайти ли к брату Браумину, но потом решил, что их встреча подождет. У магистра было другое дело, неотступное и неотложное, которое уже несколько дней не давало ему покоя.

Вскоре Джоджонах вновь спустился в нижний ярус монастыря, но теперь он находился в другом конце величественного строения и держал путь к помещениям, которые отец-настоятель Маркворт превратил в застенки. Его не удивило, когда навстречу ему выступил совсем молодой монах и загородил дорогу.

— Я не стану тратить время на препирательства с тобою, юный брат, — загремел Джоджонах, стараясь говорить как можно более властным тоном. — Сколько лет миновало с тех пор, как ты прошел через Строй Добровольного Страдания?

В глазах испуганного юнца грузный магистр и в самом деле выглядел внушительным и властным.

— Один год, магистр, — чуть слышно пробормотал он. — И четыре месяца.

— Один год? — грозно переспросил магистр. — И ты еще осмеливаешься преграждать мне путь? Я стал магистром раньше, чем ты появился на свет, а ты имеешь дерзость путаться у меня под ногами со своими запретами!

— Отец-настоятель…

С магистра Джоджонаха было довольно. Он отпихнул монаха и прошел мимо него, грозно сверкнув на мальчишку глазами, словно подзадоривая: попробуй-ка еще раз остановить меня.

Юный монах пробормотал что-то невнятное, затем топнул ногой от досады и отчаяния, а Джоджонах продолжил свой путь вниз по ступеням. Когда он спустился, двое других молодых монахов попытались остановить его. Однако Джоджонах так решительно прошел мимо, что монахи не осмелились до него дотронуться. Один увязался следом, на каждом шагу выкрикивая запреты, а второй бросился доносить о случившемся Маркворту.

Джоджонах понимал: он вступает на опасную тропу. Терпение отца-настоятеля не беспредельно. Но найденная в хранилище книга лишь подхлестывала готовность магистра выступить против чинимых Марквортом беззаконий. Джоджонах поклялся себе: он не отступит, не свернет назад, каким бы наказанием это ни грозило. Он проведает несчастных узников, поскольку должен собственными глазами убедиться, что они живы и не подвергаются истязаниям. Магистр изрядно рисковал. Рассуждая логически, он мог бы доказать себе, что во имя большего блага ему следовало бы оставаться в тени и продолжать свои занятия. Однако его занятия ничем не помогут ни бедным Чиличанкам, ни героическому кентавру. Большее благо! Излюбленный довод людей, подобных Маркворту, которым они часто пользуются для оправдания своих нечестивых и трусливых делишек.

Джоджонаха ничуть не волновало, что своими действиями он может не на шутку разгневать Маркворта. Он продолжал путь: прошел через очередную дверь, миновал очередного испуганного юнца и стал спускаться еще по одной лестнице. Внезапно Джоджонах остановился. Перед ним стоял брат Фрэнсис.

— Вам сюда нельзя, — бросил ему Фрэнсис.

— Кто это еще выдумал?

— Отец-настоятель Маркворт, — спокойно ответил Фрэнсис. — Помимо отца-настоятеля право спускаться вниз имеют лишь магистр Де'Уннеро и я.

— Достойная компания, — язвительно произнес магистр Джоджонах. — А с чего такой приказ, брат Фрэнсис? Чтобы мучить невинных пленников, так сказать, в узком кругу?

Эти слова Джоджонах произнес громко. Ему доставило некоторое удовольствие слышать, как беспокойно заерзал на месте стоявший неподалеку молодой монах.

— Невинных? — недоверчиво переспросил Фрэнсис.

— Вы что же, так стыдитесь своих деяний, что предпочитаете заниматься ими в подземелье, подальше от любопытных глаз? — говорил Джоджонах, делая еще один шаг. — Мне известно, что произошло с Греди Чиличанком.

— Несчастный случай в пути, — возразил Фрэнсис.

— Как ни скрывай своих грехов, брат Фрэнсис, они все равно останутся грехами!

Фрэнсис пренебрежительно усмехнулся.

— Вам не понять значимость войны, которую нам приходится вести, — заявил он. — Вы жалеете преступников, а невинным жертвам приходится дорого платить за преступления этой шайки против Бога и человечества!

Ответ магистра был краток: он с силой ударил брата Фрэнсиса левой рукой. Однако для ретивого брата такой выпад не явился полной неожиданностью. Фрэнсису удалось увернуться, и кулак Джоджонаха лишь оцарапал ему лицо. Промашка стоила магистру потери равновесия. Фрэнсис немедленно оказался у него за спиной, сцепил руки в замок, лишая Джоджонаха воздуха, и резко дернул на себя.

Магистр Джоджонах начал вырываться, но его сопротивление продолжалось недолго. Кровь перестала поступать в его мозг, и грузный монах потерял сознание.

— Брат Фрэнсис! — завопил молоденький дозорный.

Изрядно перепугавшись, мальчишка бросился вперед, пытаясь разнять старших братьев. Фрэнсис охотно отпустил Джоджонаха, и магистр с шумом плюхнулся на пол.

Он услышал шаги, мерные удары ног по деревянному полу. Раз-два, раз-два. Джоджонах подчинился ритму этих шагов, и их звук постепенно возвращал его к жизни. После стольких дней, проведенных в темноте подземелья, свет сильно резал ему глаза. Как только они стали различать очертания окружающих предметов, Джоджонах сразу понял, где находится. Он сидел на стуле в покоях Маркворта.