Семь минут до весны (СИ) - Демина Карина (читать полную версию книги txt) 📗
— И предположений о том, кто бы это мог быть, у вас тоже нет, — шериф смотрел не на тело, — на Райдо.
Подозревал?
Ну да, кого еще, если не чужака… и да, выходит, и вправду хорошо, что Нат именно этой ночью вздумал свою девицу похитить, иначе на него бы повесили.
— Предположения, — тряпку Райдо вернул шерифу. — Да какие у меня могут быть предположения?
— Ну… мало ли… вдруг учуяли чего?
— Она ведь там изрядно пролежала, верно?
— Ну пару часов точно…
Пара часов на морозе, на дыму… и ветер опять же, но будь дело только в этом, Райдо попробовал бы найти следы, но запах крови прочно перебивал все иные.
— На место глянуть не желаете? — предложил шериф без особого энтузиазма.
— Желаю.
На улице запах крови растворился среди иных.
Аромат свежей выпечки… и кажется, кофе. Табака, терпкого и сладкого, который шериф носит в кисете, а кисет сжимает в кулаке, и наверняка, это его успокаивает.
— Это все война, — сказал он, вдыхая холодный воздух. — Она людей изуродовала…
— Думаю, для некоторых война — просто удобный предлог. Например… — Райдо кивнул в сторону управления. — Та женщина умерла не из-за войны, но потому, что кто-то ошалел от крови…
Он потер переносицу.
— Может и так, — не стал спорить шериф. — Пройдемся. Тут если пешочком, то недалече… городок маленький…
…тесные улочки сплелись причудливым лабиринтом. Они раздваивались и снова сливались, перетекали друг в друга каменными ручьями, берега которых изменялись.
Чем дальше от центра, тем грязней.
И под ногами хлюпает уже не снежное месиво, но помои… окна домов заколочены, и дощатые щиты смотрятся заплатами на грязной черной ткани.
Кто-то смеется.
Кто-то плачет… орет… и снова плачет, но тоненько и надрывно, так, что сердце разрывается…
— Там работный дом, — шериф остановился, указав на очередное черное строение, ничем-то среди иных не выделявшееся. — После войны много сирот стало… вот и учат…
Райдо стиснул зубы.
Ему нет дела до чужих детей… наверное, нет… не он начал войну, не он убивал… нет, он убивал, конечно, но вряд ли их родителей… псы воевали с альвами, а люди с людьми.
Так уж получилось, но…
…он запомнит этот дом. И заглянет.
Позже.
Запах крови Райдо ощутил сквозь смрад, висевший над этим переулком.
Темно.
Крыши домов почти смыкаются. Меж ними протянулись бельевые веревки, на которых полощутся влажные простыни. Они выглядят столь грязными, что у Райдо возникает ощущение, что и веревки эти, и сами простыни висят здесь не первый год.
Мостовая исчезла под слоем грязи.
Черная земля. Огрызки… ошметки тряпья… дохлая осклизлая крыса вытянулась посреди черной лужи…
— Тут ее нашли, — шериф указал на кучу мусора. — В углу лежала…
— Как лежала?
— На спине.
Он обошел Райдо, наклонился, точно пытаясь разглядеть в этом мусоре что-то важное.
— На спине. И руки сложены… вот так, — шериф скрестил руки на груди. — Глаза ей еще закрыл…
Все более странно…
— На мертвую он не злился.
— С чего вы решили? — шериф присел на корточки и, вооружившись осклизлой палкой, которую Райдо и в руки взять бы побрезговал, принялся ковыряться в сопревших листьях, огрызках, тряпье и чем-то, не поддающемся узнаванию.
— С того, что он ее не бросил… потратил время. Сначала убил… на это ушло несколько минут… выпотрошил, а потом, вместо того, чтобы уйти, пока его не заметили, он возится с трупом. Укладывает… руки…
Райдо остановился, вспомнив еще кое-что, что не бросилось в глаза сразу.
— Ее волосы… они были такими?
Шериф хмыкнул.
— Тоже, значит, заметили. Нет, не были. Бесси со щеткой не особо ладила… а вот тут… расчесал. И вот скажите мне, господин Райдо, чего бы это могло значить?
— Понятия не имею.
— Вот и я… — шериф пнул дохлую крысу. — Не имею. Но видится мне, что вы были правы… и это только начало… вот же… на мою голову…
Почему-то вспомнился Альфред.
И заяц.
И запах крови… и наверное, Альфред мог бы убить, не столь уж велика разница между зайцем и старой шлюхой…
Нет, чушь.
Совпадение… от шерифа вон тоже кровью пахнет… и от доктора, помнится… да и городок этот не столь уж мал, если разобраться… любой мог.
Или не любой?
Та женщина… скорее всего, ее с убийцей не связывало ничего, кроме его ярости. А вот Дайна… Дайна — не случайная жертва… первая… первая, кто довел его до грани.
И показал, что убивать — не страшно.
От собственных мыслей Райдо стало неуютно.
— Знаете, — шериф задрал голову, уставившись на простыни, которые вяло шевелились на сквозняке. — А до войны это был мирный спокойный город… Куда что подевалось?
И Райдо не отказался бы узнать.
Райдо ушел.
Куда?
Не предупредил… ночью… Ийлэ уже поверила, что по ночам она может спать. А он взял и ушел. И что теперь?
Ждать?
Прятаться?
Сделать вид, что ничего-то не произошло… и снова ждать…
Она сидела одна за огромным столом, притворяясь, будто бы все хорошо. И завтрак тянулся, громко тикали старые часы, отсчитывая минуту за минутой.
Беспокоиться не о чем.
Райдо обещал безопасность, и значит, вернется, и значит, у него была причина уехать… и надо просто подождать. Еще минуту. Две. Десять.
Час.
И снова… уже не в столовой — Ийлэ так и не поела, не смогла в одиночестве, но в тишине своей комнаты, которая перестала быть убежищем.
Ийлэ закрыла окно.
И дверь на засов. И придвинула к этой двери кресло, достаточно тяжелое, чтобы хоть как-то задержать того, кто придет…
…никто не придет.
…в доме только охрана, а она Ийлэ не тронет.
…и прятаться не от кого, но открыть дверь и выйти было выше сил Ийлэ. Она подходила к ней, тянулась к ручке, к засову, но стоило прикоснуться, и руку отдергивала.
А вдруг… вдруг те, которые остались в доме, решат, что не обязаны слушаться?
— Мы посидим здесь, — Ийлэ вытащила дочь из корзины, обняла, удивляясь тому, до чего та стала тяжелой, теплой. И ощущение этого тепла успокаивало. — Мы просто посидим здесь… немного… нам ведь вовсе не обязательно гулять по дому, верно?
Нани улыбалась.
И пускала пузыри.
И должно быть, ей было совершенно все равно, где это делать, в комнате ли Ийлэ, в гостиной ли или же в детской… детская требовала ремонта, и Райдо заявил, что весной всенепременно его сделает, и обои выпишет, и мебель… и все прочее, чему положено в детской быть…
— Мы посидим… помолчим… или я расскажу тебе сказку? Нет? Я ведь уже рассказывала… а песен я не помню совсем… наверное, мне пели… мама или няня… или вот гувернантки… у меня постоянно менялись гувернантки. Они приезжали откуда-то… то есть, теперь я знаю, что мама их выписывала… через журнал. Есть специальные журналы для леди, где можно разместить объявление… и вот они приезжали, оставались на полгода… или на год… а потом вдруг уходили. Я не знаю почему.
Нани молчала.
Понимала ли? Не важно, Ийлэ говорит не для нее, но потому, что если она замолчит, то вновь начнет прислушиваться к дому, выискивать среди многих звуков, его наполняющих, те, что предупреждают об опасности.
Нет опасности.
Есть комната. И дочь, которая все-таки немного походит на альву… вот в глазах появились зеленые искорки. Уши опять же заострились характерно и… и хорошо бы, чтобы сходство это не было столь явным. В новом мире альвам не место.
— Они все были разными… одна любила болтать. Постоянно рассказывала о своей семье, о сестрах… у нее было семеро сестер, представляешь? И я ей завидовала безумно! У меня-то ни одной… она уехала ночью, как Райдо… никому ничего не сказала… то есть, наверное, родителям сказала, а со мной даже не попрощалась. И я по ней скучала. Я бы хотела написать письмо, но куда и кому? И когда сказала маме, то та разозлилась жутко… в комнату меня отправила.
Волосы на макушке пахли молоком. И розовые ладони, и пальчики тоже. Они были крохотными, эти пальчики, и постоянно шевелились, точно Нани пыталась разгладить складки на пеленках.
