Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт (онлайн книга без TXT) 📗
— То есть вы хотите поставить на него капкан и посадить меня туда в качестве приманки… — пробормотал Корсибар. — И он прибежит к Ийянн, чтобы схватить приманку. Да, но что, если ему удастся схватить ее на самом деле? Дантирия Самбайл, что, если он все же свергнет меня своим отчаянным последним ударом? Я недосягаем для него, пока остаюсь в Замке, но, как только я спущусь на равнину, у него появится шанс. Нет, конечно, я не боюсь его, и вообще никого, однако простое благоразумие подсказывает, что мне, пока все дело не будет сделано, стоит оставаться там, куда он не сможет дотянуться каким-нибудь внезапным отчаянным рывком.
— Ах нет, мой лорд, вам вовсе не стоит беспокоиться об этом. Престимион попадет в западню и погибнет, а вы при этом не подвернетесь ни малейшему риску. Позвольте, мой лорд, показать вам…
9
Войско Престимиона в это время организованно отступало, на ходу зализывая раны.
Потери при Стимфиноре оказались не столь ужасными, как поначалу боялся Престимион, но все же были достаточно серьезными. Из офицеров погибли Абантес Питойский, бесстрашный Матсенор, сын Маттатиса, Туйя Гэбелл, гэйрог Вексинуд Кресц и друг детства принца Кимнан Танайн из Малдемара. Погибли также много солдат, особенно из передовой линии, но ядро его армии все еще сохранялось в целости, хотя поражение, конечно, до некоторой степени деморализовало воинов.
И ко всему прочему, Септах Мелайн получил глубокий порез на правой руке — он обычно держал оружие в правой — выше локтя. Эта рана вызвала большое удивление и тревогу среди людей Престимиона. Они восприняли ее как поругание бога. Никогда еще с тех пор, как Септах Мелайн взял в руки боевое оружие, чужой клинок не касался его тела. Но сражение при Стимфиноре не было спортивным состязанием или даже дуэлью; и теперь Септах Мелайн сидел без рубахи, весь бледный, скорчив гримасу, в то время как один из хирургов зашивал длинный красный рубец глянцевой черной нитью.
Не было ли ранение несравненного Септаха Мелайна предзнаменованием их окончательного поражения? Люди мрачно перешептывались и делали колдовские пассы, чтобы отогнать демонов, которые, как они опасались, решили ополчиться против них.
— Надо мне пройтись среди них, — добродушно сказал Септах Мелайн, — показать, что со мною все в порядке, и сказать, что я, дескать, с радостью узнал: я все же простой смертный. И теперь, при следующей драке, буду меньше петушиться. Скажу им, что всю жизнь считал, будто могу, не прилагая больших усилий, справиться с любым противником.
— Но ведь вы действительно можете, — ответил Престимион. Он в то же утро узнал, что Септах Мелайн получил рану, сражаясь сразу с четырьмя врагами, и, несмотря на то что одному из них удалось задеть его, убил всех четверых. Лишь после этого он с большой неохотой покинул поле боя, чтобы перевязать рану.
Более серьезное беспокойство у Престимиона вызывало поведение зимроэльской армии, которая, совершенно очевидно, не спешила в Стимфиноре на поле боя. Он вызвал к себе Гавиада и Гавиундара, чтобы отругать их за небрежность, но у обоих братьев был настолько покаянный и жалкий вид, что он сдержал свой гнев. Коренастый толстогубый Гавиад с торчащими усами был — пожалуй, впервые — совершенно трезв и беспрестанно повторял, что его отряды были готовы, но он, прежде чем послать их вперед, дожидался известия о кавалерийской атаке, как и было предусмотрено планом. А высокий большеухий самодовольный лысый Гавиундар с огромной нечесаной оранжево-рыжей бородой чуть не плакал, переживая, что его люди не включились своевременно в бой, отчего он закончился так плачевно. И Престимион простил их. Правда, он всегда помнил, чьи братья у него в союзниках, и, опасаясь различных фокусов, которых всегда следовало ожидать, имея дело с людьми, в жилах которых течет та же кровь, что и у прокуратора, предупредил их, что в случае промахов при следующем столкновении с роялистами не примет никаких оправданий.
Про себя он молил Божество, чтобы это случилось нескоро. Его людям было необходимо время, чтобы отдохнуть и набраться сил. Сам Престимион надеялся, что к нему присоединятся новые добровольцы. Ободряющие известия доходили до него из Алаизора. Через этот порт на западном побережье род Мадцемаров уже на протяжении многих веков отправлял свое вино в Зимроэль и имел в городе обширные деловые и родственные связи. Виднейшие жители Алаизора, как сообщили ему, поддержали восстание против Корсибара и начали собирать армию, чтобы присоединиться к Престимиону. Хорошие новости прибывали и из других мест в западном Алханроэле: на всем протяжении побережья — и в Стинорпе, и в Кикиле, и в Клае, и в Кимоизе, и во многих других городах — люди горячо обсуждали достоинства обоих претендентов на трон и все более склонялись на сторону Престимиона. Они уже успели узнать и осознать, к каким методам Корсибар прибег, для того чтобы стать короналем, и это не слишком устраивало их.
Все это было и на самом деле прекрасно, но эти города западных областей находились очень далеко, а армии Мандрикарна с Фархольтом и Навигорна наседали прямо по пятам. И Престимиону было совершенно необходимо совершить стремительный переход на северо-запад, на побережье, в земли его сторонников, и встретиться с ними прежде, чем враги, преследовавшие его, могли навалиться вместе и положить конец всему его восстанию. Он вел свою армию ускоренным маршем через континент, прочь от Замковой горы, и теперь с каждым днем все больше удалялся от трона, к которому стремился.
Они приближались к долине реки Ийянн. Она текла из северных стран и в этом районе поворачивала на запад, к Алаизору, где впадала в море. К Престимиону пришел герцог Свор.
— Я обнаружил несколько человек, — сказал он, — которые, как мне кажется, могут провести для нас разведку. Они утверждают, что у них уже есть кое-какие сведения, которые могли бы оказаться полезными для нас.
— Разве у нас мало разведчиков, Свор, что мы должны привлекать к этому делу незнакомцев?
— Таких у нас нет, — ответил Свор. Он подозвал к себе высоченного — по меньшей мере на голову выше любого из их воинов — человека с длинными руками и ногами. При своем росте тот был настолько худ, что напоминал палочку, которую любым неосторожным движением можно было бы сломать пополам. Его коротко подстриженные волосы были очень темными, почти черными, кожа на костистом лице тоже была очень смуглой, почти как у Свора. Массивный подбородок скрывался в густой неухоженной бороде. Он представился Горнотом Гехайном, жителем близлежащего города Тайпнир, стоявшего на одноименной реке. За спиной у него стояли еще три человека, такие же высокие и худые, но на вид примерно вдвое моложе своего предводителя. Поодаль стояла длинная телега, запряженная парой упряжных животных, а на телеге покоились четыре большие квадратные коробки, завернутые в кожаные полотнища.
— Что это такое? — резко спросил Престимион. Он был встревожен и пребывал в очень дурном настроении, а потому терпения в это время у него было маловато.
— Ваше высочество, — сказал Горнот Гехайн тонким пронзительным голосом, — мы дрессировщики иераксов, мои сыновья и я. Мы заставляем их летать, куда нам нужно, и носить нас на спинах. Это тайное искусство, которым владеет только наша семья; мы долго учились ему. Мы летаем на большие расстояния и видим много странных вещей.
— Иераксов? — в изумлении переспросил Престимион. — Вы летаете на иераксах?
Горнот Гехайн сделал широкий приглашающий жест, и один из его сыновей вскочил на телегу и откинул кожаное покрывало с задней коробки. Коробка оказалась железной клеткой, и в ней сидела огромная птица. Огромные серые крылья прикрывали тело пленницы как плащ; сквозь частые прутья, как рассерженные сапфиры, сверкали большие блестящие голубые глаза.
У Престимиона от удивления перехватило дыхание. Ему уже много раз приходилось прежде видеть иераксов во время путешествий между Замковой горой и Лабиринтом. Это были гигантские хищники, обитатели больших высот, которые, почти не шевеля крыльями, лениво парили на теплых атмосферных потоках высоко над долиной Глэйдж и время от времени быстрыми движениями длинных клювов хватали на лету каких-нибудь неудачливых птиц помельче. С земли они казались очень красивыми и изящными и ничем не напоминали тех костлявых монстров, которые сидели здесь в клетках. Но ему никогда еще не доводилось слышать о том, что иераксов можно содержать в неволе, а мысль о том, что они, как привычные чистокровные скакуны, могут носить людей на спинах, казалась ему просто невероятной.
