Власть молнии - Авраменко Олег Евгеньевич (бесплатные версии книг .TXT) 📗
– Что, Андрей, боязно?
Они миновали Лядские ворота и остановились. Данила Романович пытливо смотрел прямо в глаза Читрадриве, хотя знал, что ему никогда не удастся проникнуть в мысли колдуна.
– Нет, – ответил Читрадрива, который действительно не испытывал страха. – С чего ты так спрашиваешь, государь?
– Ну, всё-таки… – Данила Романович пожал плечами. – Ты не воин, как Давид, и не привык носить оружие.
Он кивнул на меч, прицепленный к поясу Читрадривы. Карсидар всё же настоял на том, чтобы ему перековали клинок. Более того, он лично следил за работой кузнецов, до тонкостей вникая в самые незначительные на первый взгляд мелочи.
– Да, меч получился что надо, – сказал Читрадрива и подумал: как жаль, что Данила Романович не видел его в той битве, когда был ранен Пеменхат. – Если бы я получил такой раньше, может, из меня вышел бы воин не хуже Давида.
Государь засмеялся, поправил отделанный золотом шлем, одёрнул алый плащ, сделал знак конвою и, понизив голос до шёпота, проговорил:
– Ладно, Андрей, хватит шутки шутить, пора делом заняться. Я знаю, сегодня ты будешь сражаться на свой лад. Посмотрю, как у тебя получится. И как выйдет у Давида. И знай, если выйдет…
– Мы уже говорили о том, и мне нечего добавить, – не очень почтительно оборвал его Читрадрива. – Оставаться здесь Давиду или нет, его дело. Я же наверняка уеду. Так что, государь, не стоит возвращаться к этому вопросу. Тем более, время дорого, сам знаешь. Сегодня я буду сражаться вместе с твоим войском… хоть и на свой лад. Я уже дал тебе слово и не отступлюсь от него.
Ничего не сказал Данила Романович, только кивнул, отвернулся, натянул огромные рукавицы и погнал свою серую в яблоках кобылу вниз, к пристани, чтобы ободрить собравшихся там воинов напутственной речью и отдать им весьма странный приказ. И правда – все, как один, дивились приказу государя. Почему им нельзя выходить на лёд? Чего они не должны пугаться? Татарских псов, что ли? Бежать они и так не собирались – ведь за спиной Киев, а в нём старики-родители, сёстры, жёны, детишки малые, всё их добро, весь мир… Что за притча?!
Однако приказ есть приказ, а воины – люди дисциплинированные. К тому же вслед за тем Данила Романович велел щедро забросать прибрежный лёд якорцами, а наступать на эти острые колючки в самом деле нельзя; вот и нашлось объяснение необычному повелению. И облетела чудная весть центральный отряд, растянувшийся вдоль набережной, понесли её вестовые и в полки, сосредоточившиеся по обе стороны города.
А Данила Романович переместился в третью линию обороны под стены Города Изяслава-Святополка, чтобы отсюда руководить сражением. С места, где он стоял, было видно, как одинокая фигурка поднялась на вершину днепровской кручи и замерла там в ожидании. Силуэт человека довольно чётко вырисовывался на фоне слегка зазеленевшего на востоке неба. Это был Читрадрива, который занял удобную позицию и наблюдал за левым берегом Днепра, где из-за горизонта уже выкатывался шумный поток огней, постепенно поглощавший цепочку сигнальных костров. Где-то там сейчас Карсидар…
…Карсидар же притаился в засаде на Тугархановой косе со своей «коновальской двусотней». И если его головорезы стучали зубами от лютого холода, то ему было жарко. Ещё бы, ведь приходилось управляться с тремя делами сразу! Во-первых, под самым носом крутились татарские лазутчики, и необходимо было ослабить их внимание настолько, чтобы они не обнаружили засаду. Во-вторых, ещё со вчерашннего вечера Карсидар мысленно «прикрывал» два громадных отряда, переправившихся через Днепр выше и ниже Киева. Первый отряд двигался вдоль русла Десны от Вышгорода и Городца, второй заходил с полдороги между Пересичнем и Треполем. Пока что они не приближались к татарскому войску, соблюдая осторожность, да и возможности Карсидара были далеко не беспредельными. Но он старался сделать всё от него зависящее, чтобы ни у кого из ханов не возникло желания разведать обстановку на левом берегу. В-третьих, нужно было следить за тучами, так и норовившими разбрестись по небосводу. И кроме того, приходилось периодически связываться с Читрадривой.
От этих занятий (трудно сказать, какое из них было более важным) Карсидара постоянно отвлекали приступы лютой ненависти к татарам. Он бы ни за что не справился со столь ответственной работой, если бы не камешек от серьги, вделанный в обручальное кольцо. Только с его помощью Карсидар мог рассосредотачивать своё внимание сразу между несколькими занятиями; оттуда же он черпал силы, когда начинал чувствовать усталость. Интересно, насколько возросло бы его могущество, будь камень побольше? Скажем, такой, как в перстне. Хотя Читрадрива утверждает, что не в размере дело…
Кстати о Читрадриве. Чего он медлит? Заснул на своей круче, что ли? Ведь татары уже здесь, рядом. Вокруг! Карсидар контролировал нёсшего ложную весть гонца, не давал ему сбиться с пути, умело направлял к ближайшей группе дозорных, ожидавших новостей из Киева. Видел из-за кустов, как они встретились; видел, как татары хладнокровно зарезали суздальца, точно ягнёнка. Вскоре после появления первого сигнального огня, в Киеве монотонно загудел тревожный многоголосый набат – это с холмов над Днепром заметили врага. А затем и слева, и справа потекло море вооружённых людей.
– Эй, Давид! – окликнул его Ипатий. – Ну что там? Скоро уже?
Замёрзшие «коновалы» недоумевают: почему тянет их предводитель, почему не командует, не дозволяет сцепиться с врагом? Для чего вообще они засели на этой проклятой косе? И как странно видеть, что татары идут мимо них, совершенно не замечая рядом с собой две сотни русичей.
Да сколько можно тянуть?!
…Читрадрива проверил, не видно ли из-под толстой овчины холодного сияния голубого камня, поправил рукавицы и перевёл взгляд на русло Днепра. Головной отряд татар шёл довольно узким потоком в направлении Подола. В серо-зелёном сумеречном свете студёного утра было неплохо видно, как побросав на ходу факела и схватившись за мечи, копья и луки, нападавшие подкатились к берегу. Отчаянные крики тех, кто наступил на острые якорцы, потонули в диком рёве остальных, и, затаптывая упавших, двигаясь вперёд по их извивающимся телам, неистовое татарское войско ударило в сомкнутые ряды русичей. Азартные вопли дерущихся, стук щитов, звон мечей и боевых секир, треск ломающихся копий, свист стрел заглушили все остальные звуки, один лишь густой набат натужными толчками вырывался из общего гама, вознося к небесам призыв о помощи.
Затем картина разворачивающегося сражения несколько изменилась. Вслед за головным татарским отрядом, который столкнулся с шеренгой русичей на набережной и штурмовал Подольский частокол, следовали новые группы. Они наступали гораздо более широким фронтом, обходя Киев с двух сторон. Правый фланг армады ударил по почти незащищённой Оболонской низине и, двигаясь вдоль русла Глыбочицы, пытался прорваться к Копыревому концу. Отряды левого фланга точно так же стремились преодолеть крутой подъём и охватить с юго-востока весь Новый Город.
Впрочем, для этого татарам нужно сначала смять войска обороняющихся, а это было легче сказать, чем сделать. Читрадрива видел, как бьётся угорская дружина, которую король Бэла прислал в распоряжение Данилы Романовича, едва прослышав о том, что в случае взятия Киева Бату намерен двинуть своё войско прямиком на его земли. Яростно сражались полки рязанцев, смолян, пинчан, волынян, киевские и вяземские тысячи… Но татар всё прибывало и прибывало, их бешеная масса неслась по днепровскому льду расширяющимся веером. Это уже никак не входило в план сражения, и Читрадрива отдал мысленную команду Карсидару…
– Бей их!!! – с громадным облегчением рявкнул Карсидар.
Теперь его задача значительно упростилась. Не нужно больше расслаблять внимание татар, отвлекая их от засады на Тугархановой косе и переправившихся им в тыл отрядов. Правда, пришлось тут же оградить «коновальскую двусотню» от тучи стрел и копий, но по сравнению с предыдущим, это было чуть ли не игрушечным делом.
