Ключ Лжеца (ЛП) - Лоуренс Марк (бесплатные версии книг txt) 📗
Часть меня подозревала, что Снорри прав, и мне нужно отказаться от ключа. Но всё равно, если меня и ждало будущее в Вермильоне, то скорее всего оно начиналось с того, как я передаю ключ Локи под попечение бабушки. И больше того, я просто не хотел от него отказываться.
Я взял у него ключ.
– Я не пойду в дверь, если мы её найдём. Но я пойду с тобой и пронесу эту ношу до конца. А если ты встанешь перед той дверью и попросишь меня открыть её… я открою. – Я произнёс эту речь отважно и мужественно, глядя ему в глаза. – Так поступил бы друг. – А ещё, двигаясь в неизвестном направлении, неплохо держаться поближе к викингу – это будет лучшей гарантией, что я не встречусь с властями Умбертиде, и меня не бросят обратно в тюрьму. Кара бросила на меня подозрительный взгляд, словно могла прочесть мои мысли, но если она и могла, то после стольких недель вожделения на лодке, её мнение обо мне не могло опуститься ещё ниже. Я обаятельно улыбнулся, хлопнул Хеннана по спине и пошёл вперёд, а ключ снова лежал глубоко в моём кармане.
– Куда ты идёшь? – Спросила Кара, когда я прошёл мимо неё. – Ты вроде сказал, что не знаешь дороги.
Тут она меня подловила, так что я свернул к реке и встал на колени, чтобы вымыть руки.
– Чистота – залог благочестия, уважаемая леди. И раз уж я остаюсь в компании язычников, то мне следует, по крайней мере, стараться смыть грязь.
Тем вечером мы разбили лагерь у реки, рядом с извилиной, где Умбер медленно течёт по своей пойме. Все мы воспользовались возможностью смыть большую часть тюремной грязи недельной давности. Мне пришлось несколько раз напоминать себе, что Кара – вероломная язычница и ведьма, присягнувшая тьме, поскольку даже сухой и грязной она выглядела чертовски привлекательно, и намного привлекательнее – мокрой и чистой. Как же давно у меня не было женщины. Такое случается, когда слишком сосредоточен на азартных играх. Это их единственный недостаток. Ну, если не считать проигрышей.
Я сказал "разбили лагерь", но точнее было бы сказать "улеглись в винограднике". К счастью, небо было чистым, а воздух тёплым от воспоминаний о дневной жаре. Кара сидела со Снорри, прочищала его раны и смазывала пастой из каких-то трав, найденных на берегу реки. Раны от наручников были глубокими, уродливыми, и могли загнить, если их не обработать. На жаре даже обработанные лекарем раны склонны загнивать, а если уж зараза попала в кровь, то она затащит тебя в могилу, кем бы ты ни был.
Кара не могла вылечить главную рану, которую викингу нанёс убийца, посланный Келемом. Видно было, что она не даёт ему покоя, и по тому, как он постоянно смотрел на юго-восток, было ясно, куда она его тянет. Я раздумывал, какая часть из его мыслей теперь принадлежит ему. Если Кара действительно отгородила Баракеля от Снорри, чтобы получить больше шансов наложить заклинания и украсть ключ, то она ему вдвойне навредила. Пока он был присягнувшим свету, его магия работала против раны. А без защиты инфекция присягнувшего камню будет только расти, пока либо не убьёт Снорри, либо не заставит его подчиниться.
Когда Кара закончила со Снорри, я попытался заставить её посмотреть мой нос – в конце концов, это она его сломала. Но она заявила, что нос не сломан, и, если уж на то пошло, это я должен лечить ей глаз.
– Это Ял тебе поставил? – Снорри оторвался от виноградин, которые пытался есть, морщась от того, что они в это время года такие кислые.
– Длинная история. – Я быстро лёг и уставился на первые звёзды, которые только-только начали пронзать тёмно-красное небо. Мои плечи горели в тех местах, где на них попала кровь Эдриса Дина, кожа начала покрываться волдырями и облезать, словно я слишком долго пробыл на солнце. Болело сильно, но я утешал себя мыслью, что некроманту, наверное, больнее. И если бы мне пришлось вылить на себя ещё галлон его крови, чтобы он точно помер, то такую цену стоило бы заплатить.
Интересно, видела ли всё это Молчаливая Сестра, когда заглядывала в будущее, которое оказалось настолько ярким, что ослепило её. Или, может, она не заглядывала дальше уничтожения нерождённого, который искал ключ под Суровыми Льдами. Она сделала ход и не дала Мёртвому Королю получить ключ Локи, только чтобы два орудия, один из которых её собственная плоть и кровь, доставили этот предмет Келему? Из того, что рассказывала бабушка, Келем плотно связан с Синей Госпожой, а ведь это её рука направляла Мёртвого Короля. Мы пронесли ключ больше тысячи миль из ледяных пустошей в засушливые холмы Флоренции, чтобы доставить его к той самой двери, которую Молчаливая Сестра никогда не хотела открывать… В конце концов, похоже, ключ Локи обманул даже мою двоюродную бабушку, дотянувшись сквозь годы в прошлое, чтобы её одурачить.
Когда солнце садилось, я услышал стук. Я оглянулся, но остальные устраивались спать, а Хеннан уже лежал, закрыв руками голову. Стук раздался снова, словно со всех сторон. Я слышал его и раньше, в долговой тюрьме, буквально пару минут… казалось, вечер наполнен шёпотом, небо налилось алым, а солнце опускалось за горы. Стук звучал всё сильнее, а потом стих. Я подумал об Аслауг, о её тёмных склонностях и о её странной красоте. Мне пришло в голову, что я слышал этот стук, только когда держал ключ. Кара каким-то образом заперла Аслауг от меня – неужели теперь у меня появился способ снова её отпереть? Впрочем, прямо сейчас уже поздно было действовать, даже если бы я и захотел.
Я заметил, что Кара следит за мной, и решил повесить ключ на шею на шнурке. Карманы слишком легко обшарить, а я не верил, что она не попробует. Едва я закончил завязывать узлы, как из теней на меня накинулось истощение. Я не спал, казалось, уже много дней, и устал, как никогда прежде. Я подумал о Сейджесе, который поджидает меня в моих снах, и с содроганием вытащил ключ из рубашки. Прижал его ко лбу.
– Не подпускай его. – Искренне прошептал я. Казалось, попробовать стоило. Я убрал ключ обратно и зевнул так сильно, что растянул челюсть, и уши наполнились звуком сна.
Я лёг и отдался течению снов, пока на небе выходили многочисленные звёзды, и холмы сотрясали серенады сверчков. Нас свела вместе война моей бабушки – меня, Снорри, Кару, мальчишку, Туттугу, всех нас. Её сестра поставила нас на доску, и они принялись нами играть. Красная Королева делала ходы со своего трона, вокруг которого я вращался – мотался на север, мотался на юг, вечно желая вернуться, а Синяя Госпожа наблюдала через свои зеркала за своими пешками на игровом столе. Интересно, Келем тоже её пешка, или другой игрок?
С тех пор, как я чуть не задохнулся от крови, хлынувшей, когда Кара ударила меня по носу, целый день сон, которого я избегал, продолжался своим чередом, нашёптывая на грани слышимости и рисуя себя на внутренней поверхности век, когда я моргал. Теперь я закрыл глаза и хорошенько прислушался. В своё время я был одновременно и игроком и пешкой. Я знал, что́ мне нравится больше, и знал, что изучение правил – жизненно важный первый шаг, если собираешься покинуть доску. Ещё один зевок, и сон поглотил меня.
Подо мной – банкетный зал большого дворца Вермильона. Он ещё более величественный, заполненный и весёлый, чем я его когда-либо видел. Я стою на галерее музыкантов – раньше я прокрадывался сюда во время пиров, на которых мне было ещё рано присутствовать. Не то чтобы бабушка часто устраивала пиры, если не считать званого обеда на Сатурналии в день зимнего солнцестояния, который она давала по большей части, чтобы позлить папессу. Зато дядя Гертет почитал любые торжества, хоть языческие, хоть христианские, которые давали повод открыть бочки с вином и вызвать свой дублирующий двор во дворец, где все они могли притворяться, что королева умерла, и играть свои роли, пока возраст их совсем не ослабил.
Но в зале подо мной дворян больше, чем когда-либо угощал дядя Гертет. Стены богато украшены гирляндами из остролиста и плюща, среди изумрудных листьев блестят красные ягоды, висят цепочки серебряных колокольчиков, а в веерах мечей и алебард острого железа хватит, чтобы экипировать армию. Я смотрю налево, потом направо. С одной стороны стоит Алиса – ребёнок лет одиннадцати-двенадцати. С другой стороны Гариус с сестрой, а я стою между близнецами и своей бабушкой. Девочки стоят, сжимая покрытые резьбой перила из красного дерева, а Гариус сидит, давая отдых больным ногам.
