Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б. (книги хорошего качества .txt) 📗
Исподников стало больше, первый завизжал, прыгнул - и своей кровью запятнал камни. Вот второй анг Файена. Старик стоит на одном колене, как древние рыцари Земли, приносящие присягу. Опирается на клинок, поставленный вертикально и отдыхает, опустив голову и прикрыв глаза. Он - у самого перехода. Хорошо, значит - успеет уйти. И Плат рядом.
- Не дыши, - напомнил Бэл.
Буг прыгнул, втиснулся в канал перехода, такой узкий, что в нем сдавило до хруста костей. В лицо пахнуло теплом. Света прибавилось. Влад сполз со спины Игруна, щупая камни двора иного замка. Ни одной искры изморози! Хотелось лежать и слушать мир. Живой, годный для людей и родной им. Мир, где можно надеяться, а не угасать. Перекатившись на спину, Влад смотрел в небо, вечернее небо без облаков. Дышал и улыбался. Чуть повернув голову, наблюдал, как один за другим возникают, входят в живой замок анги. Одним из последних ворвался Плат - злой до нечленораздельного рычания. Обе руки заняты, вцепились в куртки вальзов запада. Вальзы едва дышат и вяло, неловко отбиваются. Бросив их, как добычу, подбежавшим людям, Плат рухнул на колени и завыл, уткнувшись в колени. За спиной анга последний раз дрогнула рябь в воздухе - и переход сгинул. Влад и сам не знал, отчего уверен в этом своем понимании. Почему-то стало важно увидеть Бэла.
Прорицатель смотрел перед собой темными, налитыми ночью глазами. Он бледнел и слабел, но упрямо следил за нездешним. Плат встал, подошел и тронул пальцами виски Бэла, не спросив дозволения. Так они и замерли надолго.
- Все, - тихо сказал Плат наконец.
Еще немного постоял и стал озираться, словно только теперь и понял, где он. Кивнул первому ангу, еще кому-то.
- Праздник, - кое-как выговорил Бэл.
Игрун заскулил и медленно, опустив хвост, поплелся ко входу в главное здание. Плат кивнул, поморщился и нашел взглядом Влада. Присел рядом.
- Мы победили?
- Переходы обычно закрывают вальзы, при этом хотя бы один остается и запечатывает складку с той стороны, - сообщил Плат, глядя мимо собеседника, он и говорил-то сам с собой... - Вальзы запада полагают такое - своим бременем. Далеко не все готовы его нести. Благодаря им спасены люди и сам огонь замка, но есть ли смысл в благодарности, оплаченный жизнью тех, кто создал переход? Это первая причина того, что в крайней нужде помогают немногие. Все люди запада знали утром, что утрата для них неизбежна... вечером. И мы знали.
- Но ты выдрал их оттуда!
- Я не остался. Не умею закрывать и расправлять складки, - теперь слезы были видны отчетливо. Плат встряхнулся, поддел пальцами полусухой доспех на лице и порвал, стаскивая защиту с головы, как резиновую шапку пловца. - Ничего я толком не умею. Не дорос. Он учил меня работать со временем, он умел в полную силу, ведь все мы вышли, ты сам видел: время стояло, как вода за запрудой. Мы уходили, а они не могли ворваться... Почему всегда так - бестолковые уходят, лучшие остаются.
Плат тяжело вздохнул и стал смотреть в небо.
- Кто? - шепотом спросил Влад.
- Второй анг замка Файен, - внятно выговорил рядом, у самого уха, срывающийся голос первого анга.
- Он там совсем один и... - ужаснувшись, забормотал Влад, поднимаясь и нелепо замирая на коленях, упершись кулаками в брусчатку.
- Мы потеряли за день, если не делить по двум замкам, до тридцати ангов и десять вальзов, - сухо сообщил первый анг. - Но мы полагали, что уходя из Хрога, оплатим вечер еще дюжиной жизней. Как думаешь, он стоит дюжины?
- Надо отменить праздник, - сжался Влад.
- Завтра исподье возьмется за нас, - несколько спокойнее предположил Плат, вставая и глядя в сторону ворот. - Нет, мы будем праздновать. Дети и так едва живы от пережитого. Детям нужен праздник, мне тоже. Завтра я должен верить в весну. Сегодня что-то у меня с этим слабо к ночи стало, беда. Идем. Опять забыл, откуда я выпрыгиваю. Смешная история, ты молодец, ловко придумал.
Анг уже привычно приобнял за плечи и вел, опекая и украдкой озираясь: защита тех, кто рядом, у него крепко сидела в привычках, а то и глубже, в рефлексах. Влад переставлял ноги и ощущал, что шагает по пустоте, под ним пропасть. Так нельзя жить и даже умирать так - нельзя... А как можно? Разве у него есть ответ? И чего он хотел с утра, представляя себе успех нелепого праздника? Признания. Пустое слово за день высохло. У него, как принято говорить в Нитле, не нашлось крепких корней...
Влад не помнил, как его одевали в наспех сшитый за день невесть кем халат и как прилаживали моховую бороду. Он смотрел пустыми глазами в стену и понимал, что никуда не выйдет и ни слова не скажет. Рука Плата вцепилась в затылок и толкнула на свет.
Детей было много. Эти дети днем видели мертвый двор Хрога, лопающиеся и все хуже зарастающие стены... Сейчас, вечером, они сидели в тепле, укутанные в одеяла и плащи, пили горячее из больших кружек. Но в глазах у каждого еще стыла изморозь.
- З-здравствуйте, дети! - постепенно привыкая говорить гулким басом, запрещая себе заикаться и отчего-то думая только о том, как все испортила первая заминка, начал Влад. - Я дед Мороз из плоскости, я добираюсь сюда очень редко, и все подарки обычно достаются иным мирам. Но в эту зиму по свежему льду резво летят санки...
Говорить о плоскости и прочем было ужасно. От слов, написанных вчера без понимания смысла, шевелились волосы и потно мок подбородок под мхом. Почему эти слова не вычеркнули ни Плат, ни сам Бэл? Они-то знали, что тут значит зима!
- Мы с верным бугом привезли вам большой мешок, - текст говорился сам собой, деваться-то некуда.
Игрун, не дождавшись своего времени, высунулся из-за нарисованного леса, улыбнулся во всю пасть. Стало видно, как его, могучего, тянут назад несколько ангов, а он упирается лапами и впивается когтями даже в камни. Кто-то из зрителей захихикал.
- Надо позвать буга, - укоризненно глядя на помятый тряпичный лес, сообщил Влад. - Все знают его имя?
Дети закивали, не сводя глаз с буга, продолжающего с диким упорством лезть через лес - незваным.
- Злодеи мешают попасть на праздник нашему бугу, - меняя текст, сообщил Влад, заметив за колыханием 'леса' вцепившегося в пестрый хвост оскаленного Плата. - Давайте позовем буга все вместе.
Буга позвали. Дальше дело пошло неплохо, хотя роли никто не мог учить - откуда взять время? Но это, кажется, не смущало даже зрителей. Из Ружаны получилась замечательная Снегурочка, хоть и очень молчаливая. Разбуженный вечером куст жавельника - он же елка - норовил закопаться и заснуть, но его тормошили, наряжали. Водили хоровод, старательно переступая корни, чтобы не повредить 'елке'. Влад все хуже понимал происходящее, но держался. Улыбка так приклеилась к лицу, что её хотелось оттереть или оторвать. Это был уже не праздник, а истерика. Когда все закончилось, Влад не помнил. Он очнулся в своей комнате. На кровати. Все в том же халате. Бороду уже снял Плат, он же укутал одеялом.
- Ты справился, - веско сообщил анг, присев у кровати, прямо на пол. - Толковая штука - праздник. Теперь они будут помнить, что зима бывает доброй, а снег не враг и не смерть. Торт хоть удалось попробовать?
- Нет, - губы нарисовали ответ без звука.
- А я урвал кус. Кто я был-то? Железный дровосек. Это я плохой или хороший?
- Уже не знаю, - отмахнулся Влад, зарываясь в подушку и натягивая одеяло на голову. - Ничего не знаю.
Он мгновенно провалился в сон. Там сперва было тихо и темно, это радовало. Но коварная Дюймовочка, не взятая в сценарий из-за малого роста, все испортила: шелестя крыльями, она прилетела, села прямо на мочку уха и принялась зудеть комариным голоском о своих правах, гонораре в виде лучшей капли крема и умении доводить даже бугов... Влад стонал во сне, отмахивался и умолял не путать его с бугом и не доводить. Зудение не проходило. Дюймовочка то ли влезла под шкуру, то ли позвала на подмогу кого-то еще мельче и гнуснее себя. Теперь боль копошилась прямо в мозгу. Голова должна была вот-вот взорваться, Влад перемогал, сколько было мочи - а затем, кажется, все-таки закричал. Разбудил себя воплем, сразу это понял, обрадовался несказанно, резко сунулся сесть... и ударился лбом в чей-то лоб.
