Камень третий. Дымчатый обсидиан - Макарова Ольга Андреевна (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Хорошо, — Кангасск согласился сразу…
Ночевал он в той самой комнате, в которой ему пришлось гостить четырнадцать лет назад. Здесь было очень спокойно. За окном в безветренной ночи щедро сыпал мелкий искристый снег, а мирную тишину нарушали лишь далекая перекличка часовых на стенах да сладкое посапывание чарги: расстаться с хозяином Эанна отказалась и устроилась на ночлег в одной комнате с ним, свернувшись клубком у двери.
Засыпая, Кангасск послал мысленный привет Милии и… Занне. С некоторых пор ему начало казаться, что люди чувствуют, когда о них думаешь. Хотя… до миродержцев, способных без спросу навестить человека во сне, ему еще далеко…
Старик Осаро всегда говорил, что ученик должен превзойти учителя. Но пока что каждый раз, вспоминая Владу и Серега, Кангасск лишь осознавал, насколько мал, глуп и неопытен сам. И ко всем испытаниям, что ему выпали, он никогда не был готов. Никогда… Это не новая мысль, она посещала Кана довольно часто в последние полгода. Но сейчас, убаюканный радостью встречи и ощущением мира и безопасности, Ученик воспринял ее с улыбкой. Ничто не казалось невозможным. Ни о чем не хотелось сожалеть заранее…
День, другой, третий… Весть о необычном госте быстро облетела весь Ивен и окрестные города. И, видя на вышке Кангасска (он взялся дежурить вместе с Флавусом), торговцы и местные подшучивали, что Большим Полям ничего не страшно, пока Ученик миродержцев стоит на страже.
Легенды редко возвращаются к своим истокам, редко предстают вновь во плоти. Кангасск Дэлэмэр стал для Ивена такой ожившей легендой. Людей восхищало то, что он вернулся. Вернулся, седой, могущественный, с удивительной рыжей чаргой. И несет он теперь три обсидиана, и рука его, которой лишил его в бою сам Макс Милиан Ворон, жива вновь… О да, люди замечали каждую деталь и во всем находили тайный смысл и некое особенное величие. Даже в сабле, висящей на поясе справа, а не слева, как обычно принято. И, похоже, легенда обещала получить продолжение…
Кангасск относился к происходящему спокойно; за полгода он сумел примирить себя с подобным незаслуженным восхищением и вниманием. Героем он себя не считал ни в коем случае до сих пор, но за то время, что прошло с момента пробуждения, Кан понял одно: не стоит разубеждать никого из верящих в него, даже если очень хочется разубедить. Эта вера… она важна для них, и у кого-то больше ничего нет, кроме нее, так справедливо ли отнимать у человека веру?..
Ученику, тем не менее, удалось соблюсти тонкий баланс: будучи в глазах многих живой легендой, он все же оставался самим собой. Молодое поколение искренне поражалось тому, насколько их кумир прост в общении, тогда как личности, куда менее значительные и наделенные куда меньшей властью, зачастую чересчур заносчивы, горды и высокомерны. А старое поколение… оно еще помнило миродержцев и потому на подобные восторги молодежи отвечало так: «Это достойный наследник Владиславы и Серега…»; между собой же ветераны часто говорили, что последний Ученик еще неопытен и порой слишком наивен, но самому главному бессмертные наставники успели его научить, а остальное придет со временем…
Кусачий мороз, который выдался ночью, и с приходом утра не спешил отступать. Рассветные лучи неспешно разбавляли темные тона неба, наполовину ночного, все еще сияющего самыми крупными звездами. Крохотные колючие снежинки в полном безветрии опускались на землю, искрясь и мерцая, точно волшебная пыль. А горизонт пылал; солнечный диск восходил над ним, возвещая о новом дне.
Не один только Кангасск с его обостренными амбасиатскими чувствами заметил, что в это холодное утро в суровом Ивене царит атмосфера вдохновения, душевного подъема и бодрости. Видимо, ядреный морозец тревожил не только тело, но и душу каждого. Или… или же некое предчувствие витало в воздухе, делая жизнь ярче.
Сам город давно не спал: ивенцы привыкли вставать с рассветом, и над городской суетой дозорных поднимали лишь высокие городские стены.
…Флавус ловко перебрасывал теплый Лихт из одной ладони в другую. Привычный трюк, позволяющий одновременно согреть руки и не подпалить снайперские беспалые перчатки, он исполнял не задумываясь. Вообще, командир ивенского ополчения был увлечен беседой с Учеником миродержцев.
Еще в юности оба — и Флавус, и Кангасск — успели прочесть несколько запрещенных глав из «Размышлений о природе магии»; сейчас давние знания, подкрепленные собственным опытом, вылились в захватывающую дискуссию, которая, в свою очередь, плавно перетекла в полумечтательные рассуждения о… Солнце, благо к тому времени край как раз его показался над горизонтом.
— Мне иногда приходила в голову шальная мысль, — с воодушевлением произнес Флавус и, прежде чем продолжить, дружески попросил: — Только не смейся над старым балбесом, ладно?
— Не буду, — безобидно усмехнувшись, пообещал Кан.
Флавус поднял свой Лихт и, сотворив направляющее заклинание, заставил его медленно поплыть вперед. Светящаяся сфера послушно нырнула в снегопад, плавя вокруг себя летящее снежное крошево, и остановилась там, где хотел маг… теперь для смотрящих прямо маленький Лихт иллюзорно закрывал собой восходящее солнце.
Кангасск улыбнулся: он понял, что имел в виду Флавус…
— Я, еще будучи мальчишкой, размышлял о том, откуда же берется магия, — Флавус смущенно пожал плечами. — И сколько лет прошло, а никто не сумел объяснить мне это. Много догадок, много теорий, но никто не знает, откуда она берется и почему не иссякает вот уже тысячелетия. Зато многие говорят, что знают, что такое звезда… Но мне кажется, — он вздохнул, — что наше Солнце и другие звезды — это что-то вроде гигантских Лихтов… или огненных сфер… Суть в том, что это магические образования. Горящая магия. Источники всей магии для своих миров.
Флавус произнес все это так вдохновенно, что Кан был тронут. Он мог бы поклясться, что видел сияющий ореол вокруг этого сурового воина, сумевшего и после войны остаться в душе все тем же любопытным мальчишкой, каким был за год до нее. К мечтам, подобным этой; мечтам горящим, как пламя, всегда хочется прикоснуться; они заразительны и прекрасны…
— Я их так представляю, все эти звезды… и Солнце. Ну не верю я, что это просто горящий сгусток газа, который загорелся сам по себе и горит сам по себе. Любой ученый будет смеяться над такой идеей, и пусть его… — хмуро буркнул Флавус и, вздохнув, притянул свой обогревательный Лихт обратно и вновь принялся ловко перебрасывать его из ладони в ладонь.
…давно это было…
— Какие планы на вечер, коллега? — подбоченившись, осведомился Нэй.
— Думаю подняться в обсерваторию и посмотреть на звезды, — простодушно отозвался Кангасск и предложил: — Пойдешь со мной?
— У меня нет времени на подобные глупости, — презрительно фыркнул Каргилл, с чувством собственного превосходства посмотрев на растерявшегося Ученика.
— Но они прекрасны! — наивно возразил тот, все еще не понимая, что происходит, и, видимо, надеясь все-таки задеть Нэя за душу. — Только подумать — тысячи миров видны нам издалека! Это удивительно…
— В твоем возрасте, юноша, — ученый назидательно кашлянул, — пора отрываться от романтической ерунды и читать серьезные книги. Да знаешь ли ты хотя бы, что есть звезда?
— Это солнце иного мира… — в смущении повел плечами Кан.
— Прежде всего, это небесное тело огромной массы, достаточной для того, чтобы запустить и поддерживать термоядерные реакции…
Кангасск тряхнул головой, отгоняя обидное воспоминание. Именно — обидное. В том растерянном пареньке он с трудом узнавал нынешнего себя… Сейчас Нэй Каргилл не смеет перечить ему, не пытается даже. А тогда каждое его слово звучало с победным торжеством…
