Разведчик с Острова Мечты - Тихонов Алексей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Свободней, веселей, — напомнил хромец. — Не на похороны пока идешь, на гулянку. Улыбайся ты, что ли? Разве так старым приятелям радуются?
Вышли на крыльцо. Стражники, томившиеся неподалеку, скользнули скучающими взглядами и отвернулись. Зато прошествовавший было в храм причетник неожиданно вынырнул обратно.
— Ауэрген! — позвал высокий требовательный голос. — Ауэрген!
Служка вздрогнул всем телом. Шагалан покосился на него и чуть кольнул острием, дабы привести в чувство.
— Ауэрген! — старательно надрывался клирик. — Немедля воротись! Кто тебе, негодный, дозволил покинуть свое место?
— Отмахнись от приставалы рукой, — тихо подсказал Кабо. — Можешь изобразить, что слегка пьян. Только ругаться не советую, а то по возвращении одними плетьми не отделаешься.
Смиренный парнишка выполнил указания, сыграл не слишком искусно, тем не менее для крикуши и это стало сюрпризом. Вопли оборвались на полуслове, будто застряв в горле. Через какое-то время причетник попробовал вновь поднять шум, но ослушник находился уже далеко. Наблюдавшие за действом стражники дружно заржали. Оглянувшись, Шагалан увидел, как неугомонный церковник, задрав подол рясы, неуклюже засеменил следом. Под могучим брюхом открылись тонкие кривые ножки.
— Топайте шибче, парни! — гаркнул беглецам один из солдат. — Не то святоша лишит вас и девок и выпивки. А еще лучше — дайте-ка каплуну в ухо! Пусть гнусавят свои гимны Небесам и не отнимают у людей земные радости!
— Хорошая мысль, — шепнул Шагалан бледному как мел пленнику. — Если этот тип догонит, отвесим ему душевную затрещину. Невообразимо, но, похоже, служивые сегодня за нас.
— Никого он не догонит, — презрительно поморщился Кабо. — Спорим, раньше запутается в пузе? Церковники научились экономить на чем угодно кроме любимой утробы.
Аккурат так все и произошло. Не пробежав и полусотни шагов, клирик прекратил стучать башмаками по мостовой. То ли вправду выдохся, то ли оскорбился хохотом солдат. Во всяком случае, выкрикнув вслед ослушнику остатки угроз, он немедленно занялся перебранкой с оцеплением. Заскучавшие стражники охотно включились в нее, примчались наводить порядок командиры, и скандал удался на славу. Идеальные условия, чтобы под шумок скрыться с глаз. Завернув в темный переулок, беглецы сбавили ход.
— Кажется, выскочили, брат, — заметил Кабо, озираясь. — Куда теперь этого молодца?
Парнишку опять мелко затрясло.
— Вы… вы обещались… — промямлил он.
Спрятав нож, Шагалан хлопнул его по плечу:
— Правильно боишься, дружище Ауэрген. В наше время никому не верят на слово, однако именно сегодня тебе повезло. Отведем за частокол, ребята присмотрят. Ты ведь, парень, не попытаешься удрать до срока?
— К дубу привяжут — никуда и не убежит, — буркнул Кабо. — Еще рад будет, что от волков его охранят да голодать не дадут. Отправимся прямо сейчас, впереди целая ночь хлопот… — Чуть отстав, он спросил у друга вполголоса: — Подробностями, брат, после поделишься. Пока скажи, как тебе наш… наша цель? В общем?
Шагалан надолго замолчал, задумался, подбирая слова:
— Ох, брат, так отвечу… крепко не понравился мне этот мужик.
Доведись ему услышать хоть малую толику произнесенного тем вечером на вершине башни, юноша мог бы выразить свои впечатления гораздо точнее.
XIX
— Гнилой город. И гнилая страна. — Правитель со вздохом оторвался от парапета.
Ингвер Конлаф не первый год служил в ранге доверенного помощника, а потому привык терпеливо сносить пространные рассуждения хозяина. В последнее время тот начал проявлять к ним особую склонность. В таком случае от помощника требовалось не столько покорное внимание к речам, сколько ежеминутная готовность выудить из потока обычного брюзжания конкретное распоряжение. Все иное еще извинительно подчас пропускать мимо ушей, однако не заметить прямое указание к действию — чревато. С годами наместник стал не только занудней, но и вспыльчивей. Впрочем, нельзя отрицать, своей знаменитой прозорливости и хитроумия он нимало не растерял, его приказы, безусловно, заслуживали того, чтобы их отлавливать с крайним тщанием.
— Дома уже настоящая зима, — поддакнул Конлаф.
— Зима. У нас если лето заканчивается, то сразу выпадает снег. Определенно, четко: либо тепло, либо мороз. А тут… полгода дожди, в остальную пору слякоть. В добротном бревенчатом доме да с жарко натопленной печью любая стужа нипочем, она лишь бодрит кровь и возвращает вкус к жизни. В здешних же каменных склепах… вечная сырость, мокрота проникает всюду, через саму толщу стен, исподволь подтачивает кости и выворачивает суставы… Похоже, я так и сгнию заживо в этом промозглом краю…
— Мы все желаем вам долгих лет в здравии, мессир.
То была максимально допустимая мера лести. Царедворцы, пытавшиеся превысить ее, в Гердонезе не задерживались.
— Не сомневаюсь, — скривил губу Гонсет. — Ведь вокруг кровожадный мир, полный опасностей. Кто, если не я, защитит вас от них?
— Разве сыщется в мире опасность, перед которой спасуют имперские полки, мессир?
Впервые в течение беседы правитель насмешливо покосился на своего помощника:
— Лично для тебя, Ингвер, самая очевидная опасность исходит как раз от имперских полков. Для тебя, Гархосса и десятка других наиболее близких ко мне людей. Да не уверяй, будто не ведаешь об отношении двора к окружению опального Гонсета! Случись что-нибудь, вас сожрут моментально. Уцелеют лишь сумевшие вовремя меня продать, разве не так?
— Неужели вы сомневаетесь в моей преданности Империи и вам, мессир? — Конлаф вздернул подбородок.
— Конечно, нет. Ты, бесспорно, верен и Империи и мне… хотя и именно в этом порядке. Я не ставлю это в вину, поскольку таковы многие из моих приближенных… Странно, они всерьез надеются, что я не в курсе их закулисных переговоров с эмиссарами двора, их писем, доносов… Тебя-то, вероятно, Ингвер, только и сдерживает ясное представление о наших возможностях в тайных играх, а?
— Я полагал, мессир… — возмущенно выпрямился помощник, но правитель оборвал его взмахом руки:
— Самое забавное, меня абсолютно не тревожит эта мышиная возня. Разумеется, я не потерплю рядом откровенных доносчиков, но слишком рьяные слуги Империи могут спать спокойно. При случае так им и передай. Думаю, совладаю с особо наглыми наветами, порождаемыми двором, а в остальном мне бояться нечего. Просто я предан Империи не меньше, чем любой из вас.
— Ваша преданность, мессир, несравнимо важнее всех прочих.
— И она же иногда приносит на голову неприятности… Однако мы отвлеклись. О чем, бишь, я говорил?
— Гнилая страна.
— Гнилая страна… — Гонсет опять уставился куда-то в море дымящих городских кварталов. — Я гнию тут. Заживо. Мы все разлагаемся, медленно и неуклонно. Мы повергли в прах внешних врагов и не замечаем, как победа перетекает к врагам внутренним. Врагам, которые поселились в наших умах. Народу остро необходимо движение! Он подобен человеку, взбегающему на крутую гору: если остановится — тотчас сорвется назад. Сколько я ратовал за продолжение походов на юг? Император и его двор не желают меня слушать. С некоторых пор чудится, они воспринимают мои призывы как сигнал поступать наоборот! Репутация, дьявол ее дери!… И мы остановились. Остановились, начали пускать корни, делить покоренные земли, отстраивать себе замки. Все благостно, сытно. Можно до поры не видеть, как превращаемся в таких же баранов, что и прежние хозяева этих мест. Та же одежда, те же манеры, та же вера… Мы глупо проедаем бесценное время, отпущенное судьбой! И если не двинемся вперед, то рискуем уже очень скоро покатиться вспять. Опасаюсь застать сей трагический момент.
— Но ведь Светлейший Император вовсе не отказался от завоевательных планов, мессир, — уточнил Конлаф спокойно. Подобные мысли развивались далеко не впервые.
— Да-да, большой поход… — Гонсет поморщился, словно от зубной боли. — Тут свои надежды и свой риск. Кстати, существует вероятность: он неким образом связан и со здешним инцидентом.
