Племена Гора - Норман Джон (книги бесплатно .txt) 📗

— На Земле провозглашено равноправие! — выкрикнула она.

— Земля имеет сложную и запутанную политическую историю, — сказал я. — Через сотни лет современные концепции приведут к невиданным последствиям, от которых их авторы пришли бы в неописуемый ужас. На Земле людям удалось построить чудовищную ловушку, в которую они сами же угодили. Возможно, им удастся расшатать ее прутья. А может, они тихо умрут в ими же созданной клетке.

Велла молчала.

— Ты почувствовала, — спросил я, — что на Горе женщины гораздо счастливее, чем на Земле?

— Нет, — сказала она. — Нет. Нет!

— На колени! — приказал я. Она опустилась на колени.

— Кого на Горе ты считаешь самыми счастливыми женщинами? — спросил я.

— Большинство счастливых женщин на Горе — простые рабыни, — ответила Велла.

— Мужчина генетически предрасположен к господству, — сказал я. — Это не вызывает сомнения ни у кого, кто в состоянии сформулировать свое' мнение по данному вопросу. Иногда отрицать эту истину выгодно, но это уже предмет для другого разговора.

— Я не сомневаюсь в том, что мужчины генетически предрасположены к господству, — сказала Велла. — Но они должны контролировать эту предрасположенность.

— Прикажи человеку не дышать, прикажи сердцу не биться, — сказал я, — прикажи мужчине не быть самим собой.

Велла растерянно посмотрела на меня.

— Я нарисовал тебе реальную ситуацию, — сказал я. — Невозможно отрицать, что мужчина предрасположен к господству. Представляется ли тебе возможным, чтобы эти качества получили развитие только у него?

Она стояла передо мной на коленях и молчала.

— Не кажется ли тебе, что эволюционное развитие мужчин и женщин шло параллельно?

— Нет, — сказала Велла. — Не кажется.

— Природа учила мужчину повелевать. Она же давала уроки тем, кто должен ему подчиняться.

Велла сердито посмотрела на меня.

— Каких мужчин предпочитают женщины, сильных или слабых?

— Сильных, — сказала она.

— Почему это так? — спросил я. Она молчала, опустив голову.

— Послушай, Тэрл, — сказала она наконец, — что делать, если я тоже испытываю эти низменные потребности? Что делать, если сердцем я стремлюсь подчиняться мужчине?

— Здоровое общество, — ответил я, — сумело бы удовлетворить твои потребности.

Она взглянула на меня.

— Надеюсь, ты знакома с отношениями между хозяином и рабыней на Горе? — спросил я.

— Еще как, — огрызнулась Велла.

— Наиболее полная и завершенная картина женской подчиненности имеет место при женском рабстве. Именно здесь достигается полная зависимость женщины от капризов и милосердия мужчины. — Я посмотрел на девушку. — Красотка Велла, — улыбнулся я, — видеть тебя означает хотеть тебя, а хотеть тебя означает хотеть владеть тобой, полностью, безраздельно, до конца.

— Это так низко, — расплакалась она. — Это похоть, недостойная и непристойная страсть.

Крики раздавались совсем рядом, за дверью.

— Нет! — крикнула она вдруг, вскочила на ноги и попыталась бежать.

Я схватил ее за руки и швырнул на пол, после чего крепко привязал остатком ремня кисти ее рук к лодыжкам. Конец ремня я завязал таким образом, чтобы она не смогла до него дотянуться.

Я посмотрел на Веллу. Она валялась на полу, связанная, едва прикрытая грязной жирной тряпкой. Она была невыразимо привлекательна. Рабыня с трудом села и посмотрела на себя в зеркало. Стягивающий ее руки и ноги ремень не позволял ей дотянуться до висящей на цепи лампы.

— Освободи меня! — заплакала Велла. — Освободи меня!

Я проверил узлы. Ремни держали надежно.

Из коридора доносился звон ятаганов.

— Я никогда не стану свободной? — спросила она. Высоко на левом бедре девушки я разглядел изображение четырех рогов боска. Я ощупал клеймо. Она дернулась.

— Меня клеймил камчак, — сказала она.

Придется клеймить заново, подумал я.

— Для чего ты меня связал? — спросила она.

Я захватил длинную прядь ее черных волос, примерно полтора дюйма толщиной, и завязал ее в узел на щеке.

— Рабский узел, — прошептала она.

— Теперь все будут знать, что тебя уже взяли, — пояснил я.

— Взяли?

Я поднялся на ноги. Она каталась по полу, стараясь освободиться. Я направился к дверям.

— Тэрл! — позвала Велла.

Я обернулся.

— Я люблю тебя!

— Ты непревзойденная актриса, — бросил я.

— Нет! — крикнула она. — Это правда!

— Меня не интересует, правда это или нет, — сказал я.

Велла смотрела на меня полными слез глазами. На правой щеке болтался завязанный мной узел.

— Тебе в самом деле все равно? — спросила она.

— Абсолютно.

— Ты не любишь меня!

— Ни капли, — сказал я.

— Но ты же пришел сюда. — Она пыталась вырвать руки. — Ты же многим рисковал! Чего же ты от меня хотел?

— Хотел владеть тобой, — рассмеялся я.

— Ты мужчина Земли! — воскликнула она.

— Нет, — сказал я. — Я мужчина Гора.

— Да, — прошептала она. — Я вижу это по твоим глазам. Я отдана на милость мужчины Гора. — Ее прекрасное тело задрожало в предчувствии возможных последствий.

Я повернулся к двери.

— Тэрл! — крикнула Велла. — Я буду рабыней?

— Да, — сказал я.

— Настоящей? — недоверчиво спросила она.

— Да.

— И меня будут бить плетью?

— Да.

— И ты сможешь меня ударить? Ты сможешь высечь меня за то, что я тебе не понравлюсь? Ты же был на Земле, неужели ты сможешь это сделать, Тэрл?

— Ты уже меня разозлила, — сказал я, вспомнив, как она улыбнулась в Девяти Колодцах. Потом я вспомнил окошко в стене касбаха, из которого она послала мне воздушный поцелуй и бросила шелковый платок.

— Значит, меня сейчас высекут? — спросила она.

Сделать это было нетрудно. Она лежала связанная, в короткой грязной накидке.

— Нет, — сказал я.

Я подошел к ней и показал кусок смятого, выцветшего шелка, который забрал с собой в Клим и принес обратно. Она затравленно посмотрела на платок. Я повязал его на левую руку девушки, рядом с ремнем на запястье. Именно так я и носил этот платок.

— Когда ты меня высечешь? — спросила она.

— Когда мне будет удобно, — ответил я.

Дверь распахнулась, и в комнату, спинами к нам, ввалились два наемника, на них наседали атакующие, звенели ятаганы. Один из воинов обернулся ко мне. Я выхватил ятаган. Он понял, что я его враг. Завязалась драка. Я нанес своему противнику смертельный удар. Его напарника уже зарубили у двери. Я сбросил с себя одежду воина соляного убара. Меня поприветствовали поднятыми ятаганами.