Трон знания. Книга 3 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Часть 42
***
Малика целый день просидела в комнате, ожидая вызова к Адэру. Вечером Луга сообщил, что хазир отбыл со своим войском, ориенты ушли следом, правитель уехал в Лайдару час назад. Нервы сдали.
Малика вбежала в архив:
— Кебади! — И схватилась за спинку стула.
Летописец оторвал взгляд от бумаг, отодвинул документы на край стола:
— Кто за тобой гнался?
— Я хочу сжечь твой архив.
Кебади снял очки, взял фланелевую тряпочку:
— Чем он тебе насолил?
— В нём нет самого важного. В нём нет древнейшей истории Ракшады. — Малика затравленно посмотрела по сторонам. — Никому не нужные бумажки.
— Ну, если ты так считаешь…
Пошатываясь и спотыкаясь, она подошла к старику. Упала на колени и обхватила его ноги:
— Мне плохо, Кебади. Мне очень плохо.
Он отложил очки и тряпочку. Скрипнув стулом, обнял Малику за плечи:
— Что случилось, дочка?
— Я не хочу ехать в Ракшаду.
— Куда?!
Малика расплакалась. Глотая слова и перемежая фразы всхлипами, рассказала, как загнала себя в ловушку.
Кебади погладил её по голове. От ласковых подрагивающих прикосновений сдавило дыхание.
— Я не вернусь, — всхлипнула Малика и уткнулась лицом в серый, усеянный чернильными пятнами балахон.
— Вернёшься. Возложишь тиару и вернёшься.
— Он хитрый. Он очень хитрый, Кебади. Мне его не перехитрить. Он меня не отпустит.
— Зачем ты ему?
Малика вскинула голову:
— Я унизила его. На суде. Женщина спасла ему жизнь. Для ракшадского воина это сильнейшее оскорбление. Он хочет отомстить мне.
— Он признал тебя шабирой. Странный способ для мести. Не находишь?
— Другой причины нет.
Кебади натянуто улыбнулся. Пергаментную кожу на лице усеяла паутина морщин. Маленькие глаза превратились в грустные щели:
— Есть. А ты её не видишь.
— Какая?
— Он мстит не тебе. Адэру.
— Адэру? Ему всё равно. Я целый день ждала, когда он меня четвертует, а он уехал и даже слова не сказал.
Летописец похлопал Малику по плечу:
— Ты сильная. Ты моруна. Неужели не справишься с каким-то хазиром?
— С каким-то… — Она потёрлась щекой о грубую ткань, пахнущую расплавленным воском и старыми книгами. — Спасибо, Кебади. Мне надо было выплакаться.
Поднялась на ноги, окинула взглядом полки, заваленные бумагами. Посмотрела на стопы документов в проходах между стеллажами.
— Сожгу, когда вернусь.
В коридорах хозяйственной пристройки было безлюдно. Из комнат доносились возбуждённые голоса прислуги: одни обсуждали воинов, другие радовались отъезду вечно недовольного правителя, кто-то хвастался, что будет прислуживать Альхаре. На кухне поварихи обговаривали меню для гостя.
Малика подошла к комнатке Муна. Открыв дверь, переступила порог, легко, непринуждённо, словно проходила мимо и вдруг решила заглянуть.
Догорающий за окном закат окрашивал потолок и стены в брусничный цвет. Йола и Мун сидели на узкой кровати. От сгорбленных сухощавых фигур веяло безысходной тоской.
— Почему такие печальные? — спросила Малика. Подойдя к окну, отодвинула герань, примостилась на подоконнике. — Прекрасный вечер.
— Ты собралась в Ракшаду к этому нелюдю? — спросил Мун.
— Собралась.
— Зачем?
— Так надо.
— Йола рассказал, как ты упиралась.
— Он сидел далеко, и как всегда всё перепутал.
— Йола не глухой и не слепой, — отозвался старейшина недовольным тоном.
Малика подышала на стекло, на запотевшем пятачке нарисовала солнце, наполовину опустившееся за горизонт:
— Я всегда хотела уехать далеко-далеко. И тут такая удача. Только представь, Мун: море, корабль, таинственная страна. Иштар столько о ней рассказывал. И там нет зимы. Здесь выпадет снег, а там будет жарко.
— Смотри, не запарься.
— А как же Адэр? — спросил Йола. — Ты сможешь без него?
Малика укоризненно посмотрела на Муна:
— Проболтался…
— Это не я.
— Понятно. Стоило расслабиться, и моя тайна у всех на устах.
— Никто не знает, — сказал Йола. — Только я.
— Это начало. — Малика прильнула лбом к стеклу. — Тогда мне тем более надо уехать.
— Дочка, — вновь заговорил Йола. — Я не могу говорить об Иштаре плохо. Он очень помог нам.
Малика прижала ладонь к плечу — заныл старый шрам, оставленный прутом:
— Так возрадуйся! Я ублажила вашего спасителя.
— А ты не перебивай старика. — Йола поёрзал на краешке матраса. — Ракшады такие, своего не упустят. Задурманят тебе мозги, ты и забудешь о доме. Они своим-то бабам, вон, задурманили. Сидят как мышки и даже не пикнут.
— Йола! Не трави душу!
— Я не травлю. Я чего сказать хочу… Когда-то у нас был трёхмачтовый корабль. Моряки надолго уходили в море. До острова Ориенталь путь не близкий, три недели в открытом море. Потом обратно. Это у ракшадов такие корабли, что не успеешь оглянуться, и ты уже на месте. Наш кораблик был тихоходный, шёл на одних парусах. Моряки покидали берег Грасс-Дэмора и мечтали быстрее вернуться домой. И всегда возвращались, хотя бывали в таких переделках. А знаешь, почему возвращались?
— Почему? — спросила Малика, глядя на аллеи, затянутые густо-розовыми сумерками.
— Они вступили в сговор с Богом. У каждого моряка был ключ к сердцу. Они заговаривали их перед каждым плаванием и отдавали на хранение любимым. Бог не призывает на высший суд людей с закрытыми сердцами.
— Красивая сказка.
— Это не сказка. Когда наш корабль сгорел, о заговоре забыли. А я помню. Благодаря твоим родителям у тебя два ангела-хранителя, Малика. Огонь и вода. Веришь ты в Бога морских пучин или нет, он всегда с тобой рядом. Обратись к нему с просьбой, и он услышит.
— С какой просьбой, Йола?
— Ты хочешь вернуться домой? — спросил Мун.
Малика потёрла плечо; шрам горел огнём.
— Хочу.
— Вот и попроси нашего Бога перекинуть мостик над морем, чтобы ты нашла дорогу обратно.
— Мун съездит к Ахе, — сказал Йола. — Брат сделает ключ, а я напишу заговор.
— И кому я должна его отдать?
— Тому, кого любишь.
— Адэру? — Малика выдавила улыбку. — И что я скажу? Вручаю вам ключ от моего сердца?
— Я могу вместе с горничной войти в его апартаменты и где-то спрятать, — предложил Мун.
— Где? В столе, под периной? А вдруг он найдёт и подумает, что это я. Он точно подумает, что это я. Я ведь ведьма. Проклятия и заговоры — моя стихия.
Мун покряхтел:
— Но это и есть заговор на возвращение.
— Может, отдать его тебе? Я люблю тебя больше всех.
— Не ёрничай! Мы хотим как лучше.
— Я рассказал, как поступали ориенты, — произнёс Йола. — А ты поступай как знаешь.
Малика задумалась. Что она теряет? Вдруг заговор подействует, и пусть на последнем дыхании, но она вернётся домой.
— Хорошо. Пишите заговоры, делайте ключи. Я спать.
Неуверенной походкой направилась в свои покои, зная, что этой ночью уснуть не получится.
Утром Малика засобиралась в дорогу. Время поджимало, а дело, которое предстояло закончить, было очень важным. Сложив в чемоданчик сменную одежду и отказавшись от завтрака, вышла из покоев.
В коридоре стоял Луга.
— Альхара ждёт вас в библиотеке, — сказал он и забрал у неё чемодан.
Малика ступила в зал, заставленный книжными шкафами, столиками и креслами. Несостоявшийся шабир поприветствовал её привычным для ракшадов образом и вперился в пол.
— Я пригласил тебя на занятия, шабира. Я буду учить тебя нашему языку и знакомить с нашими законами.
— Этим я займусь в Ракшаде.
— Это приказ хазира. Если я его не исполню, меня посадят на кол.
Она сцепила на животе пальцы:
— Моё желание — для тебя это пустые слова или приказ?
— Приказ. Если я его не исполню, ты вправе лишить меня жизни.
— Ну и в ситуацию ты попал, Альхара.
— Разногласия между хазиром и шабирой опасны для Ракшады. Я прошу тебя уступить хазиру.
Малика села за стол. Конечно же, она никого не будет наказывать за ослушание. Но не случится ли так, что ей придётся всё время уступать Иштару ради спасения чьих-то жизней? На душе заскребли кошки.
