Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф (полные книги TXT) 📗
- Прочь, - отдал новый приказ Вараил. На этот раз гуля не послушала. У нее по-прежнему были большие карие глаза, но теперь они не полнились мудростью, словно возврат истинного облика изгнал более не нужный разум.
Хиенайя совершила длинный прыжок, и добыча не сумела избежать удара. Вараил не выставил перед собой меча единственно потому, что не хотел убивать ту, с кем недавно мирно беседовал. Произошедшая с ней перемена казалась ему абсурдом, насмешкой природы, ибо по разумениям людей, гули являлись существами умом не превосходящими иных четвероногих. Будь это правдой, Вараил бы не помедлил, существо же мыслящее, как известно, убить сложнее. Сражение с гулей напомнило ему столкновение со львом, однако же, сейчас меч мог способствовать его скорому окончанию. Вараил толкнул меч, проворно, но не так быстро, как мог бы. Не получив ранения, Хиенайя отскочила в сторону. Поднявшись на колено и выставив перед собой клинок, он сказал:
- Я не хочу тебя убивать. Уходи. - Хиенайя не ответила, но выжидательно села, животное безумие в глазах как будто угасло. Вараил убрал меч в ножны и показал пустые руки. - Я тебе не враг. - Затем он переступил через тушу верблюда и, опустившись на колени, правой рукой пригласил гулю к трапезе, левой же незаметно вновь обнажил клинок.
Хиенайя неторопливо приблизилась к нему. Она с интересом обнюхала тушу, укусила разок, а затем внезапно набросилась на Вараила. Когти гули пропороли ему щеку, разорвали кожу на шее и скользнули по чешуе доспехов, сама же она под собственным весом сползла по клинку до самой гарды. Тщетно она силилась вытащить острое железо из тела. Вараил же поднявшись на ноги, не решился добить ее, боясь, что легенды, в которых второй удар возвращает гулей к жизни, правдивы. Не желая наблюдать агонии Хиенайи, он вернулся в шатер, где из вещевого мешка достал собранные ранее листья алоэ и, вызвав ножом сок, приложил к ранам.
Собирался Вараил поспешно, ведь гули и другие падальщики уже верно шли по свежему следу. Он срезал с Храпуна немного мяса, но, когда распорол горб, к изумлению никакой воды в нем не обнаружил. Верблюжий горб наполнял один только жир. Разочарованный, с отчаянной глупой надеждой Вараил разрезал второй горб и, утвердившись в бытующем заблуждении окончательно, сел на песок возле трупа и вперился в него затуманенным вялым движением мыслей взглядом. Но одна мысль подавила прочие - в желудке верблюда могла оставаться вода. Вараил вспорол Храпуну брюхо. Отвратительный запах полупереваренной травы ударил в нос, но не заставил отпрянуть. Омерзительная жижа лилась в рот, а высушенная трава падала на песок. Но когда желудок верблюда опустел, на дне, скрываемый прежде травой, Вараил обнаружил тугой пузырь, а в нем чистую воду. Ее путник взял с собой. Закапывать тела, чтобы скрыть запах от хищников, а значит обезопасить себя, он не стал, работа эта требовала определенных сил, о сохранности каждой частицы которых он сейчас заботился.
Вновь одинокий брел он под палящим солнцем. Прежде чем укрыться в тени шатра и забыться сном, он хотел отдалиться на как можно большее расстояние от стремительно разлагающихся тел. Еще не настал вечер, когда странник уступил усталости и отдался сну. Короткое забытье охладило разум и тело, и он продолжил следовать долгой тропой терний. Через две ночи у него кончилась вода. С приближением к южной воронке мира становилось все жарче. Скорпионы и фаланги, изредка попадающиеся Вараилу, почти не содержали влаги и никак не могли утолить непреходящей жажды. Но в раскаленных песках Белраха не обитали даже такие жизнестойкие создания, и пересечь ее без сторонней помощи невозможно даже самому выносливому человеку. Там, на границе жизни между желтыми песками Аунвархата и белыми песками Белраха расположились монахи ордена Черной свечи, живительным огнем вскармливающие обессиленных заплутавших странников и тех безумцев, по следам которых шествовал Вараил.
Солнце выпивало последние силы, глаза нестерпимо болели и не различали горизонта. Почему-то туча опустилась на песок, или поднималась с земли, распадаясь серой дымкой в небе. Поняв, что видит дым, Вараил ускорил шаг. Позади кто-то пролаял. Обернувшись, путник увидел группу следующих за ним зверей, левкрот, гиен ли, гулей - издалека он не мог сказать точнее. Он побежал, и животные погнались следом. Вскоре Вараил определил с облегчением для себя, что стал добычей все-таки гиен. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и добежать до спасительного дома - его очертания в форме оплавленной свечи уже вырисовались впереди - Вараил не успевал, с другой стороны, выйти победителем в сражении с десятком гиен он также не рассчитывал. Обнажив меч, он приготовился к бою. Глумливо смеясь и тявкая, гиены начали его окружать. Одна из пятнистых гиен, самая большая и свирепая, должно быть матриарх, щелкая зубами, возглавила атаку. Она прыгнула и раскрыла пасть, но внезапно опаленная, опрокинулась. Остальные гиены нерешительно отступили. Добыча оказалась в коконе иссиня-черного огня. Через миг лепестки раскрылись и разметали обугленные туши. Маленький высохший монах в грубой рясе, подпоясанной вервием, без каких-либо приветствий и объяснений скрылся в стенах своего необычного дома. Жилище это стояло уже на белом песке Белраха и было подобно цельному куску обсидиана, на оплавленной вершине которого всегда горело темное неугасимое пламя. В проеме, где в обычных домах располагается дверь, вход преграждало такое же пламя.
- Ступай смело, - прозвучал низкий и мягкий голос с другой стороны пелены огня.
Не закрывая глаз, Вараил шагнул в огонь и оказался по другую его сторону, не опалив даже волос.
Он находился в маленькой и единственной комнате этого дома. Стены изнутри просвечивались, тогда как снаружи казались непрозрачными, в углу поднималась узкая обсидиановая лестница, верхней ступенью утопая в низком потолке. В келье не нашлось места ни кровати, ни столу или хотя бы стулу, зато у монаха, невысокого лысого старца с седой короткой бородкой, имелась красивая обсидиановая посуда: глубокая миска, кружка, ложка, большой кувшин с водой и множество туесков и горшков с кашами и крупами. Но на том и заканчивалось убранство дома. В молчании хозяин наполнил кружку водой и протянул гостю. Вараил поблагодарил монаха и, утоляя жажду, пил медленно. Дождавшись, когда кружка будет осушена, монах наполнил ее вновь, затем снял крышку с одного горшка, насыпал в миску и жестом пригласил Вараила отведать горячей гречневой каши. Устроившись на полу, гость занялся трапезой и монах, чтобы составить компанию, взяв кружку, опустился напротив, и пока Вараил уплетал кушанье, лишь однажды притронулся к ней одними только губами. Когда гость немного насытился и стал ворочать ложкой в миске не так как прежде скоро, он нашел время для разговора, перемежая ответы собеседника новыми порциями каши. Он представился и рассказал о цели своего похода. Монах слушал внимательно, иногда опуская темные, почти черные глаза и кивая, выказывая охоту слушать. Когда настал его черед держать слово, он начал так:
- Я Нихфор из числа монахов Черной свечи. Возник орден наш пять веков тому и целью имеет помощь страждущим приключений искателям. Единомышленники мои расселились по всему Яраилу в местах глухих, праздным людям неведомых. Пламя Черной свечи закаляет наши тела и пестует души, мы же, насколько хватает наших скромных знаний, помогаем людям, равно и другим разумным созданиям, познать глубинные силы и затеплить свечу, доныне безмолвную в каждом из нас.
- Что такое Черная свеча?
- Иные полагают, это артефакт, исполняющий желания, мы же, монахи, верим, что свеча заключена в каждом из нас, это наша бессмертная душа, наша божественная суть, и чем сильнее мы ее разжигаем, тем сильнее становимся, и силам нашим воистину нет границ.
Подобное заявление Вараил воспринял как браваду, он не раз встречал тороватых до хвастовства шарлатанов, чьи обманы снова и снова рассеивал Эльмуд.
- Какую же силу вы обнаружили в себе, зажегши свою внутреннюю свечу?
