Аромагия (СИ) - Орлова Анна (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Завязав последний узел, я сообщила с нарочитой бодростью:
— Ну вот и все! Когда доберемся до «Уртехюс», я дам вам превосходную мазь. Два-три дня, и ваша нога будет в полном порядке.
Петтер кивнул и я, сложив свои инструменты, собралась пересесть (сбежать!) вперед.
— Госпожа Мирра! — позвал вдруг Петтер. Пахло теперь от него валерианой — спокойно и обреченно — горько-сладко, с бальзамическим обертоном.
— Да, Петтер! — откликнулась я. Надо думать, ему нравилось называть меня по имени, пусть и с формальным «госпожа», и он часто повторял это «Мирра», катая мое имя на языке, словно твердую карамельку.
Юноша молчал, глядя на моросящий за окном дождь. Сидеть вдвоем в быстро нагревшемся салоне автомобиля было уютно и немножко стыдно, как будто мы занимались чем-то запретным.
— Вы считаете, что я не должен был нападать без предупреждения? — выпалил Петтер и, кажется, даже затаил дыхание.
Захотелось с силой хлопнуть по мягким подушкам сиденья. Надо признать, Исмир виртуозно умеет найти уязвимое место в чужой душе — и ударить, не колеблясь.
— Нет! — четко и резко ответила я, а потом потребовала: — Петтер, посмотрите на меня!
Он поднял взгляд, и столько в нем было нежности и вины, что во рту у меня стало горько. Надо думать, Петтер очень боялся упасть в моих глазах.
— Вы спасали меня, — проговорила я, заставляя себя улыбнуться. — И поступили правильно.
— Правда? — Петтер смотрел серьезно и немного недоверчиво, но валериану уже сменил сочный мандарин — надежда.
— Правда, — кивнула я и призналась: — Знаете, когда-то Ингольв немного учил меня самообороне. Был случай… Впрочем, это не важно. Ингольв говорил, что слабому нужно бить как можно сильнее, а потом скорее бежать. Потому что иначе не спастись. А Исмир намного сильнее любого человека.
— Ага, — Петтер криво усмехнулся. — В честной драке он бы меня побил.
В голосе его звучала досада.
— Он бы вас убил, — поправила я жестко. — Поэтому прекращайте терзаться. Вы же солдат, а не чувствительная барышня!
Петтер хмыкнул, наконец перебрался вперед и завел мотор. Кажется, я выбрала верный тон — с души Петтера явно упал увесистый валун.
Или ты, или тебя — жутковатая, но верная сентенция…
По дороге в Ингойю автомобиль несколько раз заносило, а однажды протянуло юзом по мокрой глине. Однако укорять водителя за это не стоило, он и так ехал, стиснув зубы и временами выдыхая с присвистом.
Я же вполне живо представляла, какую боль он испытывает, а потому лишь покрепче цеплялась за ручку и посматривала на него с сочувствием.
В Ингойе по-прежнему царила метель. Казалось странным, что всего в десятке километров к северо-западу это снежное царство заканчивается. Центральные улицы Ингойи были более-менее расчищены, но тихие улочки наверняка превратились в сугробы.
— Приехали, — с облегчением выдохнул Петтер, затормозив возле «Уртехюс». Он как будто с трудом отцепил пальцы от руля и прикрыл глаза. На лбу у него выступила испарина, и к мокрой коже прилип темный чубчик.
И, каюсь, удержаться я не смогла: сняла перепачканные перчатки, вынула платок и аккуратно промокнула лоб юноши.
Темно-карие глаза тут же широко распахнулись.
— Госпожа Мирра? — Петтер говорил тихо, едва шевеля губами, словно боялся спугнуть севшую на ладонь бабочку.
— Спасибо вам, Петтер, — проговорила я, не торопясь убирать руку. В конце концов, мне это ничего не стоило, а для него значило так много.
— За что? — он так удивился, что повысил голос.
— За хороший пример! — серьезно ответила я. — Знаете, в последнее время я совсем раскисла. Опустила руки, смирилась. Думала, что нужно спасти сына, а дальше… Все равно. — Я помолчала и закончила с улыбкой: — А вы напомнили мне, что любого противника можно победить. Главное — не сдаваться. Спасибо вам за это, правда, спасибо!
Петтер не выдержал: обеими руками прижал мою ладонь к своему лицу, коснулся нежной кожи обветренными губами.
— Госпожа моя, — шепнул он жарко. Глаза его блестели ярко, лихорадочно, а от медового аромата жасмина кружилась голова.
— Петтер, не сходите с ума, — попросила я, с трудом унимая колотящееся сердце. Не каменная же я, в конце концов! — Отпустите, мне пора.
Что, если нас кто-нибудь увидит? Нежная сцена в автомобиле под окнами дома мужа, с его же собственным ординарцем — что может быть нелепее?
Петтер улыбнулся странно, без возражений отпуская мою руку.
И только когда я взялась за ручку двери, ответил тихо:
— Уже.
— Что? — думая, что ослышалась, обернулась я.
— Уже сошел, — объяснил Петтер спокойно. — Давно.
— Подождите, сейчас я принесу мазь для вашей ноги! — только и ответила я.
Что тут еще скажешь?
«Уртехюс» казался темным и заброшенным. Брошенные прихватки, невымытая кастрюлька из-под мыла, грязные склянки в раковине. Запах трав, к которому привыкаешь настолько, что почти не замечаешь. Все знакомо — от щербинки в полу до легкого сквозняка из оконной щели. Знакомо, но уже немножко чуждо. «Уртехюс» будто чувствовал, что я уезжаю, и смирился с этим.
Встряхнув головой в тщетной надежде избавиться от дурных мыслей, я принялась разыскивать мазь от ушибов, что из-за беспорядка оказалось задачей непростой.
Искомая склянка нашлась, разумеется, совсем не там, где ей полагалось быть.
Я отвинтила крышку, вдохнула аромат арники, календулы и мирры — густой, смолисто-травяной, с отчетливой лекарственной горечью…
И замерла на мгновение, прикрыв глаза.
Странное чувство — как будто вся моя жизнь становится похожей на старый снимок. Полустертый, поблекший от времени…
Уже на выходе взглянула на себя в зеркало и поразилась. Я ли это? Широко распахнутые глаза сверкают каким-то отчаянным огнем, щеки горят, губы алеют… Надо думать, стычка с драконом разбудила во мне что-то первобытное. Неудивительно, что Петтер глаз не мог отвести!
Передо мной как воочию возник Петтер: расширенные темные глаза, обветренные губы, тень щетины на смуглых щеках. И терпкий сухой аромат ветивера, чья едва уловимая горечь оттенена тягучей сладостью жасмина. Мне вдруг захотелось уткнуться носом в грудь юноши и нырнуть в его запах, в непрозрачную и беспокойную пучину ветивера…
В самом деле, почему нет? Я боялась, что Ингольв сломает жизнь Петтеру. А ведь это уже произошло — мой благоверный вовлек его в темную историю с заговором, а значит, их обоих ждет суд. Так что терять Петтеру уже нечего…
Я вспомнила его спокойное: «Уже сошел!» и прижала ладони к горящим щекам. Боги, милосердные мои боги, о чем я думаю?!
«Немедленно подумай о чем-то серьезном! — велела я себе. — Скажем, о Валериане».
Меня кольнул острый стыд: увлекшись бурными событиями, я совсем позабыла об остальном. Наверное, я очень плохая мать, а уж о том, какая я плохая жена, муж и свекор твердят мне регулярно.
Больше никаких посиделок вдвоем с Петтером, никаких разговоров и откровений. Хватит, пока еще можно остановиться!
Схватив склянку с мазью, я выскочила из «Уртехюс».
Петтер ждал меня у автомобиля, неловко опираясь на распахнутую дверцу, — темное пятно среди белого безмолвия улицы. Лишь вдалеке возился дворник, с задорной песней орудующий лопатой.
Петтер улыбнулся так светло и радостно, что у меня защемило сердце. Нужно немедленно привести его в чувство. В конце концов, сейчас ему отправляться на службу, а Ингольв не слепой и вполне способен сделать выводы.
— Возьмите! — велела я сухо, протягивая баночку Петтеру. — Нужно мазать пострадавшее место минимум дважды в день. И передайте Ингольву, что в ближайшие два-три дня вам нужно поберечь ногу.
Юноша кивнул, явно удивленный столь резкой переменой в моем отношении.
— Спасибо за заботу, госпожа Мирра! — серьезно сказал он, улыбаясь уголками губ. Такой юный, такой нескладный в своей форме… Его окутывал теплый, фруктово-сладкий аромат мандарина.
А я вдруг поняла, насколько важен был для него этот пустячный знак внимания.
