Талиесин - Лоухед Стивен Рэй (книги бесплатно без TXT, FB2) 📗
— Бог Отец, — произнес он вслух, — Ты больше всех богов, которым здесь поклонялись, освяти это место Своим присутствием и услышь мою молитву. Молюсь за ту, которую Ты мне дал, чтобы она благополучно разрешилась младенцем теперь, когда пришел час ее испытания. Дай ей силу и мужество, Отче, как даешь всем, кто взывает к Тебе в нужде.
Он оставался в храме и смотрел, как ночь расстилает над землей свой черный покров. Россыпь первых звезд уже сияла ледяными точками, когда он вышел наконец из храма и на миг задержался на пороге. Белое облачко пара из его рта слабо светилось в сиянии встающей луны.
Вдалеке, на гребнях холмов, ярко горели костры, опоясывая Маридун мерцающим огненным ожерельем. Талиесин посмотрел на них сквозь хрустальный воздух и вспомнил, какой сегодня день: Имболк, начало весны.
На этих далеких холмах совершают ритуал древнее тех каменных колец, в которых разжигают костры. Царица-Зима, властительница смерти, изгоняется с земли силой Дагды и возвращается на свой преисподний трон, дабы земля опять могла принять семя новой жизни.
Он вспомнил, как сам стоял на морозной вершине холма и смотрел на огни, что светят нынче в промозглой тьме. Было время, и не так давно, когда он сам зажег бы этот костер.
— Не искушай меня, — прошептал он, — теперь я служитель Живого Бога.
Он еще мгновение смотрел на костры, потом торопливо пошел назад к вилле.
В тот миг, когда мир висел между тьмой и светом, когда все силы земные пришли в равновесие, в этот краткий миг и родилось дитя.
Харита громко вскрикнула и натужилась, чувствуя на животе уверенные руки повивальной бабки. Жилы вздулись у нее на лбу и на шее, простыни взмокли от пота, между зубами был зажат кусок толстой кожи.
— Сильнее! — командовала Хейлин. — Вижу его! Тужься, девонька! Тужься!
Харита снова натужилась — и ребенок появился на свет.
Хейлин с мрачным видом завернула синее тельце в тряпку и отвернулась. Сквозь марево усталости и боли Харита различила ее движение и закричала:
— Ребенок! Где мой ребенок?
— Ш-ш-ш, — сказала Хейлин. — Отдыхай. Все кончено.
— Ребенок!
— Ребенок мертв, госпожа, — прошептала Руна. — Его рубашка так и не лопнула, и он задохнулся.
— Нет! — закричала Харита, и ее голос эхом прокатился по спящим коридорам виллы. — Талиесин!
Талиесин мгновенно оказался в комнате. Харита, бледная от изнеможения, билась и тянула к нему руки.
— Ребенок! Мое дитя!
— Где ребенок? — спросил он.
Руна кивнула на Хейлин, и та повернулась со свертком, немного откинув уголок тряпицы. Талиесин увидел крохотное синее существо в тонкой оболочке, и сердце его упало, как раненый зверь. Он выхватил у Хейлин сверток и, прижав к груди, рухнул на колени. Он положил ребенка перед собой на пол, схватил оболочку руками и разорвал ее. Тельце лежало без движения, синевато-серое в полутьме комнаты. Харита в ужасе смотрела на крохотное мертвое создание, беззвучно и горестно кривя рот. Не может ребенок, толкавшийся в ее животе, быть таким тихим и неподвижным.
Талиесин распростер над младенцем руки и закрыл глаза. Из горла его вырвался звук, одна дрожащая нота. Слышавшие подумали, что он заводит плач по ребенку, но звук стал громче, заполнил комнату, завибрировал, резонируя, набирая силу. Отворилась дверь, вошли Пендаран, Хенвас и Эйддон; остальные домочадцы сгрудились в дверях.
Единственная нота вздымалась и опадала. Талиесин, не видя никого вокруг, запел. Касаясь кончиками пальцев лба и груди, он пел над мертворожденным младенцем, впевая в него свою жизнь.
Видевшие это заметили странную вещь — как будто бы тень прошла над склоненным Талиесином, но не обычная тень, а тень, порожденная присутствием света. Сияющая тень нависла над бардом и ребенком на полу и пала на младенца стремительно, как кинжал, пройдя через распростертые руки певца.
Ребенок шевельнулся, вздохнул и закричал.
В то же мгновение мертвенная синюшная чернота стала спадать. Вскоре кожа младенца стала теплой и розовой, крошечные кулачки сжались и затряслись в воздухе, из раскрытого рта непрерывным потоком понеслись громкие жалобы. Хейлин нагнулась, подхватила младенца на руки и завернула в новое одеяльце.
Талиесин сел на корточки и медленно поднял голову, как будто только сейчас очнулся от долгого глубокого сна. Хейлин, перевязав и отрезав пуповину, повернулась и ласково опустила младенца рядом с Харитой, которая тут же обняла его и прижала к груди.
Эйддон первым вышел из оцепенения. Он подбежал к Талиесину, поднял его, подвел к кровати. Здесь бард снова осел на пол и, слабо улыбаясь, погладил младенческую головку. Харита поймала другую его ладонь и прижала к губам.
— Пригожий мальчик, — сказала Хейлин. — Краше всех, кого видали мои глаза.
— Твой сын, — прошептала Харита.
В следующие несколько часов комната стала самым многолюдным местом в замке: все хотели видеть чудесное дитя. Как ни сердилась Хейлин, любопытные один за другим просачивались в дверь, пялились на младенца и наперебой пересказывали друг другу историю его рождения.
Харита — слабая, истерзанная, плохо соображающая — жаловалась на шум. Хейлин взялась за дело: выгнала всех вон, поставила Хенваса сторожить вход и пообещала высечь всякого, кто хотя бы шепнет слово поблизости от комнаты. Талиесин сидел на кресле возле кровати, уронив голову на грудь. Харита, прижав ребенка к себе, дремала, нежно гладя пушистую головку.
Она проспала почти весь следующий день, просыпаясь только, чтобы покормить младенца и сонно поговорить с Талиесином, когда тот зашел их навестить.
— Как мы назовем нашего сына? — спросил он, усаживаясь в кресло.
Взглянув на ребенка, спящего у нее на руках, она увидела темные волосы, тонко прорисованные резкие черты и вспомнила дерзкую птицу, которая так яростно билась за свою свободу.
— Мерлин, — сонно прошептала она, — соколик мой.
Талиесин уже выбрал другое имя, но сейчас, взглянув на ребенка, улыбнулся и сказал:
— Пусть будет Мерлин.
В дверь постучали, и вошел Хенвас.
— Там люди пришли, хозяин, — сказал он. — Вас спрашивают.
— Что за люди?
— Друиды, похоже. Я их не знаю. Вы пойдете или прогнать их вон?
— Я выйду.
Во дворе виллы стояли четверо в длинных одеяниях и капюшонах. Все они, опираясь на длинные посохи, ждали под промозглым дождем, сеявшим с низкого свинцового неба. Когда Талиесин подошел, они молча повернулись к нему, перешептываясь между собой.
— Ученые братья, — обратился к ним Талиесин, — я тот, кого вы спрашивали. Чем могу служить?
Друиды не шелохнулись. Потом один из них шагнул вперед и сбросил с лица капюшон.
— Давно ты не был дома, брат, — сказал он.
— Блез! — воскликнул Талиесин, сгребая старого друга в охапку. — Как я рад тебя видеть. Ой, а это что? Рябиновый посох?
Друид улыбнулся:
— Не век же ходить в филидах.
Талиесин взглянул на его спутников.
— А как вы здесь оказались?
— Пришли поговорить с тобой.
— Как вы меня разыскали?
— Просто шли по реке слухов до этой двери. Где бы ты ни побывал, Талиесин, тебя вспоминают так, будто видели самого Пуйла, князя Аннона, и супругу его Рианнон. Так что, когда окрестные жители сообщили, что у Пендарана на вилле живет бог, мы сказали себе: «Это может быть только Талиесин». — Он снова улыбнулся и развел руками. — К тому же Хафган сказал, где тебя искать.
Талиесин снова обнял его и тут же вздрогнул от холода.
— Не стойте на холоде. В доме тепло и сытно. Заходите и расскажите мне, что вас сюда привело.
Взяв Блеза под руку, Талиесин ввел его в зал. Принесли стулья, поставили перед огнем. Друиды сняли мокрые плащи и принялись растирать замерзшие ладони.
— Мы должны почтить хозяина дома, — сказал Блез, прихлебывая подогретое вино.
— Спой для него сегодня, — отвечал Талиесин. — Убедишься в его радушии.
Блез заулыбался, глядя на Талиесина поверх кубка.
