Под Знаком Исцеления - О'Донохью Ник (библиотека электронных книг txt) 📗

— Я больна, — проговорила Бидж, — хореей Хантингтона. Вообще она достаточно редко встречается, но среди моих родных многие больны. Это наследственное заболевание. Половина семьи моей матери больна хореей Хантингтона. Я знаю, тебе известно, что это такое.

Стефан молча кивнул.

— Но знаешь ли ты, что это значит для человека? Это значит, что ты никогда не видела некоторых из своих дедушек и бабушек. Это значит, что, если болезнь перешла и к тебе, ты будешь становиться все более неуклюжей и все чаще впадать в депрессию, не осознавая этого. Если пройти генетическое тестирование, об этом можно узнать заранее.

— Только не ты. — Стефан дрожал. — С тобой такого не случится, моя единственная любовь.

— Не случится, — согласилась Бидж, — если я останусь на Перекрестке. Но я прошла генетическое тестирование, и я больна. А теперь я целую неделю здесь, и я начала все ронять, у меня дрожат руки, я теряю равновесие. Я не думала, что обратные изменения произойдут так быстро, но ведь я не знаю, что вызвало мое выздоровление на Перекрестке. Чем дольше я отсутствую, тем хуже мне становится.

Стефан стоял совершенно неподвижно.

— Бидж, если бы я не поступил в университет, — сказал он наконец тихо, — моя мечта никогда не сбылась бы.

Бидж закрыла глаза. Она не сомневалась, что именно таковы его чувства, и боялась, что он об этом скажет.

— Я знаю.

— И ты нужна мне больше всего на свете, Бидж. — Стефан бросил взгляд через плечо: кладбище располагалось на холме над университетским городком. — Кроме…

— Кроме, — согласилась она. — Я уехала с Перекрестка неделю назад, и я уже стала неуклюжей. Хочешь, я высуну язык и попытаюсь не убирать его? Как ты считаешь, не следует ли мне попросить доктора Бодрэ о новом генетическом тестировании? Она будет рада помочь: она как раз проводит исследование… — Бидж умолкла. По щекам Стефана текли слезы. Она почувствовала благодарную любовь к нему, потом вспомнила, что фавны плачут легче и чаще, чем представители других видов. — Прости меня. Но сказать тебе было пора.

— Давно надо было. — Он обнял ее так крепко, как будто никогда не собирался отпускать. — Бидж, моя единственная любовь, я хочу, чтобы ты была здорова.

— Да. — Это слово она выговорила старательно, словно опасаясь, что язык перестанет ее слушаться. — Но я знаю, и ты знаешь, что Перекрестку угрожает Моргана и что скоро он опустеет.

— Я хочу, чтобы ты была здорова, — повторил он, как маленький ребенок, требующий от матери более устраивающего его ответа.

— Да. — Бидж сквозь пелену дождя смотрела на университет и лесистые холмы на горизонте. — Что ж, мы не всегда получаем то, чего хотим.

Филдс встретил Бидж перед ее домом. Она вскипятила чай и вынесла ему кружку; они стояли на морозе, молча прихлебывая напиток.

По ним медленно скользнула чья-то тень. Преодолев мгновенный страх, Бидж сказала себе, что это не могут быть Великие: было бы слышно хлопанье могучих крыльев, да к тому же они давно покинули Перекресток.

Бидж, щурясь на солнце, попыталась рассмотреть летунов, потом вопросительно посмотрела на Филдса.

— Да, Бидж, это грифоны. Все, кроме нашего друга Они отправляются на поиски своих подруг. Я предложил им попробовать три дороги. — Филдс вздохнул. — Через неделю, даже если они не вернутся, я закрою все три.

— Сначала солнечные танцоры и соплеменники Руди и Бемби, теперь грифоны… Странно наблюдать, как все они покидают Перекресток. Хоть кто-нибудь останется?

— Кружка. Он говорит, что однажды война заставила его покинуть дом, но что больше этого не случится. Я тоже останусь. — Филдс посмотрел в глаза Бидж. — А ты?

Она пожала плечами:

— Мне некуда больше податься. Почему-то ее ответ очень его обрадовал.

Из коттеджа вышла Гредия, одетая в блузку Бидж, которая была ей мала, и в ее же брюки цвета хаки; на Бидж они больше не налезали, а на женщине-вир болтались. Свободно ходить в кроссовках, даже с двумя парами носок, она еще не научилась.

Филдс взглянул на нее:

— Ты берешь Гредию с собой?

— Вир умеют находить Странные Пути. Если понадобится, закрой эту дорогу и проложи другую. Гредия поможет мне вернуться, даже если к тому времени у меня и не будет Книги Странных Путей. И я думаю, — добавила Бидж, — она сможет мне помочь раздобыть ее.

— Что ж, хорошо. — Филдс повернулся к Гредии; обычное для него похотливое выражение сменилось озабоченностью. — Ты должна быть осторожна. Ты хоть когда-нибудь видела город? Тысячи человек, собранные в одном месте?

Гредия ответила ему вызывающим взглядом:

— Нет.

— Ох… Тогда я попрошу тебя о том, что вир трудно сделать: слушайся Бидж во всем. Ради твоей собственной безопасности. — Заметив, как Гредия оскалила зубы, Филдс поспешно добавил: — И ее, конечно.

— Я сделаю. — Гредия повернулась к Бидж. — Пошли.

Дорога была дальняя, но не утомительная. Мягкая земля у подножия холмов, как только они покинули Перекресток, сменилась милями девственной прерии. На обочинах дороги, по которой они шли, еще лежал снег, но постепенно он исчез, а прерия все больше и больше начала походить на лужайку городского парка. Бидж однажды была в Чикаго, сразу после окончания школы, и поэтому смогла объяснить Филдсу, где должен заканчиваться Странный Путь.

Неожиданно налетевший с озера Мичиган порыв ветра испугал их обеих: воздух здесь был теплее, чем на Перекрестке, но ветер нес промозглую сырость. Бидж и Гредия оказались в том месте, где дорога, огибающая озеро, поворачивала к центру города у Аквариума Шедда.

Гредия повернулась к городу, и ее глаза расширились при взгляде на здания.

— Такие большие… — Ветер утих, и теперь до них донесся городской шум. Гредия поежилась.

— Гредия, — спокойно обратилась к ней Бидж, — я выбрала эту дорогу потому, что это единственное известное мне в Чикаго место, где ты могла бы привыкнуть к городу постепенно. Мы побудем здесь, пока ты не будешь готова. — Бидж поймала себя на том, что говорит успокаивающим тоном — как с испуганным животным. Гредия, казалось, не обиделась на нее за это. — Потом мы поедем на машине — она похожа на мой грузовик, — чтобы попасть в библиотеку Чикагского университета. Это здание, в котором столько книг, что ты и вообразить себе не можешь. Да и я тоже, — добавила она честно.