По слову Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Лохматые, похожие на медвежат, воксы, что славятся своими вареньями из лесных ягод на всю Империю. Помнится, едва не подавился, впервые отведав их джем зимой, вскоре после натурализации. Казалось, не джем оказался во рту, а горсть только что сорванных ягод, настолько пронзительно свеж был вкус.
Были здесь и бояре, кичащиеся своей независимостью и древностью крови, не уступающей чистотой крови Лордов. Старые соседи, равные Лордам всем, кроме богатства, свято блюдущие независимость своих владений, дарованных еще первыми Императорами.
Надменно выступали странствующие воители, заметные даже в этой толпе богатством оружия, стоящего состояния, и нарочитой скромностью одежд. Яры, свободные воины, разодетые в шелка и бархат, ибо в их сословии скудность одежд говорила о неудачливости в службе, и с клинками поплоше, но очень, очень. Приняли приглашение и браннеры, те самые, нежелающие жить под рукой Лордов, они уходили в Забытые Горы, не страшась мрачной нечисти, обитающей там с начала времен. Верные Блистательному Дому, они с мрачной решимостью теснили нелюдь, освобождая альпийские луга для своих бесчисленных стад. Превыше всего ценящие свою волю они никогда не расставались с весьма серьезным арсеналом оружия и даже здесь, посреди празднества, отличались своей оскаленной настороженностью. Впрочем, жизнь в Забытых Горах кого хочешь к настороженности или приучит, или нет. Тем, кого не приучила, учиться было поздно. Да и незачем.
Но вот как здесь оказалась почти дюжина фандо? Так далеко от моря и своих любимых щук. Даже здесь, среди множества вооруженных людей, в своих рогатых шлемах, в пластинчатой броне, с огромными двусторонними секирами и лабрисами, выглядели они очень импозантно.
И два вагига в разных концах зала, упорно не желающих замечать друг друга. Один старый, седогривый, с длинными усами, невероятно мощный, закованный в полный доспех бирюзового цвета. Второй помладше, изящный, стройный, в свободных одеждах цвета огня. У старика на поясе тяжелый полутораручник. Второй лишь с золоченой плоской цепью на поясе.
И кавалеры лорда Шарм’Ат. И самое приятное. Множество дам. А как же. Лучшие собрались сегодня в замке. Понести от героя всегда было большой удачей.
Насколько великолепным и величественным местом оказался замок Шарм’Ат. Даже блестящие покои скалы аладаров нашего края казались весьма блеклыми рядом с роскошью, которая сейчас окружала нас. Когда волею Великих я был перенесен в этот мир, то в первую очередь меня поразила скромность его обитателей, строивших дома из дерева и обожженной глины. Однако же мнение мое весьма изменилось после того, как мы побывали у рудокопов. Великолепные воины, они смогли создать дворцы во глубине своих скал. Но когда в долине Шарм’Ат нас поселили в доме, открытом всем ветрам, сомнение поселилось в моем сердце. Уж не беден ли хозяин земли сей? И сторону того ли вождя взял принявший мою клятву? Но когда попали мы в замок, все сомнения мои развеялись. Лишь могучий и богатый владыка способен выстроить такую твердыню. Неприступную снаружи и полную неги и роскоши внутри. А залы. Волшебство, истинное волшебство. Превратный чертог. Зал Совета. Холл Пиршеств. Схожие вкусом их создавшего и роскошью, столь необходимой для того, чтобы подданный проникался величием господина.
И сколь тонким и заботливым оказалось гостеприимство лорда Шарм’Ат. Сколь изысканны вина и тонки закуски, поданные в покои, отведенные для отдохновения. Сколь куртуазны и галантны достойные женщины, встретившие меня в покоях. Сколь умны и воспитанны. Они не стали глупо хихикать, когда я рассказал им о своем обете, данном мной достойной женщине из приличного семейства, приведенной в родовую скалу незадолго до этого моего странного путешествия. Напротив, обменявшись понимающими взглядами, рассказали о традиции, бытующей в этой земле. Традиция странная, но ведь сколько народов, столько и обычаев. Суть ее заключается в том, что достойные женщины из приличных семей выказывают благоволение странствующим героям, дабы получить их семя. Чтобы род героя не прервался, ведь прихотлива судьба странствующего воителя. И так чутки и благовоспитанны были эти дамы, что не нашел я в себе сил отказать им в выполнении взятого на себя обета. Чему и отдался с пылом, присущим мужчинам нашей семьи. А затем дамы проследовали со мной в Зал Пиршеств, где продолжали служить мне с тактом и вежливостью, делающими честь их воспитавшим.
Признаюсь, в первые дни меня коробила простота здешних обитателей, и, лишь встретив кавалера Андрия, я понял, что есть здесь люди, ценящие приличное обхождение. Попав же в замок Шарм’Ат, убедился в этом сугубо. Более того, та куртуазность, с которой я столкнулся здесь, намного превосходила условности, принятые в моей земле. Каждый достойный присутствующий за пиршественным столом был представлен великолепно вооруженным седым воином. Я уж не говорю о том, что каждая перемена блюд посвящалась кому-либо из гостей. Искусство же поваров, именно искусство, превосходило всякие разумные пределы. Это было истинное празднество вкуса. Блюда следовали одно за другим, то насыщая, то разжигая аппетит. А вина, со столь изысканными названиями, что превзойти их мог лишь букет самого вина. А сидры, щекочущие нёбо, а пиво, несущее аромат дымка, а меды, снимающие усталость от непомерного увлечения пищей, а странные настойки, разжигающие пожар в желудке, погасить который было возможно лишь помещая в него все новые и новые чудеса, подаренные поварами.
Удивило мастерство фокусников, выжала суровую слезу баллада о воине, прикрывавшем отход своего отряда, разбудил похоть странно-текучий танец невысоких желтокожих женщин.
А с каким достоинством просил лорд Шарм’Ат у предводителя рогоглазых руку его дочери для своего сына. А как горели глаза наследника. А как потупилась скромно невеста. Я прослезился, право.
Я много слышал о мастерстве странствующих воителей. Каюсь, не верил. Теперь же убедился, зря. Сродни волшебству было их искусство.
Тем больше я был удивлен, когда огромный воин в пластинчатом доспехе и шлеме, увенчанном рогами, остановился перед нашим столом, нагло вытянул руку, указывая на секиру Эдгара, прислоненную к его креслу, и хриплым, как рев боевого рога, голосом, спросил:
– Это твоя секира? Если да, я хочу биться с тобой.
Эдгар побагровел. Мой воспитуемый, несмотря на хорошие задатки, все же не был достаточно учтив. Он был гневлив, что не подобает околу. Поэтому я счел нужным вмешаться:
– Да будет вам известно, незнакомец, что человек этот – мой воспитанник. И прежде чем бросать ему вызов, вам надлежит испросить на это разрешение у меня.
Но воин продолжал грубить:
– Я Схингурд. Твой человек – земляной червь. А ты трус, раз держишь под рукой такого воина.
После чего захохотал. Я оглянулся. Все, и лорд Шарм’Ат, наблюдали за нашей беседой с интересом, но без признаков беспокойства. Было похоже, что такие вызовы здесь в порядке вещей.
– Ты трус и воин твой – трус.
Эдгар уже полез из-за стола.
– Постойте, друг мой, у нас есть командир. – Никак не могу привыкнуть к этому слову, но не стоит привлекать к себе излишнего любопытства. Эдгар недовольно сел.
– Аладар мой, – обратился я к Саину. Ноздри того нервно подергивались. Похоже, хам не понравился и ему. – Дозволено ли будет? – Он неторопливо кивнул головой. – Эдгар! – Воспитанник с готовностью вскинул голову. – Вам дозволяется принять вызов чести.
– Дозволено, – захохотал грубиян. – Мозгляки! – И невесть как оказавшаяся в его руке секира со свистом, перешедшим в скрежет, разрубила большое золотое блюдо, украшенное причудливой резьбой.
Мой наставник в воинском умении часто любил повторять:
– Не стоит разбрасывать вызовы, не будучи готовым к ответу.
У грубого воина, думается мне, не было столь мудрого наставника, и к ответу он был не готов. Его секира еще только выдиралась из жесткого тела столешницы, а Эдгар уже был в воздухе. Мой ищущий был могуч и с виду даже неповоротлив, но только с виду. Тяжелый и массивный, он был весьма ловок, когда того требовали обстоятельства. И каждодневные уроки умения, которыми щедро делился с ним я, принявший на себя груз наставничества, и Саин, наш аладар, и беспечный певун Хамыц, не прошли для него даром. Удар ногой, вроде слегка коснувшейся панциря грубияна, оттолкнул того на несколько шагов. Эдгар явно пожалел его, ибо прекрасно помню, как таким ударом сокрушил он отнюдь не тонкий столб ограды, после чего смущенно топтался, извиняясь перед хозяином. Еще не растаял в воздухе звон подкованной подошвы о панцирь, как Эдгар плавно сорвал расстояние и сильно ткнул торцом рукояти подхваченной секиры в грудь еще не пришедшему в себя от первого удара воину. Та стояла прислоненной к столу, ибо была столь велика, что мешала сидеть даже такому великану, как ее хозяин.
