Мастер зверей. Бог грома. Бархатные тени - Нортон Андрэ (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

В первом свертке оказалось роскошное издание стихов Элизабет Браунинг. Взяв его в руки, я выразила благодарность мистеру Соважу. Викторина захлопала в ладоши.

— Угадала с первого раза.

— Конечно. — Он улыбнулся мне. — Разве ты не понимаешь, Викторина, что порядочная молодая леди может принять от джентльмена только хорошую книгу или, возможно, коробку конфет. Все соблюдают приличия.

В голосе его не было ни тени вызова, но счастье мое слегка померкло. Что это, насмешка?

Я быстро взяла второй сверток, в котором нашла резной ларчик из сандалового дерева. Я узнала его — Викторина купила его в «Китайском базаре». Внутри, на хлопковой подкладке, лежало хрустальное сердце, крепящееся к бархатной ленте. Я была очарована прелестной безделушкой и, по настоятельному требованию Викторины, поспешила надеть ее на шею, восхищаясь тому, как она подходит к кружеву моей новой шемизетки.

Следующий сверток содержал предсказанные мистером Соважем конфеты. Но они были не в обычной коробке, а в филигранной, восьмиугольной, украшенной эмалевой бабочкой на крышке — такой натуральной, что, казалось, она вот вот улетит. Сами сладости были прикрыты засахаренными лепестками роз и фиалок, способными прельстить даже герцогиню.

Я почти стерла язык в благодарностях. Не только потому, что подарки были так милы, но, в основном, из-за того, что они вообще были. Мистер Соваж быстро сказал, что пора переходить к еде, поскольку с развлечениями, как он выразился, покончено. И тут же начал какой-то забавный рассказ, думаю, чтобы помочь мне скрыть мои чувства.

Еще он говорил о том, что следует устроить бал на ранчо — это лучший способ представить Викторину обществу — в назначенный день в доме будет множество гостей.

Викторина, в высшей степени возбужденная, обрушила на него бурю вопросов.

— И мы должны сшить новые платья! — решительно заявила она. — Видите, Тамарис, как я была права, что купила этот атлас! Амели сошьет мне такое платье!..

Ее брат снисходительно рассмеялся.

— Ты ведь уже тогда его себе представляла, cherie? Конечно, у тебя будет наряд, подобающий случаю, и у мисс Пенфолд тоже.

— Но она ничего себе не купила! — прервала его Викторина. — Она только смотрела, но ничего не покупала.

— Это легко поправить, — заметил он. — Я предусмотрел это. Из города уже едут сюда самые искусные модистки от мадам Рашель с прекрасным набором тканей. Вы обе должны выбрать все необходимое, чтобы род Соважей мог высоко держать голову.

— Ален… — Улыбка Викторины угасла, в голосе ее прозвучали сейчас серьезные ноты. — Почему мы носим такое варварское имя? Ведь на самом деле ты герцог с древними и прославленными титулами, так почему же ты предпочитаешь зваться просто мистером Соважем? Я бы…

Его снисходительного взгляда как не бывало.

— Я не герцог, и у меня нет другого имени! — резко ответил он. — Потому что я не француз, но американец. Мы отказались от родового имени и титула давным-давно… и оба они пусты и бесполезны.

Викторина нахмурилась, но не стала с ним спорить. Вскоре после этого он встал, но задержался возле моего стула, чтобы сказать:

— Мисс Пенфолд, своим разговором о покупках Викторина напомнила мне, что я проявил забывчивость в отношении вашего гонорара. Если вы присоединитесь ко мне в библиотеке в… — он взглянул на часы, — в половине одиннадцатого, мы сможем обсудить этот вопрос. Сейчас же я задержался и заставляю Уилсона ждать.

Когда дверь за ним закрылась, Викторина сказала:

— Хотела бы я, чтобы мой брат не придерживался этих странных воззрений. Это правда, Тамарис, во Франции он был бы герцогом. Мадам Варенн много раз говорила мне об этом, когда я жила у нее. То же самое было и с нашим отцом. Он разозлился на маму, когда она однажды воспользовалась своим настоящим титулом, хотя та имела полное право так поступить.

— Но если ваш брат американец, он не может пользоваться никакими титулами, кроме тех, что допускает общая вежливость, — заметила я.

— Но ему этого вовсе не нужно! Изгнание его семьи давно закончилось. Он мог бы жить во Франции. Там я была бы по меньшей мере графиней, а не просто мадемуазель Соваж. Ненавижу это грубое имя и все, что оно значит!

Это была одна из ее кратковременных вспышек ярости, и я пожалела, что завтрак моего дня рождения кончается на такой ноте. Но я хорошо знала, что лучше не пытаться ее успокаивать. Все пойдет по заведенному образцу — она вернется к себе в комнату, и там Амели станет баловать и задабривать ее, пока снова не приведет в хорошее настроение.

Я собрала свои подарки. Нежный аромат роз успокоил меня, и я решительно принудила себя вспомнить лишь то, за что была благодарна.

Когда наступило назначенное мне время, в библиотеке еще никого не было. Книги всегда влекли меня, и я медленно пошла вдоль стеллажей, читая названия, тисненые золотом на богатых кожаных переплетах. Многие авторы были представлены полными собраниями сочинений, и я догадалась, что большая часть библиотеки, как и остальное имущество дома, приобретены прежним владельцем напоказ. Здесь были книги Теккерея, Диккенса, тома с описаниями путешествий и тому подобное. Но я с удовольствием обнаружила романы Джейн Остин и произведения сестер Бронте, которые недавно произвели настоящую бурю.

Сравнивая положение Джейн Эйр в качестве гувернантки со своим собственным, я невольно улыбнулась. Как бы то ни было, здесь нет безумной жены, ночами бродящей по залам мистера Соважа. «Такая мелодрама, — самодовольно подумала я, — встречается только в книгах. Никакой безумной жены… только миссис Дивз…»

Неожиданно я прижала ладони к щекам. Здесь не было зеркала, но я чувствовала такой жар, словно я покраснела. Сравнение своей участи с Джейн Эйр, даже в шутку, означало, что я серьезно интересуюсь мистером Соважем. Я отшатнулась от этой мысли, отказавшись от честной оценки своих переживаний. Я должна была взять себя в руки, пока он не пришел.

Медленно пройдя между шкафами, я оказалась перед большим столом, заваленным бумагами. В самом его центре лежало нечто столь странное на вид, что я приблизилась, чтобы рассмотреть лучше.

Это был маленький мешочек из темной ткани, к нему привязаны черные перья. Сработано это было грубо, словно руками малого ребенка. Но я инстинктивно знала, что это не игрушка. Я подумала, что хоть я и не склонна к фантазиям и всегда стараюсь обуздать свое воображение, но здесь таится нечто очень странное… очень мрачное и пугающее. Оно приковывало внимание, словно живой хищник, рычащий с неприкрытой угрозой.

— Что это, Тамарис?

Снова мистер Соваж удивил меня своим беззвучным появлением. Поскольку я вздрогнула, он в оправдание добавил:

— Я напугал вас? Извините. Но что так привлекло ваше внимание?

— Вот. — Я указала на мешочек. — Это… это выглядит странно, и что-то в нем мне совсем не нравится.

Он обогнул стол и нагнулся. Затем со сдавленным возгласом отпрянул назад, к камину, не отрывая взгляда от мешочка. Пошарив позади себя, он схватил каминные щипцы и только с ними в руке вновь приблизился к столу.

— Вы не трогали его?

Его реакция, столь неожиданная для такого человека, встревожила меня. Я быстро ответила, что не трогала.

— Хорошо! Потому что никто не знает…

Но что именно никто не знает, он не объяснил. Вместо этого он взял мешочек щипцами и затолкал его в камин, затем опустился на колени на пол и забросал мешочек дровами. И только когда тот вспыхнул, мистер Соваж поднялся на ноги.

— Что… что это было? — я решилась, наконец, спросить, пока он стоял, глядя на огонь.

— Это… да, Тамарис, пожалуй, мне следует довериться вам, поскольку это добралось и сюда. Как вам известно, обстоятельства жизни моей сестры в ранние годы были не совсем обычны. Вы уже слышали, что она была брошена своей матерью, — последнее он произнес так, будто обнаружил, что оно трудно выговаривается, — на попечение родственницы. Эта женщина была рождена и воспитана в Вест-Индии, где процветают дичайшие суеверия. К несчастью, многие дети белой расы там отданы заботам туземных нянек и впитывают почти с рождения веру в такую мерзость, как вуду…