Возвращение воина - Коул Аллан (бесплатные серии книг .txt) 📗

Хана поморщилась. Помимо истории о своих злоключениях, я рассказала ей, что сообщила мне Маранония о врожденном могуществе Эмили. О том могуществе, которого так безуспешно и так отчаянно добивается Новари. А Хане не представляло труда догадаться, какие действия может предпринять Птица Лира, чтобы достичь желаемого.

— И ее не остановит то, что перед ней — ребенок? — спросила Хана.

— Да, — ответила я, — не остановит. Она и душу ребенка готова отправить в преисподнюю.

Потом я спросила:

— А что слышно о Новари? Какую роль она играла во всех этих событиях? Кроме, конечно, создания заклинаний. Это она хорошо умеет делать, оставаясь вне поля боя.

— Боюсь, дорогая Рали, что ты глубоко ошибаешься, — сказала Хана, — как раз теперь наступил звездный час Птицы Лиры. В действительности она в центре событий. Подожди-ка, я покажу тебе…

Хана поднялась, чтобы немного порыться в сундуке, и вернулась, держа в руках сверток голубой материи. Начала разворачивать, приговаривая:

— Привез один купец несколько недель назад.

На ткани была изображена чудесная золотая птица, сидящая на древней арфе.

Новари. Птица Лира. Хана продолжала:

— Это новый флаг Ориссы, Рали. Новари провозгласили живой богиней, и именно под этим флагом плавает Като, отдает приказы и заставляет людей ради него умирать. — Хана скомкала флаг, швырнула его на пол, затем ударом ноги отбросила далеко в сторону, опустилась в кресло и продолжала: — Я с горечью должна признать, что многие стали убежденными сторонниками Новари и уверовали в ее божественность. Магия Птицы Лиры чрезвычайно сильна. В особенности сейчас, когда в ее руках оказались Мастерские Заклинателей. Она все больше и больше овладевает новыми возможностями, вытекающими из закона Унификации. Просто удивительно, что Пальмирас и его соратники оказались в состоянии противостоять Новари столь продолжительное время.

— Это Эмили, — ответила я, — маленькая девочка экранирует восставших и не дает Птице Лире наносить удары в полную силу. — Я взглянула на Хану в упор. Потом произнесла: — Но если Эмили мертва…

Хана вздохнула и сказала:

— Да, тогда все потеряно. Но мы все молимся за то, чтобы этого не случилось. И если на то будет воля богов, то ты вскоре ее увидишь.

Когда я на следующий день отплывала из Писидии, меня провожал колокольный звон. Я все еще ощущала на щеке прощальный поцелуй Ханы и слышала произнесенные шепотом мне на ухо добрые напутствия.

Ветер был попутным. Боги, похоже, совершенно не интересовались мной, потому что я без каких-либо происшествий плыла на протяжении многих дней и ночей. Но это было унылое и мрачное путешествие. День за днем меня непрерывно терзали мысли о том, что случилось с родным городом. Я стала еще более мрачной и опустошенной, когда до меня полностью дошел истинный масштаб несчастья, обрушившегося на мою семью, и когти боли и отчаяния вгрызались все глубже и глубже в сердце, по мере того как я приближалась к Ориссе.

Хана сказала, что все мои родственники убиты. Так много жизней было положено, так много сил, страданий и боли пережито ради семьи Антеро!

И все Антеро уничтожены Новари.

Я о многом передумала за время продолжительного плавания. Оттачивала оружие и старательно готовилась к встрече с Новари.

Когда я достигла устья реки Ориссы, был конец лета.

Я приближалась с максимальной осторожностью. Мне уже приходилось укрываться от назойливых, как осиный рой, патрулей, плавающих под флагом Птицы Лиры. Эти суда ощетинились оружием. На каждом патрульном судне имелся свой заклинатель, чтобы распознавать магическую контрабанду. Но я очень хорошо знала дельту реки. Знала, где располагались отмели, закрытые в то время года туманом, бухточки, служившие мне убежищем еще в юности; знала, в каких местах дельты берег обычно пустынен и дает возможность спрятаться от посторонних глаз.

Я короткими бросками перебиралась от одной туманной отмели до другой, от одной бухты до следующей. Несколько раз, проскользнув в очередное убежище, я почти сразу сходила на берег и поднималась на ближайший холм, чтобы посмотреть, нет ли поблизости вражеских патрулей. Однажды я стала свидетелем того, как патруль захватил мелкого контрабандиста. Его судно было тщательно обыскано, небольшой груз, обнаруженный в трюмах, конфискован.

Это не показалось мне столь уж необычным. Все цивилизованные государства имеют законы, призванные защитить их торговлю от нежелательного вмешательства. По законам Ориссы — той Ориссы, которую я знала пятьдесят лет назад, — судно, капитан и команда подвергались в таких случаях аресту и должны были впоследствии предстать перед судом. Наказание, которое грозило контрабандистам, изменялось от очень больших штрафов до тюремного заключения. В отдельных случаях — вплоть до ссылки, если нарушившие закон были гражданами Ориссы.

Однако то, что произошло вслед за изъятием груза, было не только необычным, но и пугающим. С помощью подзорной трубы я увидела, как патрульный заклинатель приказал спрятать отобранные у контрабандиста товары в специальное помещение, которое он опечатал личной печатью. После этого капитан и команда захваченного судна были обезглавлены на месте, их трупы — спрятаны в трюме, а корабль — сожжен.

В течение ближайших двух дней я следовала неотступной тенью за другим патрулем. Наблюдала, как они берут на абордаж одно судно за другим. Почти никому не было причинено вреда и многим дозволили плыть дальше после того, как завершился досмотр судов. Но я видела, что отдельным беднягам не повезло, и они разделили судьбу первого контрабандиста.

Чтобы избежать подобной фатальной встречи, я должна была приблизиться к Ориссе по суше. От дельты до города была неделя пешего пути. Четыре дня — на лошади. Я приняла дополнительные меры предосторожности и изменила свою внешность, что смогла без труда миновать многочисленные контрольные пункты.

При обдумывании дальнейшего продвижения по суше труднее всего было принять мысль оставить корабль. Поблизости не было ни одного укрытия, за которое я была бы спокойна. Если на корабль кто-нибудь случайно наткнется, то вскоре заклинатели Новари будут прочесывать окрестности, быстро подхватят мой магический след, в отношении принадлежности которого Птица Лира не ошибется.