Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать (СИ) - Чернова Ирина Владимировна (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
— Значит, я для тебя все-таки не просто товарищ по несчастью? И ты молчала об этом?
— Да как-то ситуация не складывалась подходящая…то Амалия тебе кинулась спинку потереть, то другая пригласила постель разделить…
— Ревнуешь, — удовлетворенно улыбнулся Михель, — а спинку потереть я тебя приглашал, между прочим. Осталась бы тогда, раньше разобрались во всем.
— Ну извини, не поняла я, что приглашение получила. Ты тоже не смотрел влюбленными глазами, а навязываться я не хотела.
— Дурочка…навязываться она не хотела…а кто вас, женщин, поймет, что вы на самом деле думаете…
Мужские губы, чуть пахнувшие вином, закончили фразу там, куда уже давно добирались с самого начала, сердце бешено заколотилось от радости и пьяно закружилась голова. Это не сон, он действительно здесь и целует меня сам, потому что любит…
По комнате пронесся порыв ветра, свечи ярко вспыхнули и погасли, а темнота вокруг закружилась с такой сумасшедшей скоростью, что в голове возникла резкая боль и я потеряла сознание.
Ч-черт, что же я такое вчера пила, что в голове сплошной туман и вдобавок болит спина? Глаза открываться определенно не желали, но твердая поверхность под щекой была теплой и шероховатой. С некоторой опаской поводя вокруг рукой, я убедилась в отсутствии непосредственной опасности и прислушалась, а заодно и принюхалась. Хм, храп мне не почудился, да и выхлоп тоже. Неужто я вчера так надралась, что дышать невозможно? А что у нас было вчера? Память услужливо начала перебирать ушедшие в прошлое картины бытия — праздник в Штальзее, разговор с Конрадом, пляски у костра, танец с Михелем, разговор с ним в моей комнате под герцогское розовое…сколько же я этого розового выхлебала, что головы не повернуть и почему я лежу на чем-то деревянном? И где, собственно, Михель?
С трудом разлепив глаза я непонимающе разглядывала обстановку комнаты, на полу которой я благополучно и дрыхла — большое прямоугольное окно, странная низкая и узкая мебель, прямоугольные ножки над головой, накрытые чем-то, стены в цветочек…охренеть, да это же самая обычная комната моего мира! Сев на полу, я узрила на кровати источник храпа и выхлопа — очень хорошо была видна чья-то задница, обтянутая джинсами. Отзываться никто не пожелал, хозяин зада пробормотал что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок. Волна выхлопа повисела в воздухе и медленно опустилась на меня, вызвав очередной всплеск головной боли. Страшно хотелось пить и еще в туалет.
Поразмыслив над этим состоянием, я никак не могла понять, что было сном, а что явью в последних нормальных воспоминаниях. Память просто вопила, что она не сошла с ума и если постараться, то она вытащит мне что угодно, самые мельчайшие подробности, чтобы доказать реальность произошедших со мной событий. Действительность вокруг говорила о тривиальном перепое и пьяных глюках. Храп и бульканье с дивана были реальны и наводили на грустные мысли, что пить надо меньше и реже, тогда и романтические фантазии не будут оживать в пьяных снах. Стукаясь о стенки, я вышла в коридор в поисках туалета, и чуть не столкнулась нос к носу с растрепанной женщиной в старинном платье, со страхом уставившейся на меня. От удивления я застыла на месте, разглядывая незнакомку и спустя лишь минуту поняла, что это мое отражение…
В интернет я вышла почти через два месяца после возвращения домой. Особо друзей у меня в Контакте не было и я была чрезвычайно удивлена, увидев длиннющий список личных сообщений от адресата, который не числился в списке моих друзей и носил ник Driverrrr. Первое сообщение было датировано следующим днем после возвращения.
«Марта, привет! Раньше не писал — не имело смысла, ты бы не поняла, от кого это сообщение. Поставил себе напоминалку на трубу — сегодня отправить тебе письмо. Искал тебя по всем сетям, наконец ребята из техподдержки помогли, вычислили. Я вернулся в тот день и тот час, откуда и ушел, скорее всего, у тебя будет то же самое. Докладываю — я работаю вместе с отцом в его фирме. Времени на раскачку не было — многое забыл, пришлось почти заново учиться. Одно хорошо — наш „немецкий“ мне здорово помог и я первое время говорил по-русски с акцентом. Зато теперь у нас наметились контракты с Германией и я тут первый кандидат. Родители не могли поверить в мое преображение, для них прошло только несколько дней, а для меня — три с половиной года. Поахали, Ленка выпучила глаза, когда увидела меня вечером дома, Темка долго щупал за все мышцы и качал головой. Первым делом полез в ванну, о которой я мечтал. Потом пошел к врачу — вставлять выбитые зубы и лечить оставшиеся. Влился в работу так, чтобы не было свободного времени. Сперва сидел в офисе, потом попросился „в поле“. Это мне было не привыкать — сколько отмахал километров в Норсете, Айзенштадте и Эрсене, так здесь просто лафа по сравнению с теми условиями. Там я научился думать и принимать решения, здесь я реализую все, чему научился там. Марта, я скучаю по тебе, жду от тебя ответа. Целую. Михель.»
«Марта, здравствуй! Устал, как собака, только сейчас добрался до ноута и решил черкнуть тебе кой-чего. Вчера получил визу в Германию, улетаю туда на стажировку. Пока на три месяца, возможно, отец продлит срок. Он ничего не говорит мне, но я вижу, как он рад, что я рядом с ним. Это хорошо, что я занят с утра до вечера, дело — это главное, все остальное — потом. Все, кроме тебя. Скучаю, люблю, жду ответа. Михель»
«Марта, девочка моя, почему не отвечаешь? Боюсь даже думать, что у тебя что-то пошло не так и ты не вернулась домой. Этого не может быть, потому что я люблю тебя. Я страшно скучаю по тебе. Михель.»
«Добрался до ноута, едва живой. Не хватает знаний, бьюсь над электронными учебниками, но я упорный, я сделаю это! Марта, сегодня я спросил у моего куратора, не знает ли он, как добраться до Эрсена. Представляешь, есть тут такой небольшой городок, как есть и Кобург, и Варбург, и Штальзее. Германия не так велика, как нам думается, так что мне очень хочется съездить туда. Понимаю, что это глупо и ничего похожего на те Эрсен и Штальзее, в которых были мы, я не увижу, но все равно хочу поехать. Если получится, расскажу и покажу фотографии. Целую, Михель.»
«Марта, если ты не ответишь, я буду бросать эту стажировку и лететь в Питер!»
«Марта, доброго времени суток! Сегодня у меня выходной и я долго гулял по улицам Франкфурта. Чистенький красивый город, приветливые люди, шикарные магазины и рестораны. Посидел в кафе, представляя тебя рядом. Почему-то начал рассказывать тебе о работе, делах на фирме, проблемах на объектах, а ты внимательно слушала и почти ничего не говорила, как тогда, в Штальзее. Работа помогает прожить еще один день, сделать еще один шаг вперед. Познакомился с отличными ребятами, они русские немцы, уже давно живут здесь и у них налаженный бизнес. Подумываю о совместных делах с ними, тем более что двое строители, а еще один из смежной фирмы, торгующей новыми технологиями в строительстве. Они разработали новый метод утепления домов, более дешевый и экономичный, чем наши утеплители. Я просидел с ними полдня, пока они не извинились передо мной — выходной немцы проводят только в кругу семьи. Почувствовал себя лишним и захотел на работу, чтобы не маяться в одиночестве. Выходные — это мой бич. Без тебя они не в радость. Пиши, жду. Михель.»
«Марта, ты заглянешь в интернет или нет? Я устал ждать от тебя ответа! Клянусь, если не ответишь, то больше любить не буду! Михель.»
«Марта, здравствуй! Наконец-то получил от тебя весточку, даже не поверил сразу, что ты дома и с тобой все в порядке. Как тебя встретили твои подруги? Они поняли, что произошло, или были в таком отходняке, что и себя в зеркале не узнавали? Ты теперь старше их на два года, как и я стал старше на три с половиной, но пусть это будет наша с тобой маленькая тайна, ладно? Целую, Михель.»
«Марта, отец оплатил стажировку до полугода. Я одновременно рад и зол. Рад, потому что я получаю здесь такой опыт и знания, с которыми я дома шагну на порядок вверх, зол — потому что я не могу вернуться домой и увидеть тебя. Прошло три месяца, осталось еще три. Безумно хочу тебя увидеть, помню только твои глаза, как ты смотрела на меня первый раз в камере Штальзее. Люблю, целую, твой Михель.»
