Дочь Империи - Вурц Дженни (серия книг TXT) 📗
Наконец властительница Акомы, притворившись обескураженной, отложила в сторону салфетку.
- Что с тобой, Барули, ты просто на себя не похож. Что-нибудь случилось?
- Госпожа... - Юноша поднял синие глаза, в которых явственно читалось уныние. - Я не решаюсь... тревожить тебя своими горестями, но... - Он покраснел и в смущении опустил взгляд. - Если говорить начистоту... Я так жаждал завоевать твою любовь, что перешел границы дозволенного... и обременил мой дом слишком большими долгами. - Последовала мучительная пауза. - Конечно, ты станешь хуже думать обо мне, и я рискую сильно упасть в твоих глазах, но сыновний долг вынуждает меня обратиться к тебе с просьбой о милости.
Неожиданно обнаружив, что терзания Барули не доставляют ей никакого удовольствия, Мара откликнулась резче, чем собиралась:
- Милости? Какой? - Сразу почувствовав, что это прозвучало почти грубо, она положила вилку и постаралась принять озабоченный вид. - Конечно, я сделаю все, что в моих силах.
Барули вздохнул; как видно, обещание Мары его не утешило.
- Если бы ты смогла найти в своем сердце столько великодушия... мне нужна часть моих подарков... тех, что я посылал... Ты не могла бы вернуть их? - Его голос прервался, и он судорожно сглотнул. - Не все, но, может быть, самые дорогие...
Взгляд Мары был полон сочувствия:
- Думаю, мне хватит великодушия, чтобы помочь другу, Барули. Но вечер еще только начинается, а повара так старались угодить нам. Почему бы нам не забыть об этих треволнениях, иссушающих душу, и не насладиться трапезой? Утром за завтраком мы найдем выход из твоих бед..
Хотя Барули надеялся на иной ответ, он собрал остатки гордости и стойко продержался до конца ужина. Правда, на этот раз он не пытался блистать ни красноречием, ни остроумием, но Мара притворялась, что ничего такого не замечает. Когда слуги принесли десерт и вина, она позвала поэта, чтобы тот усладил их слух стихами.
В конце концов хмель сделал свое дело, и злополучный сын Кеотары отправился в постель. Раз уж этой ночью его не ждут любовные утехи, то лучше забыться мертвым сном.
Над пастбищами клубился туман, выстилая низины серебрящимися под луной шелковыми покрывалами. Перекликались ночные птицы, и время от времени слышались шаги проходящего патруля. Но тишину спальни властительницы нарушал совершенно иной звук. Папевайо толкнул Люджана ногой в бок.
- Что там?.. - последовал сонный вопрос.
- Наша госпожа не имеет обыкновения храпеть, - прошептал Папевайо.
- Я и не храплю, - зевнув и нахмурившись с видом оскорбленного достоинства, заявил Люджан.
- Значит, ты здорово притворяешься, будто храпишь. - Командир авангарда оперся на копье - темный силуэт на фоне перегородки, залитой лунным светом. Он подавил смешок, ибо успел привязаться к бывшему серому воину. Папевайо ценил Люджана как превосходного офицера, служившего намного лучше, чем от него могли бы ожидать. А возможно, их дружбе способствовала и веселая общительность Люджана, столь не похожая на постоянную замкнутость командира авангарда.
Внезапно Папевайо напрягся. В коридоре послышались тихие шаги. Судя по тому, что Люджан оставил при себе очередной протест, он также насторожился. Оба офицера обменялись бесшумными жестами, мгновенно достигнув согласия. Некто, не желавший быть обнаруженным, приближался со стороны наружной галереи. Папевайо заранее разложил новые циновки на всех пересечениях коридора вокруг спальни Мары. Их шорох неминуемо должен был выдать присутствие любого, кто наступит на них, войдя в коридор.
Этот звук и послужил им сигналом. Не говоря ни слова, Люджан обнажил меч и занял позицию у двери. Папевайо прислонил копье к стене со стороны сада, а затем вынул из ножен сразу и меч, и кинжал. Отблеск лунного света сверкнул на покрытых лаком доспехах, когда он улегся на место Мары, положив оружие у постели.
Потянулись томительно долгие минуты. Затем перегородка, отделяющая спальню от зала рядом с садом, бесшумно отодвинулась. Незваный гость без колебаний молнией устремился в образовавшийся просвет, уже занося кинжал для удара. Он быстро склонился над телом, которое, как он полагал, принадлежало властительнице Акомы.
Папевайо откатился направо и, мгновенно вскочив, принял боевую позу, готовый мечом и кинжалом парировать удар; клинок ударил о клинок. Люджан в это время зашел сзади убийцы, намереваясь отрезать преступнику путь к бегству.
Слабый лунный свет все же выдал его, отбросив на пол длинную тень. Клинок убийцы вспорол подушку, и пух джайги белой метелью закружился в воздухе. Он отпрянул и, обнаружив, что попал в западню, изготовился к схватке. Одеяние носильщика никого не могло бы ввести в заблуждение: он двигался с быстротой и точностью искусного воина. Он метнул кинжал в Папевайо. Командир авангарда отклонился в сторону. Мнимый носильщик беззвучно промчался мимо него, увернувшись от удара меча, который лишь полоснул его по спине. Прорвав бумажную перегородку, он кинулся прочь по садовой тропинке.
Люджан пустился в погоню, выкрикнув:
- Он в саду!
В ту же секунду коридоры загудели: на помощь спешила стража Акомы. Сдвигались перегородки, открывались проемы; в образовавшийся хаос решительным шагом вступил Кейок, выкрикивая приказы, которые выполнялись без промедления. Воины развернулись веером и начали методично прочесывать сад, копьями нанося удары в гущу кустарников.
Поднявшись на ноги, Папевайо собрался присоединиться к поискам, однако Кейок тронул его за плечо:
- Он удрал?
Командир авангарда лишь пробормотал проклятье. По долгому опыту он мог заранее предугадать, каков будет следующий вопрос военачальника, и не стал дожидаться, пока этот вопрос будет задан:
- Он прячется где-то в саду, но если ты хочешь знать, как он выглядит - тебе лучше порасспросить Люджана. Он мог разглядеть убийцу в лунном свете, а с моей стороны это была просто тень. - Папевайо помолчал, дожидаясь, пока Кейок пошлет за бывшим разбойником, а потом задумчиво добавил: - Он среднего роста, левша. И изо рта у него сильно пахнет соленым йомахом.
Люджан дополнил описание:
- На нем туника и веревочный пояс носильщика, но подошвы его сандалий из тонкой мягкой кожи, а не из дубленой кожи нидр.
Подозвав двух солдат, оказавшихся поблизости, Кейок коротко приказал:
- Обыщите комнаты, отведенные носильщикам Кеотары. Выясните, кого нет на месте. Он и есть тот, кто нам нужен.
Минутой позже два других воина приволокли обмякшее тело, в котором Папевайо с Люджаном опознали убийцу. Ко всеобщей досаде, мнимому "носильщику" хватило времени, чтобы вонзить второй кинжал, размером поменьше, себе в живот.
Кейок плюнул на труп.
- Жаль, что он умер почетной смертью - от клинка. Вне сомнения, он получил на это разрешение своего господина, прежде чем приступил к исполнению задания. - Послав слугу к солдатам с приказом прекратить поиски убийцы, военачальник добавил: - По крайней мере этот пес предвидел возможность неудачи.
Следовало без дальнейших проволочек донести обо всем происшедшем Маре. Кейок махнул рукой в сторону трупа:
- Уберите эту падаль. Но сохраните какую-нибудь часть, по которой можно будет его опознать. - Под конец он одобрительно кивнул Люджану и Вайо: - Ну что ж, все сделано как следует. Используйте остаток ночи, чтобы поспать.
Когда глава воинских сил Акомы скрылся в темноте, оба офицера молча переглянулись: Кейок редко бывал щедр на похвалу. Потом Люджан ухмыльнулся, а Папевайо многозначительно кивнул. Отлично поняв друг Друга, они свернули в сторону солдатских казарм, чтобы пропустить глоток-другой за компанию, прежде чем отправиться на честно заработанный отдых.
Барули из Кеотары вышел к завтраку в самом гнусном настроении. Его красивое лицо опухло, а глаза покраснели, словно во сне его преследовали кошмары. И все-таки можно было сказать почти наверняка: гостя угнетало не известие об убийце, проникшем вместе с его свитой во владения Акомы, а бедственное и унизительное положение, в которое он угодил из-за собственной расточительности.
