Телохранитель для мессии. Трилогия - Морозова Юлия (серия книг .TXT) 📗
— Прошу прощения, Горане наверняка нужна моя помощь с выпечкой, — бормочет она и быстрым шагом, которому не хватает совсем чуть-чуть, чтобы стать бегом, покидает класс.
Ална даже не поворачивает головы на стук захлопнувшейся двери, а молча идет к окну. Умиротворенно шуршат, вторя ее шагам, полы накрахмаленного, белоснежного одеяния. Тринадцать пар глаз напряженно и испуганно следят за передвижениями настоятельницы. Несколько секунд женщина сосредоточенно наблюдает за тонущим в зное середины лета подворьем, а затем соединяет ладони. Литые серебряные браслеты на ее запястьях негромко звякают, ударившись друг о друга.
Долгожданная прохлада разливается в помещении, прочищая мысли и просветляя отупевшее от жары сознание.
— Думаю, так лучше, — невозмутимо изрекает ална и поворачивается к нам: — Что ж, дочери Господни, приступим!
Класс оживает: стучат крышечки открываемых чернильниц, шуршат свитки конспектов, едва уловимо шелестят занесенные над ними перья.
— На какой теме вы остановились?
Как обычно, с места подскакивает первая зубрила, любимица и гордость Рениты, джерийка Тила, и на одном дыхании выпаливает:
— Магические аномалии. Причины и принципы их образования, месторасположение и влияние аномалий на магическую фауну близлежащих районов.
Астела в задумчивости легонько, кончиками пальцев, массирует левый висок.
— Пожалуй, новую тему начинать не будем, а займемся повторением пройденного материала. — Подобрав подол, настоятельница усаживается за преподавательский стол. — Точнее, освежим постулаты применения Силы.
Вновь класс наполняется постукиванием и шебуршанием: чернильницы закрываются, лихорадочно перерываются свитки в поисках тех, что могут понадобиться в первую очередь.
Мне шуршать нечем (исписанные лекциями алны свитки мне никто не потрудился отдать, а в новых конспектах основ не было — сестры прошли их еще ж полгода до моего появления в Ордене), поэтому я и не суечусь.
— Итак, начнем с элементарного. Надеюсь, количество магических Школ и их названия напоминать не нужно?
На шпильку настоятельницы мы отвечаем робкими смешками.
— Превосходно. Идем дальше. Гексаграмму магических Школ нам начертит... — Ална неторопливо переводит взгляд с одной алонии на другую. Та, на ком он задерживается, перестает дышать до того момента, пока взор не скользнет к следующей жертве, — нам изобразит... Лия.
Ранель пихает меня, беззаботно считающую ворон, острым локтем в бок и шипит: «К доске! Гексаграмма!» — делая при этом такие страшные глаза, будто после мне предстоит принестись в жертву на собственноручно начерченной схеме.
Я встаю и плетусь к доске, по дороге усиленно стараясь вызвать в памяти картину запрашиваемого символа. Нечто всплывающее из глубин сознания весьма напоминает Звезду Давида — два зеркальных равносторонних треугольника, наложенных друг на друга, — из центра которой разбегаются двенадцать лучей. Правда, этот нехитрый рисунок дополнен кучей вспомогательных линий и всяких красивых финтифлюшек в качестве оформления.
Кто б еще знал каких!
Шершавый уголек крошится в дрожащих пальцах и неуверенно замирает в сантиметре от некрашеной доски.
— Ну же, Лия. — Настоятельница оборачивается ко мне. — Мы ждем.
Угольная крошка обильно осыпается с доски, где линия, за линией появляется шестиконечная звезда.
Так, Прямой Тривиум Усиления, начерчен.
Теперь рисуем Обратный.
Есть.
Вписываем получившуюся Звезду в Большой Шестигранник Индифферентности, а Малый Шестигранник Взаимодействия — в сформированную треугольниками середину.
Сойдет.
Попарно соединяем противоположные точки сосредоточения Сил, проводя через центр линии Противоречия.
Почти ровно.
Красиво оформляем мучительно извлеченное из памяти художество соответствующими обозначениями магических Школ.
Все, готово — можно восхищаться.
Получившаяся гексаграмма сильно скособочена влево и состоит из явно неодинаковых треугольников-тривиумов.
Астела бросает быстрый взгляд на доску, затем обращается к алониям:
— Восскорбим же, дочери Господни, о сестре нашей Лии! Ее только что затянуло в пространственный разрыв.
После секундного замешательства помещение наполняется дружным девичьим хохотом.
— Тише, дочери. Спокойней! — в напускной строгости призывает к порядку разошедшихся алоний настоятельница, сама едва сдерживающая улыбку. — Дадим Лие еще одну возможность рискнуть здоровьем.
Я достаю из ведерка, висящего на крючке под доской, тряпку и тщательно смываю собственные художества. После чего отжимаю ветошь, вытираю деревянную поверхность насухо и вновь беру в руку уголек.
Прежде чем я нарисую вариант, ублаготворяющий алну, мне доведется пережить еще много чего интересного. А именно: потерять разум (Звезду повело вправо и вверх), устроить магический ураган, обессилив местность на милю (соскользнувшая рука луч, обращенный к полу, сделала в полтора раза длиннее, чем необходимо), поднять все кладбища в округе (упор на некромантию) и не единожды помереть в страшных муках.
Каждый комментарий настоятельницы сопровождается взрывом хохота, в эпицентре которого сгорают обиды и непонимание.
Все-таки мудрая у нас ална!
— Шутки в сторону, — серьезнеет женщина, лицезря мой последний вариант на тему «Гексаграмма обыкновенная». — Меня весьма удручает тот факт, что алония не в состоянии начертить простейшую схему. Разумеется, я делаю послабление на твое недолгое пребывание в наших стенах, но весьма небольшое.
Мои уши горят, точно их ошпарили кипятком. Я предпринимаю робкую попытку слиться с ландшафтом и проползти на свое место.
Не тут-то было...
— Предоставим Лие последний шанс реабилитироваться. — Каждое слово настоятельницы — как гвоздь в крышку моего гроба.
Громыхнул тяжелый засов, брякнула железная щеколда. Мое лицо обдало свежим, прохладным дуновением, а глаза ослепило показавшимся невыносимым, почти болезненным, после полной темноты светом фонаря.
— Ить, ссыкун малолетний! — проворчала темная фигура знакомым голосом первого стражника. — Потеряешь огниво, голову оторву, понял?
Все еще щурясь и рукой прикрывая лицо от слепящего света, я понятливо кивнула. В проем заглянул второй стражник.
— Не тяни, Таек, — поторапливающе бросил он. — Кидай, да пошли — глотнем за упок... тьфу... для согрева.
— Не Голова, не командуй! — огрызнулся первый. — Свое бы кидал, коль охота приперла, а чужое не трогай!
Он наклонился, чтобы положить на ступеньку кисет, которым, видимо, очень дорожил, когда притаившийся в сумраке Верьян устремился к стражникам. Что есть силы рванул мужчин на себя, приседая и на одном движении захлопывая за ними дверь. Те, не удержавшись на ногах, гремя щитами, рухнули с лестницы вниз. Я метнулась в сторону и забилась за короб, прижимаясь к холодной влажной стене. С глухим стуком проскакал по ступенькам фонарь, упал на пол и тут же погас.
Подвал погрузился в непроглядную тьму.
Несколько мгновений неразберихи, какая-то шумная возня, стук, испуганные, хриплые ругательства стражников. Негромкий мягкий хруст. Что-то тяжелое стукнулось о короб недалеко от меня и с тихим шелестом сползло на пол. Отчаянный крик. Хруст повторился, и тьма замолчала.
Наступила тишина, вслушиваясь в которую я холодела и сильнее вжималась в стену — там, во мраке, была смерть. Быстрая и беспощадная.
Если меня не подвели слух и интуиция, кому-то только что сломали шейные позвонки. И этот кто-то был не в единственном числе.
Дверь распахнулась, стало чуть светлее.
