Маска бога - Ходжилл Пэт (библиотека книг .TXT) 📗
Еще глоток бодрящего воздуха. Сквозь трепещущую дымку тумана Джейм заметила, что факелы в северном углу сброшены тряской, а сквозь брешь сочится голубой дым. Там, где стояла кузня, бурлили предвестья, дом был словно охвачен белым плотным пламенем. Кирен, Зола и Индекс беспомощно, с нездоровой заинтересованностью наблюдали за зрелищем, а у их ног похрапывал клубок серебристой шерсти. Индекс осмотрительно держал двумя пальцами что-то черное: кость Сгоревшего Человека, увидела Джейм с облегчением. Значит, слышал он ее или нет, старик все-таки обладал достаточным здравомыслием, чтобы вытащить из кармана адский уголек, хотя на то, чтобы выбросить кость, его уже не хватило. Старый сквалыга.
Но если бы летописцы не были столь цепкими, все их знания давно бы уже обратились в пыльные слухи. Индекс держался за свой кусочек личных исследований, даже рискуя пальцами, так и Кирен была стойка в погоне за истиной, а Зола отстаивала свою человечность песнями, наполненными ужасающей мудростью. Джейм почувствовала прилив внезапной признательности им троим и их основным ценностям. Возможно, все-таки есть причина в конце концов вернуться домой — не к месту, а к людям.
А может, и нет.
Из тумана, льющегося из дверей кузницы, вышла мрачная Железный Шип, волоча за собой хромающего Киндри. Она отчаянно нуждалась в поддержке Норфа, но не того, которому буквально вручила свое доверие.
«Я не достойна веры, — подумала Джейм. — Никто из нас никогда этого не забудет».
Почти наступая на пятки кендара, за ней скользила лохматая фигура: испуганный вольвер Лютый при полном облачении — в шкуре. А следом появился Черный Лорд Торисен.
В замке вольверов Джейм не видела лица своего брата. Каким усталым он выглядит: под серебряными глазами залегли тени, черная щетина сгладила резкие линии подбородка, белая изморозь седины покрыла спутанные волосы. Еще что-то белое — на его правой руке. Бинты. Лубок. Но в левой ярко сияет сталь, запятнанная красным светом, будто бы ее уже окунули в кровь: Разящий Родню обнажен.
«Вот дерьмо», — Джейм остановилась, запнувшись.
Земля заворчала. Каменные плиты тяжело заворочались, края скрипели друг о друга, как зубы; мелкий щебень разлетался по сторонам, приплясывая вокруг ног Джейм. Дрожь нарастала. Киторн качался, то появляясь, то исчезая из виду, сыпались со стен факелы, сбивая с толку потоки на площади.
Потом со стороны колодца раздался отвратительный шум — наполовину скрежет чешуи, наполовину влажное хлюпанье. Через плечо Джейм увидела, как вздыбился каменный обод. Под зеленым крапчатым змеевиком мелькнул мертвенно-бледный, как брюхо земляного червя, обруч. Затем жерло колодца тяжело грохнулось на место.
Удар словно завертел мир в обратную сторону. Булыжники раскалывались, как тонкий лед. Джейм сбило с ног.
Тряска быстро угасала, но оставалась пугающей, ее хватило на то, чтобы расшвырять костяной костер и вскрыть кузницу, обнажив кирпичное нутро. Торисен пытался удержаться за дверной косяк раненой рукой, но потерял опору и упал. Вырвавшийся Разящий Родню покатился по площади, и глаза лорда, провожающие меч, встретились с глазами сестры.
Течение опять изменилось. В священном пространстве рассыпался костер Маслола, земля словно покрылась сгнившими останками первобытного чудовища, они почти, но не совсем разрушили последний символ, черным штрихом вписавшийся между заветным местом и руинами, между девушкой и безопасностью. Разящий Родню пламенел по ту сторону, вне досягаемости ее и Тори.
Джейм рывком поднялась и повернулась, чтобы обойти препятствие, но отсюда на нее, шатаясь, надвигалась рассерженная громадина — Сынок. Коптящие расселины отсекли пути направо и налево. И ни дуновения снаружи — нечему потревожить ловушку, в которую она оказалась загнана.
Одну ли? Еще не начав падать, девушка увидела разверзшуюся под собой бездну.
Мерикит шагнул вперед. Джейм без раздумий отшатнулась. Пятка повисла над пустотой, и она полетела вниз — рот раскрыт в вопле ужаса, глаза плотно зажмурены. Крик оборвало неожиданное хрюканье — резкий удар о край древней мостовой вышиб дыхание из груди. Она снова была в реальном пространстве.
Нет, не смотри… Беги.
Невозможно по этой раздробленной местности. Джейм встала на четвереньки и быстро поползла, обдирая костяшки, сбивая колени, не раскрывая глаз, лишь плотнее зажмуриваясь при каждом ударе, наперекор побуждению проверить направление. До северного угла было не больше тридцати футов. Намного ли она отклонилась?
Намного.
Рука не нашла опоры, и Джейм рухнула. Падение остановил толчок в живот, распахнувший заодно и глаза. Половина тела свесилась над широкой ямой. Гребень, на котором балансировала талия, был ободом, но больше не гладким змеевиком, а жесткой зеленой кожистой чешуей. Прямо под пальцами оказалось кольцо острых желтых выступов, дальше — красные раздутые бока, усеянные обращенными вниз роговыми наростами. Из глубины донеслось урчание, а затем хриплый вздох — «хааахххх», — сопровождаемый клубами тумана и дьявольским зловонием.
Джейм и не заметила, как оказалась на ногах, — назад, назад, подальше от чешуйчатых губ, в которые превратился обод колодца. Пустой желудок Речной Змеи снова забурчал, и земля задрожала.
Позади из дыма вывалился Сынок. Его голые бедра, виднеющиеся сквозь лохмотья штанов, были окровавлены и покрыты синяками, как и голени, и ступни. Опять он прошел легко… по лоскутьям гладкой равнины, которую она видела? Нет. Для него, как и для Джейм, вслепую пробиравшуюся здесь несколько секунд назад, вокруг был разрушенный землетрясением двор Киторна. Он пошатывался, огибая обломки брусчатки, которую девушка теперь не видела, — значит, булыжники не помешают ей в драке. Впервые преимущество на ее стороне.
Но что-то заставляло ее медлить. Она помнила каждый случай из прошлого, когда насчет нее ошибались, думая, что победить жертву будет просто. «Ловушка с приманкой» — назвал Джейм однажды ее друг Дерзец: она слишком хрупка на взгляд некоторых мужчин, чтобы принимать ее всерьез за противника или простить, когда придет понимание, что они были не правы. В отличие от тех забияк, Сынок был переростком, не слишком умным ребенком. Он сердито хмурил брови, отчего лицо его съежилось, все черточки сбежались к центру, как у капризного мальчишки, готового разреветься от ярости. Он, должно быть, всегда привык получать то, что хочет, из-за своего роста и силы. А теперь он, близкий к панике, как бык лбом протаранивает себе путь сквозь странности, которые никак не может начать понимать.
И тут, недоуменно замычав, великан мерикит рухнул вперед.
Воздух покачнулся, и обнаружился стоящий над Сынком Маслол, головешка-череп Сгоревшего Человека занесен для нового удара, если в нем будет необходимость. Мелькали в дыму и трое других шаманов, они подбегали, прицепленные козьи сосцы раскачивались под серыми волосами. До Джейм доносились обрывки слов.
— …Слишком честолюбив, слишком опасен, — спорил Маслол. — даже не мог идти Путем Четырех… и к лучшему.
— …Ты сошел с ума?.. Делает Претендента новым Любимцем, а он не мерикит.
— …даже не «он».
— Тихо!…недостаточно несчастий? Только мужчины… допускаются сюда, так что он мужчина.
— Ты точно сошел с ума! Что скажет Чингетай? И как насчет следующего года?
«Сероду бы это понравилось», — подумала Джейм. Местные властители во всей красе своей безжалостности: они выбирают козла отпущения. Должна ли она быть счастлива, что Маслол предпочел принести в жертву Сынка? Так что там насчет следующего года?
Желудок Речной Змеи издал еще один голодный рык. Старейшины переглянулись — и в едином порыве подхватили юношу, потащив его, ошеломленного, спотыкающегося, к колодцу. Но Джейм преградила им дорогу.
— Нет, — сказала она.
Они остановились, недоуменно глядя на нее, когда где-то на юге начали загораться костяные костры.
Сперва они показались всего лишь искрами. Все вокруг и так было красным — тучи, располосованные пламенем пожара, языки молний, мечущиеся между небом и землей. Но эти далекие яркие точки множились; как рубиновые прыщи, выскакивающие на лице, они вставали в ряд, один за одним, быстрее и быстрее, очерчивая огненной линией изгибы Серебряной.
