Бей ушастых! Часть 3 - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница" (книги бесплатно txt) 📗
Глава 41
— Довольно! — перебила Ллиувердан, взмахнув крыльями. Лин Эрраде замолчал.
— Я, кажется, перестаралась, — смущенно помахивая ресницами, покаялась драконша, — парня чуть не замкнуло и он не начал рассказывать по второму кругу.
— Да как ты могла! — возмущенно взвизгнула Дульсинея, потрясая тапком, — ты бессовестная! Я из-за тебя тут такое выложила!
— Дульсинея, мне Вы говорили совсем иное о том, что было с Вами в плену у Дафура, — заметил Терин.
— А оно тебе надо было — подробности эти несущественные знать? — простодушно вытаращив разноцветные глаза и помахивая ресничками, спросила Дульсинея.
Все то время, пока четыре жертвы любопытной дракоши рассказывали, Терин Эрраде с выражением ледяного равнодушия на лице упокаивал периодически высовывающиеся из давно просевших могилок кошачьи скелетики, которых в волнении поднимали то неконтролируемые жесты Лина, то импульсивные взмахи тапка Дульсинеи. Теперь же, в кои-то веки, князь взорвался и, словно забыв о посторонних зрителях, схватил свою супругу за плечи и, как следует, встряхнув, прорычал:
— Тебя чуть не изнасиловали и это, по-твоему, несущественно?
— А тапком по морде? — ласково спросила Дуся.
Терин что-то тихо сказал и отпустил ее. Что он сказал, не услышал никто, но, судя по выражению его лица, это наверняка было нечто нецензурное.
— Не вздумай трогать подсудимого, — поспешно распорядилась Ллиувердан, — я не позволю тебе учинить самосуд.
— Он жив останется, — зловеще заверил Терин, несколькими жестами сплетая заклинание.
— Кастрация — это тоже самосуд! — рявкнула дракониха, а Дафур поняв, что задумал князь, побледнел.
— Теринчик, дорогой, — промурлыкала Дульсинея, — оставь ты этого худосочного в покое. Вот лучше на Журесе отыграешься. Это была его идея «ошейник покорности» на меня напялить. Смотри, как удачно получилось, что у Совета до сих пор не нашлось времени его судить. Зато теперь у нас времени сколько угодно, и мы придумаем для нашего старого друга Журесика что-нибудь особенное. Да?
Терин изобразил улыбку, не предвещающую ничего хорошего несчастному Журесу и вновь превратился в привычного всем сдержанного князя Эрраде.
Иоханна все это время наслаждалась молчанием. Под конец истории у нее от усталости срывался и дрожал голос, что ей совсем не нравилось. Не пристало это перед подданными, а их здесь приличное количество. Человек двадцать не меньше. Несправедливо было со стороны Ллиувердан вынудить их выкладывать такие подробности. Еще несправедливее было заставлять их говорить без перерыва в течение всего дня и половины ночи. Да, лишнего они сегодня столько сказали, что никаких менестрелей не нужно, чтобы поползли нелепые слухи! Вот, в свете магических огней и полной луны очень хорошо, видно каким предвкушением горят лица господ приглашенных дворян. Уже, наверняка, раздумывают, кому в первую очередь поведают об услышанном здесь. И ведь поведают! При этом переврав половину.
— Ллиувердан, ты поступила очень нехорошо, — наконец заговорила Иоханна, почувствовав, что достаточно отдохнула.
— Зато теперь мы знаем правду! — жизнерадостно изрекла Ллиу, — и я могу вынести справедливый приговор.
— Для того чтобы вынести приговор пленному королю, не надо было выворачивать нас наизнанку! — крикнул Вальдор.
— Твое счастье, что я не захотела слушать, чем вы с Аннет занимались в палатке, когда она к тебе в лагерь нагрянула, — многозначительно намекнула Ллиувердан, и бывший король Зулкибара тихо выругался сквозь зубы, не рискнув далее выказывать громкое возмущение.
— Ллиу! — рявкнул Лин, к которому, наконец, вернулся дар речи, — иди сюда, чучело чешуйчатое, я тебе не знаю, что сделаю!
— Не надо ничего моей невесте делать, — вмешался Кардагол и игриво улыбнулся, — радуйся, зайчик, теперь Вальдор точно знает, что между нами ничего не было.
— Ты, котик, довыпендриваешься, что я тебя сам в девицу превращу и отымею по-всякому! — взорвался Лин.
— Тебе придется долго учиться, чтобы сделать это, — серьезно предупредил Кардагол.
— Что? Отыметь тебя? Так я научен, — с ухмылкой отозвался Лин.
— В этом я не сомневаюсь, — заверил Повелитель времени, — а вот чтобы превратить меня, у тебя кишка тонка.
— А ты поддайся, котик, — мурлыкнул княжич и кокетливо помахал в сторону Кардагола ресницами.
— Хватит! — прорычал Вальдор. — Вы двое! От ваших шуток тошнит уже!
— Только тебя от них и тошнит, — огрызнулся Лин, — тоже мне, король с богатым воображением! Навыдумывал себе не понятно что. Еще и не верил, когда тебе открытым текстом говорили, что все не так.
— Прекратите! Это не суд, а какой-то фарс, — простонала Иоханна, побледнела и поднесла руку ко рту.
Саффа первая сообразила, в чем дело, схватила королеву за плечо и куда-то исчезла вместе с ней.
— Ну вот, мыш недобитый, довел ребенка! — упрекнула Дульсинея, — ее затошнило! А ты Кир… знаешь, пожалуй, если бы ты у эльфей не пострадал, я бы тебе сейчас что-нибудь плохое сделала.
— Я сам ему сейчас что-нибудь плохое сделаю, — вмешался Лин, — ты, авиатор наш недотраханный, с какого перепугу решил, что я позлорадствовать над тобой должен? Я тебе что, засранец какой-нибудь, что ли? А что касается душевных травм, от которых Ллиу тебя замедленным выздоровлением телесных ран лечит, так это все фигня! Лучше напейся с Шеоннелем. Сработает наверняка. Шеон, ты как, с шурином своим будущим, напиться и по бабам пойти готов? Давайте быстрее договаривайтесь, пока Ханна не вернулась.
— Господа, у нас тут суд или что? — строго спросила Ллиувердан.
— Был суд. Пока ты не превратила это в затянувшуюся исповедь, — заметил мрачный Иксион, которому очень не понравились некоторые из откровенных высказываний Вальдора в его адрес.
Бывший король Зулкибара тронул кентавра за руку и тихо сказал:
— Я так больше не думаю. Иксион, прости.
Кентавр бросил на него взгляд из-под ресниц и кокетливо мурлыкнул:
— За один поцелуй я тебе все, что хочешь, прощу.
— И после этого он будет говорить, что его тошнит от наших шуток! — воскликнул Кардагол.
Вальдор растерянно смотрел на Иксиона, соображая, как бы так отказать, чтобы еще больше не обидеть своего непарнокопытного приятеля?
— Да пошутил я, Валь. Ну что ты, в самом деле? — кентавр заржал и хлопнул Вальдора по плечу. Бывший король Зулкибара, в очередной раз тихонько выругавшись, схватился за лошадиную спину Иксиона, чтобы не упасть.
— Прости, не рассчитал, — покаялся кентавр, поворачиваясь так, чтобы Вальдору было удобнее держаться. — Хлипкие вы, люди, существа. А кое-кто тут выдумывает не понятно что… ты на столе и я сзади… кошмар какой! Лин прав, у тебя богатое воображение.
— А давайте я Вальдора в кентавра превращу! — оживилась Ллиувердан, и в глазах ее загорелся азартный огонек.
— Не пора ли суду на совещание? — поспешно вмешался Кардагол.
— Да! Несомненно! Суд удаляется на совещание! — приняла решение Ллиувердан, схватила Кардагола зубами за шиворот и закинула себе на спину.
— Стой! — окликнул Иксион.
Бывший король Зулкибара настороженно уставился на герцога. Неужели он сейчас попросит дракониху, чтобы она превратила его — Вальдора, в кентавра? Но, к счастью, Иксион был достаточно благоразумен и изъявил совсем другое желание:
— Я прошу суд отдать Дафура мне.
— Зачем он тебе? — заинтересовался Лин и ухмыльнулся, — неужели для того самого, что ты от Вальдора не получил?
Дафур в ужасе вытаращился на кентавра и без сознания рухнул на траву, решив более не принимать участия в обсуждении собственной судьбы.
— Дульсинея, твой сын еще больший идиот, чем ты! — прорычал Иксион и обратился к драконихе, — Дафур нанес мне оскорбление. Он посадил меня в тюрьму, как какого-нибудь бродягу, даже не потрудившись выяснить, кто я такой! Я хочу, чтобы Дафура отдали мне в рабство. Князь Эрраде, я надеюсь, согласится поставить на него соответствующую печать.
