Древний свет - Джентл Мэри (читать полную версию книги txt) 📗
Какой-нибудь лжец на юге. Меня слишком сильно трясет от страха, чтобы я могла стоять или говорить. Неужели он знает? Может ли он знать, что мы предпринимаем в ужасной спешке на юге: последнюю попытку подавить бедствие, внедренное в плоть этого мира…
Сантендор'лин-сандру смотрит вниз с трона-мавзолея. Черный хирузет блестит в свете цвета сирени и молнии. Я не в состоянии что-либо делать и лишь смотрю в это лицо.Его глаза желты, желты, как солнечный свет, как вечный полдень и бесконечное лето владычества Золотых…
— Попытайся, маленькое животное. Попытайся убить этот живой свет. Вы можете даже задержать его на время, Мы позволим это. Но вы не сможете сдерживать его вечно.Его нельзя убить. И вскоре, через несколько ударов сердца или тысячелетий, вы последуете за Нами.
Далеко на юге находится сооружение, которое в последующие века назовут Башней. Далеко на юге мы стараемся сдержать опустошение, поглощающее этот мир…
— Беги, маленькое животное. Беги.
Теперь темнокожий мужчина поднимается с пола, оправляя на себе мантии цветов восхода солнца, и спускается по ступеням с возвышения. В его руке алмазное сияние — ритуальный нож:
— Слушайте слово Сантендор'лин-сандру, Повелителя Феникса, в великих залах Архониса. Слушайте его слово! Вы должны донести Нашу речь до ваших товарищей в южных землях… но вы не вернетесь к ним незамеченными…
— Кристи. Кристи С'арант .
Надо мной раскинулся огромный купол неба, вытканный светом, льющимся от сияющих летних звезд Орте. От сильного аромата ночного цветка кацсиса и арниака першило в горле. Я даже могу смотреть на свои грязные руки, руки землянина, и не поднимать их, чтобы стереть с них кровавые ночные кошмары, висящие у меня перед глазами…
— С'арант .
— Да. — Глубокий вдох, немного выдержки. — Вы… я… Чародею не следовало бы ходить к нему; это слишком опасно!
Рурик Орландис усмехнулась, присев возле меня на корточки.
— Передача памяти может быть осуществлена, если тело попадает в Башню живым или недавно умершим. Вы, с'аранти , сказали бы, что нам нужны «живые клетки». Это неточно, но подойдет. — Она усмехнулась. — Если я когда-нибудь умру вне этих стен, позаботьтесь, чтобы мое тело возвратили сюда! Это произошло бы не впервые. Теперь это слишком опасно. Я не покидаю Башни. Кристи, хорошо ли вы себя чувствуете?
Ее щебетание закрепило меня в физической реальности. Я снова была в саду на крыше Башни, видела остывший зиир в керамических бокалах, ощущала ночной ветер, дувший из города. И вдали — Расрхе-и-Мелуур, закрывавший собою звезды.
— Вы должны рассказать мне об одной вещи, — сказала я. — Как вы сумели уничтожить древний свет…
Потом я могла лишь смотреть на нее.
— Это верно, — мягко сказала Рурик. — Вы это знаете. Древний свет нельзя уничтожить. Не потому, что он однажды был создан. Все, что нам удалось — это сдержать его. Мы все еще сдерживаем его. И, верно, эта «радиация», которая так мешает вашей технике, не результат ущерба, причиненного войной — это все то, что держит в узде древний свет. Если угодно, назовите это… — она без труда подбирала сино-английские термины, — подавлением. Антирадиацией.
Внезапно я осознала, что такое Башня, все находившиеся подо мной ее уровни. Созданная с использованием технологии Золотых, которая давно не существует и теперь не может быть воспроизведена…
— Это помещалось здесь, — сказала я.
Рурик встала, потягиваясь. Взглянула на меня сверху вниз.
— Здесь. Да, здесь. И если это все, что вам известно, то это все, что я вам расскажу. Однако теперь вы знаете, почему, кроме всего прочего, Башня должна уцелеть. И теперь вы знаете, почему я испытываю страх.
Глава 27. Молчание, тишина, свет
Гравий захрустел под моими ногами, когда я встала. Мое лицо овевал теплый ночной ветер. Шелестели листья арниака. Я споткнулась, потеряла устойчивость, и ортеанка подхватила меня под руку. Небо над нами было медленной вспышкой света; Звезды Сердца, серебристые, темно-красные и голубые, располагались так густо, что кромки крыши Башни выглядели на их фоне черным силуэтом. Я смотрела вверх, в эту глубину, в эту безбрежность… и вдруг почти физически ощутила тысячи лет, минувшие с тех пор, как пала Империя.
— Все это, — сказала я, — телестре , семьи Побережья, Города Радуги, Пустоши… все это, целые цивилизации, возникло в те годы, не ведая, что от них утаивали; это опустошение…
Рурик отпустила мою руку и откинула с лица нависшую гриву. Существуют некоторые выражения лица, неведомые тем из нас, кто живет лишь своей жизнью: у нее оно было таким. Я чувствовала себя в изоляции, чужой.
Я сказала:
— Как быть с их прошлыми жизнями? Ортеанцы не забудут, как действует наука Золотых, они не забудут, что этот древний свет не мертв, а только… пассивен.
Ортеанка усмехнулась, и в этом была вся Рурик, вся Орландис.
— Кристи, мой характер тоже не становится лучше, когда я напугана… Хорошо, я отвечу, но вы это знаете: сам Народ Колдунов едва мог понимать завещанную ему науку Древней Империи, и они никогда не позволяли расе рабов постичь ее в достаточной мере. Хотя, может быть, мы понимали ее лучше, чем наши хозяева… А что касается иного, то они, возможно, предполагали, что опустошение имело естественный предел и, достигнув его, прекращалось.
Затем она добавила более спокойным тоном:
— Может быть, они это знают. Не могу сказать. Они ничего не могли с этим поделать — только спрятать его так глубоко, чтобы никогда о нем не думать…
Над садом на крыше повисла тишина. Это усыпанное гравием пространство, заполненное каменными чанами с арниаком и ночным цветком кацсисом , очень походило на крыши Морврена или Таткаэра: слишком мирское для подобных откровений. И к тому же Мастер без мантии — всего лишь эта средних лет ортеанка-калека в простых брюках и сорочке с одним подколотым рукавом, со шрамом от клейма изгнания на лице.
Немного капризно, чтобы выиграть время, я спросила:
— А я сейчас Чародей или только частично?
Женщина разразилась смехом. Первое, на что я когда-то обратила внимание в Резиденции, в Таткаэре, восемь лет тому назад, — то, как ее темное и спокойное лицо освещается смехом, как почти физически загораются ее глаза.
— Нет, С'арант . Вы лишь прикоснулись к краю всего этого. У меня здесь около дюжины учеников вроде вас. За исключением того, что вы из иного мира, и у вас все же возможна реакция, которая несколько отличается от наших… Однако вы — на первой стадии. Отчасти.
Почти 19.00; близилось время связи, назначенной с Дугом. Я стояла в нерешительности, глядя в лицо амари Рурик Орландис, Рурик Чародея.
— Все, что у меня есть, это воспоминания, а воспоминания не всегда надежны. Рурик, вы должны представить мне доказательства.
Несмотря на то, что я видела полученные со спутников картины опустошения, бесплодные пустыни Эланзиира, северные Пустоши, Сияющую Равнину, несмотря на то, что существуют атмосферные помехи, влияющие на технику Земли, и, несмотря на то, что мои воспоминания о кристаллической смерти так ясны… мне все-таки нужны доказательства.
Рурик довольно весело сказала:
— Вы всегда были подозрительной старой… вот видите, у меня появился запас английских слов, и какое из них я хочу сказать?
— Э-э, не думаю, что мы станем так сильно в это углубляться….
Можно ли одновременно смеяться и содрогаться? Ее знание этого языка происходит из моей памяти восьмилетней давности… а то, что она прибегла к нему, не что иное, как дымовая завеса.
— Если вам нужна моя помощь, вы должны дать мне доказательства.
— Кристи, представляете ли вы себе, насколько трудно мне доверять кому-либо?
Я слышу в ее голосе того старца, что был Чародеем восемь лет назад, Т'Ан Командующую из Ста Тысяч и те фразы, которыми пользуюсь сама. Сколько же их, других, сколько поколений живет теперь в ее голове? Она смотрит на меня, эта женщина с иной планеты, сжав шестипалую руку с похожими на когти ногтями, звездный свет ярко освещает ее сильно выгнутые ребра и сухую кожу. Мне хочется последовать обычаю телестре , привести в порядок спутанную гриву, спускающуюся вниз по ее позвоночнику, утешить ее, как один ортеанец утешает другого. Но у меня есть лишь человеческие руки.
