Кровь и туман (СИ) - "nastiel" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Точка кипения. Глава 7
По коридору я не иду – бегу. Кажется, стоит только притормозить, как меня вернёт обратно в волшебную залу к Клео или ещё хуже – в водоворот странных видений.
Нужно найти хоть кого-то.
Я бегу, но коридор бесконечен. За очередным поворотом – прямая, а потом и следующий поворот. Стены не меняются. Окна тоже.
Мне, как загнанной собаке, требуется непозволительно много времени, чтобы осознать: всё, что я делаю – это бегу по кругу за зайцем, который никогда мне не достанется.
Как быть? Останавливаюсь. Осматриваюсь. Если очевидный выход отсутствует, здесь наверняка должны быть какие-то потайные ходы. Шарю по высоким подоконникам, по тем частям окон, до которых достаю. Ощупываю взглядом и пальцами камни в стенах. Всё такое… обычное . И абсолютно одинаковое. Аж жутко.
Единственное, что здесь не на своём месте сейчас – это я. Глупая идея приходит в голову, и я решаю проверить одежду; мало ли. Взгляд останавливается на медальоне, когда-то принадлежащем Кириллу. Север ни секунды не настаивал на моём праве оставить его себе.
“Это подтверждение ваших эмоциональных уз, – сказал он тогда, – Я к медальону никакого отношения не имею”.
Хотя ему хотелось бы, спорю на что угодно.
Снимаю медальон с шеи. Размещаю у себя на ладони. Ничего не происходит. Тогда опускаю его на пол, придерживая за край цепочки. Магия должна почувствовать магию… наверное. Ведь Кирилл был одним из жителей Зимнего двора с самого своего рождения, и это должно хоть что-то да значить.
Стоит только отпустить цепочку, как медальон начинает светиться, а затем и вовсе вспыхивает, прямо на моих глазах сгорая дотла и оставляя после себя лишь чёрный выжженный круг по силуэту крошечного человечка с ещё более крошечным кувшином в руках.
Коридор наполняется шумом. Сначала далёким, но уже несколько мгновений спустя слишком близким.
Из-за поворота, который я недавно преодолела, на меня движется водный поток.
Срываюсь с места и бегу, но вода прибывает быстрее, чем я перебираю ногами, и вот моя спина мокнет от лёгкой волны, настигнувшей меня одной из первых.
Конец . Вода в носу, ушах. Вода вокруг меня. Вода подхватывает, кружит, я не вижу ничего, кроме неё…. Но когда воздух в лёгких заканчивается, а на то, чтобы подняться на поверхность и вдохнуть, уже не остаётся сил, всё заканчивается. Меня выбрасывает на пол. Вода отступает, окончательно скрывается из виду. Ещё некоторое время я лежу на боку, ожидая, что стихия вернётся и снова поглотит меня, но этого не происходит. Тогда я позволяю себе откашляться, перевернуться на живот, подняться на ноги и выдохнуть.
– Слава, – кто-то произносит моё имя.
Оборачиваюсь. Влас! Как я рада его видеть! Живой и, кажется, невредимый. В паре шагов от меня сидит на деревянной скамейке. Выражение лица – серее самой тёмной дождевой тучи. Его можно понять; меня всё происходящее тоже не радует. Однако чем ближе я к нему подхожу, тем отчётливей понимаю, что дело не только в ситуации вокруг нас.
– Привет, – отвечаю, но осторожно.
Вдруг, это очередное видение? Но нет. Слишком всё детально и слишком… реально. Кроме разве что злости в голубых глазах.
– Ты как? – продолжаю я, когда Влас ничего не произносит. – В порядке? Я…
Меня затыкает поднятая в воздух рука.
– Не подходи ближе, – приказным тоном говорит Влас. – Стой там, где стоишь.
Холодок бежит по спине. То, что я приняла за злость, оказывается ненавистью. Он меня ненавидит.
– Влас, в чём дело? Я не понимаю…
– Зато я теперь, чёрт возьми, прозрел. – Влас сжимает челюсть так, что ходят желваки, а и без того выделяющиеся скулы кажутся острее ножей. – Значит, это не ты, да? – на выдохе спрашивает он после долгой паузы. – Не Слава? – Трясёт головой. Ухмыляется. – То есть, не моя Слава?
Нет. Нет, нет, нет, нет! Не может быть. Откуда он… невозможно.
– Влас, я…
– Спросишь, откуда мне известно? Не поверишь, королева показала. Сначала, конечно, пудрила голову этими ужасными видениями, а потом, когда я очнулся, она, представляешь, вступила со мной в совершенно спокойный и рассудительный диалог. Заверила, чтобы я её не боялся, и вообще, что не причинит мне боль, потому что я слишком ценен и умён, а как обладатель уникальных способностей мрачной гончей и вовсе чуть ли не один на миллион. – Влас прищуривается. Вспоминает. – Говорила что-то о том, как я похож на её сына, которого она не сберегла. – Ерошит волосы пятернёй. – Сказала, что я зря боюсь потерять тебя, потому что ты меня недостойна. И, не дав мне возможности возразить, показала свои воспоминания.
– Какие?
– Разговор с Миллуони.
Эдзе. Снова он. Как же так получается?
– Влас, это может быть обманом, – настаиваю я. Для правды сейчас не самое лучшее время. – Королева могла всё подстроить.
– Воспоминания нельзя фальсифицировать, если они показаны через четвёртое измерение. Она позволила мне, и я увидел всё её глазами. Там, в четвёртом измерении, воспоминания похожи на водные горки. Всё вокруг пролетает с такой скоростью, что ты успеваешь различить лишь общий план, но никогда не сумеешь сфокусироваться на деталях. Однако я увидел кое-кого, кто заставил меня приложить немного больше усилий. – Влас тяжело выдыхает. – Там были мама, папа и женщина, очень похожая на тебя. Аполлинария. Я зацепился за неё и увидел гораздо больше, нежели должен был.
Влас замолкает. Замирает, насторожившись. Проводит пальцами по губам, и я вижу кровь на краешке указательного пальца.
– Ты в порядке? – я делаю шаг, но Влас снова останавливает меня.
Это причиняет физическую боль. Раньше я могла коснуться его в любое время, но теперь, когда я сама этого хочу, он не желает, да ещё и реагирует так, словно мои прикосновения ядовиты.
– Нет, я не в порядке, – Влас качает головой. Ему удаётся остановить небольшое носовое кровотечение, промокнув лицо в рукаве на сгибе локтя. – Мой родной дядя был монстром и делал вещи, после которых ни один нормальный человек, ведьмак – да кто-либо! – не смог бы сомкнуть глаз. И ты… ты была частью всего этого. Столько судеб искалечено! А потом ты вернулась и… вот почему ты пряталась от меня целых две недели, да?
С запозданием, я киваю. Стыдливо опускаю голову, вжимаю её в плечи. Хочется исчезнуть. Провалиться сквозь стену, раствориться, расщепиться на молекулы, превратиться в ничто.
– Почему не рассказала всё, как есть? Мы бы… – Опять вздыхает. Дышать тяжело ему, а при этом и мои лёгкие сводит спазмом. – Мы бы что-нибудь придумали.
– Я боялась.
– Чего? Того, что я не поверю?
– Да. Сначала да. Боялась, что сочтёшь за дуру. А потом в какой-то момент я начала чувствовать что-то к тебе и решила, что этого будет пока достаточно. Я…. – язык не поворачивается сказать то, что нужно. Приходится взять короткую паузу и собраться. – Я надеялась, что полюблю тебя раньше, чем правда всплывёт на поверхность.
Выражение лица Власа моментально меняется. Он больше не хмурит лоб, не щурится. Выпрямляет спину. Складывает руки на груди. Я пытаюсь понять, что творится в его голове, и одновременно с этим быстро пробегаю глазами по месту, в котором мы находимся. Скамейка, на которой сидит Влас, не единственная здесь. Всего – штук двадцать, не меньше. Стоят в два ряда, разделённые небольшим проходом. Чуть дальше – кафедра. За ней одиноко висит крест. Стены наштукатуренные, некрашеные. Пол деревянный, местами протёртый.
И сильно, – что делает странным тот факт, что я не заметила этого сразу, – пахнет жжёной бумагой.
– Мы в церкви, – удивлённо произношу я.
– Да, – подтверждает Влас. – Я же католик, забыла?… Ах, да, – добавляет он грустно. – Ты же не знаешь.
Я передёргиваю плечами. Собственное существование мне противно.
– Прости меня.
– Не надо. Оно того не стоит.
Влас переводит задумчивый взгляд на что-то позади меня. Взгляд холодный, как воздух в комнате, в которой забыли закрыть форточку.
Какое-то время мы молчим. Долго; я даже начинаю переминаться с ноги на ноги, потому что стоять уже немного устала. А потом Влас вдруг отмирает и спрашивает:
