Н 4 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Ну а когда разведка крупных аристократов, уже порядком раздраженная недобором податей от вассалов и паническими докладами, обратила внимание, что иные купеческие приказчики ведут сознательный поиск «детей с даром» среди деревенских юнцов, чтобы Сила служила толстым кошелькам, а не кошельки были запасом быстроизвлекаемых денег для Силы…
Словом, такое положение дел не могло понравиться истинным владетелям земли и дара. Так появилась Инквизиция, созданная высшим духовенством, традиционно происходящим из тех же высших аристократов.
Новая организация встала во весь рост на нерушимом фундаменте логики, вещаемой народу: ведь если Сила настоящих феодалов от Него, то любому совершенно ясно, откуда Силу получают все остальные. А значит долг настоящего католика – указать на людей «странных» и «отличающихся», проявляющих «таланты» или «особенности». Ну а если есть сомнения – всегда можно отправить человека на костер, где Сила «преисподней» непременно постарается защитить своего владельца. А за ошибочного община не станет платить штраф, чему можно радоваться (заодно употребив его имущество по собственному разумению).
Только вот на подобных аутодафе выходило по-всякому: бывало, и сгорит одержимый под шумное ликование толпы, тщательно контролируемый одаренным из духовенства. А бывало – снесет ко всем демонам и палачей, и жадную до потехи темную толпу. Сила в крови бывала всякая.
Если простых людей инквизиторам было не особо и жаль (не их данники), то своих представителей – особенно благородных, способных вести поиски и удерживать «нечистое», недосчитываться было крайне болезненно. И пусть земли неудачников епископат отпишет себе, но служить-то далее кому? Не сильно и много было желающих подвергать себя угрозе даже за золото крупных феодалов, а истовые фанатики закончились первыми.
Так родились первые блокираторы. Неведомо как и кем изобретенные – нечто, завернутое от чужого взгляда в холщовые мешки, для народа названное «мощами святых», по аналогии с реально существующими реликвиями веры. И пошли по свету люди в черных балахонах с сотнями – если не тысячами – «перстами» и «десницами», вершить огненную казнь над собственными – порою – племянниками, а иногда и детьми.
Кровавая вакханалия завершилась логично и просто – вырезав вместе с «проблемными» детьми поросль вообще всех одаренных и немалую толику просто умных и талантливых, вместе с кузнецами, учеными, книжниками, лозоходцами, мельниками и иным людом, традиционно приписанным к нечистому, Европа ослабла и пала под копыта монголо-татарского нашествия, спокойно добравшегося до большой воды на западе, не заметив более-менее значительного сопротивления и народного неприятия. Инквизиция новым хозяевам была ни к чему, как и сильное духовенство – вместо них продвинули людей из народа, накрепко затвердив исключить любые проповеди об «избранности свыше», потому как в ставке хана на это другая точка зрения. Вот выживших феодалов оставили на тронах – местным было проще собирать налоги и переправлять серебро на восток, в качестве «пряника» и взятки отдав им все орденские и храмовые земли. Собственно, после этого католичество столетиями возвращалось к прежней структуре – там, где уже не было денег, а значит и власти, амбициозным одаренным делать было нечего. Да и высшая аристократия как-то не стремилась исповедоваться вчерашнему пахарю, оставив веру народу – заодно и переписи населения велись, чтобы знать, с какого подворья какой налог.
Блокираторы новые хозяева постановили уничтожать по нахождению, имеющиеся же – изъяли и забрали с собой, вместе с караванами добычи из высоких каменных замков, считавшихся неприступными, но взятых измором.
Потом дела на востоке завертелись куда стремительнее и интереснее, и отдаленные, уже разграбленные провинции завоевателям стали не очень-то интересны. Европа, облегченно вздохнув, продолжила резать друг друга – теперь уже будучи свободной от варварской власти и диктата. Но делала это, наученная горьким опытом, гораздо куртуазней, с гордостью объявив о введении «правил войны».
А блокираторы в мире так и остались, пусть уже не увеличиваясь числом. Создателей, по всей видимости, вырезали – то ли свои, то ли захватчики… Но и сделанных хватало, чтобы налет разбойной шайки на благородный замок внезапно обернулся успехом и копьем в глотке вчерашнего «мастера». Тогда-то блокираторы уже официально объявили вне закона, показательно убивая любого, кто мог быть причастен к владению или видел, но не донес. Аристократы хотели жить – настолько сильно, что даже уняли свои аппетиты и перестали зажимать купечество и вольные города. Ведь всякий знает, что отличие между «разбойной шайкой» и «купеческими наемниками» – обычно исключительно в том, поймают или нет.
Некогда изделий было тысячи. Сейчас же владеть одним – означало оснастить первоклассный клановый полигон, способный варьировать интенсивность применяемой Силы, что весьма способствовало обучению новой поросли одаренных и обеспечивало стабильный поток просителей-аристократов, готовых немало платить за аренду. Владеть же иным количеством, более потребного на полигоны – значило нарушать закон или быть законом на своей собственной земле.
Но даже так – ни в одной стране мира не допускалось свободное владение блокиратором. Он обязан быть замурован под полигоном или лежать в клановом хранилище, пока не придет желание замуровать его под новым полигоном.
Для одаренных-преступников есть одаренные-полицейские; для одаренных-мятежников – одаренные-каратели, а благородную кровь потерявшего берега аристократа должна успокоить собственная родня, либо их придет и вырежет кто-то более могущественный или многочисленный. Впрочем, равные по силе могут перелаиваться вечно. Но ни в одном сценарии общественных взаимоотношений не было места блокиратору.
Кроме тех редких случаев, когда свидетелей не должно остаться. Или в самом скором времени должны умереть исполнители, так и не рассказав о заказчиках, вручивших им в руки запретный артефакт. В мире было немало «одноразовых людей», так сильно жаждущих умереть за клан, что иногда им это великодушно позволяли сделать.
Одним словом, никакие погоны и форма не могут оправдать применивших блокиратор. А мотивы именно этих «одноразовых» – раз они с Дейю все еще живы, а вокруг клубится явная отрава – прозрачны. Кому-то они нужны живыми, но в другом месте. Сожаления же по судьбам похитителей не было ни малейшего.
Работа блокиратора никак не ощущается простыми людьми. Для одаренных же чувство от активации похоже на первые секунды после выхода из воды – отступает приятная легкость и свобода движения, на коже появляется ощущение капелек воды, сдуваемых резким ветром, и становится зябко. Но совсем скоро никаких чувств более не останется – равно как и доступа к Силе. Тогда-то первой волной подступит паника, вместе с ощущением беспомощности и слабости. Панические попытки дозваться до Силы Крови провалятся – для этого тоже нужна толика Силы, которой нет. Нет ее и для обращения к артефактам – работают только те из них, которые не надо включать. Например, как защитный браслет на руке Инки, белые полосы индикатора на котором стремительно желтели, отражая, что времени осталось совсем мало.
Но Инка успеет. Не драться, вовсе нет – что такое две девушки килограмм по пятьдесят против мужчин в два раза тяжелее. Мало какое карате поможет при такой весовой категории – да и не учили ее оставлять врага живым, а все современные боевые искусства именно про это. И даже не бежать – в выломанный дверной проем мимо напружиненных и настороженных людей в форме не прорваться, а за спиной – комната с закрытым окном и десятый этаж.
Она успеет позвать. Не голосом – хоть блокиратор и не в силах заблокировать мышцы горла, равно как способность мыслить, двигаться и дышать.
Аймара позовет тем самым способом, из-за которого в детстве вокруг ее кроватки собирались в горку камни, чтобы юной принцессе было проще спуститься вниз; благодаря которому отступил обратно в чащобу побитый речным окатышем голодный ягуар, выследивший одиноко гулявшую девушку. И благодаря которому сдохнут эти двое.
