Сыны Амарида - Коу Дэвид (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Калбир слушал его внимательно, чувствуя, что однажды это пригодится. Забавно, однако, как все сложилось.
Совет Сартола оказался кстати, и они были уже близки к победе. Но Калбир и его люди были бесконечно далеко от Лон-Сера, а маг не проинструктировал их относительно битвы с духами. Хотя, если честно, Калбир бы и слушать не стал подобных советов. В культуре Наля вера в духов была так же невозможна, как и другие суеверия. Так что когда его людей постигла неудача, он, в общем, не винил их. Он и сам на мгновение растерялся, когда увидел магов, выходящих с посохами из укрытий. Сообразив, в чем дело, он едва не закричал, чтобы предупредить. Может, так и следовало сделать, — в конце концов, это были его люди, он привел их сюда, он и отвечал за их жизни. Но было уже поздно. А для него попытка могла оказаться смертельной.
Тогда он, как и трое его людей, решился бежать. Но сначала надо было сделать две вещи. Во-первых, можно было успеть убить одного из магов. "Все же я обязан Сартолу", — подумал он. И хотя он не знал, кто из них здесь присутствовал, но слышал голос за мгновение до прибытия и знал, что некий Баден здесь. Баден был, кажется, Магистр и немолодой уже человек. Под это описание подходили лишь двое. И он выпустил огонь, не задумываясь, правильно ли выбрал цель. Оставалось время и на вторую вещь, которую он собирался сделать.
Оли, тяжело раненный, уже смотрел на него широко раскрытыми глазами. Оли был хороший мужик — умный, осторожный без трусости. Но сейчас он был беспомощен — кисть оторвана, запястье обгорело, и видна белая кость. Трое, конечно, бежали, но можно позаботиться, чтобы он не попал в плен и не наговорил лишнего. Может, Оли и выдержал бы, но в плену с людьми случаются странные вещи, их поведение становится непредсказуемым. А Калбир не мог позволить себе рисковать. Они с Оли быстро посмотрели друг на друга, и раненый кивнул. "Хороший мужик", — снова подумал Калбир и выпустил струю огня в грудь Оли.
Потом повернулся и помчался прочь, свистнув своей птице и едва увернувшись от посланного ему вслед луча. Он снова положился на лунный свет и направился по узкой заросшей тропке в самое сердце леса, испытав неожиданное облегчение, когда птица к нему прилетела. Он надеялся, что смятение, причиненное гибелью Магистра, даст им возможность скрыться. Он и его люди не обсуждали, как действовать после подобных происшествий; Калбир для того и разбросал отряд по стране, чтобы, помимо всего прочего, избежать таких неприятностей. Он, однако, ожидал, что если те трое не попадут в плен, они вернутся на перешеек Лон-Тобин и пешком отправятся домой, в Наль.
Если Седрик обеспечит вторую партию птиц, он наберет новый отряд и подготовит его за два года, а может быть, и быстрее. Маги за это время убедят себя, что угроза миновала. Но воспоминания о нападениях еще не изгладятся из народной памяти. Если действовать без промедления, можно использовать то, чего они добились за лето. При условии, конечно, что Седрик поможет.
Эта мысль заставила Калбира слегка вздрогнуть. Он все еще не знал, сможет ли выбраться живым, не знал, как маги забросили его сюда (а куда "сюда" — совершенно непонятно), но был уверен, что дело не обошлось без духов. Конечно, Седрик не мог винить его за это. Как вообще сражаться с духами? Да в Лон-Сере в них вообще не верили. По крайней мере в Нале. И все же Седрика это не обрадует. Он сам в ответе перед монархом и другими верховными лордами, а они ох как не любят неудачников. Седрик может войти в его положение, а может и убить Калбира, а после нанять другого лорда. Вот так-то.
Какой-то звук за спиной заставил его остановиться. Шаги. Одного человека. Калбир усмехнулся в темноте. Пять магов и дух — это одно, а поединок один на один — совершенно другое. Убей птицу — и маг твой, говаривал Сартол. Верно. Оглянувшись, Калбир увидал свет церилла. Он тихо спрятался за деревьями и приготовился.
Эта картина раскаленным клеймом врезалась в мозг Джарида, — может быть, на всю жизнь. Она была необычайно четкой, несмотря на слезы, застилающие глаза. Половину шеи Ньялля и почти всю челюсть разнесло в клочья, но и то, что осталось от его лица, почернело и покрылось волдырями. И все же Магистр был еще жив. Он даже пытался говорить. Джариду отчаянно хотелось попробовать вылечить раны, но он не знал, с чего начать. В общем, это было бы бесполезно, как сказал Баден, а силы следовало беречь, чтобы расправиться с оставшимися захватчиками.
Сжав зубы и пытаясь преодолеть тошноту, он заставил себя смотреть, как Ньялль в последний раз закрывает глаза. Лишь потом он отвернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть, как убийца Магистра уворачивается от огня Урсель и убегает в лес. Вскочив на ноги, Джарид помчался следом. Урсель тоже бросилась в погоню, но Джарид был ближе.
— Этот — мой! — крикнул он Урсель.
— И тут закричал Транн:
— Урсель! Сюда, за остальными!
Мгновение спустя Джарид оказался в лесу и с благодарностью отметил, что Ишалла рядом — скользит над плечом. Он забеспокоился об Элайне и Баде-не, бьющихся с механическими птицами, но заметил красный камень чужеземца, и все прочие мысли исчезли.
Баден смотрел, как Транн, Урсель и Джарид исчезают в лесу. Потом он переключил внимание на бьющихся среди ветвей птиц — четырех механических и трех настоящих. Он почувствовал, как измучена Анла, — в общем, это была и его собственная усталость. Силы покидали Магистра и его сову. Но, что удивительно, птица Ньялля, теперь свободная, продолжала сражаться даже еще более яростно. Но противник был силен, и она все более пронзительно кричала и ускользала со все большим трудом. Времени оставалось мало.
— Не могу прицелиться, — сказала Элайна. Щеки ее были все еще влажными от слез, пролитых по Ньяллю. — Они мечутся так быстро, что я боюсь сбить Филимара или одну из сов.
— Знаю. — Баден старался не выдавать напряжения. — Подожди. Нетерпение никому еще не шло на пользу. И смотри: они могут кинуться и на нас.
Элайна кивнула, и они еще немного постояли, глядя вверх и крепко сжимая посохи. Потом, без всякого предупреждения, из церилла Элайны вырвался лиловый луч и едва не задел черную птицу.
— Кулак божий!
Баден тоже приготовился к атаке, но случая не подворачивалось.
— Странно, — сказал он, не сводя глаз с неба. — В Излучине, лишь завидев меня, они нападали при первой же возможности.
— Может, сейчас они просто не могут.
— Как так?
— Что если им нужны команды со стороны человека? Другие птицы скрылись вместе со своими хозяевами. Эти, наверное, принадлежат убитым.
— Все равно не понимаю.
— Слушай, возможно, он не связаны с людьми, как наши птицы, но, если хозяева мертвы, надо как-то передать им команду. — Она показала пальцем на Ноллстру. — Она бьется потому, что так решила, и Ньялль ей для этого не нужен. А механические ястребы? Что если последняя команда, которую они услышали, — "убейте птиц"? Даже если мы попробуем расправиться с ними, они на нас не нападут.
— Но вон та только что увернулась от твоего луча.
Она кивнула:
— Да, может быть, у нее есть зачатки инстинкта самосохранения. Но последняя команда все же была, и они не остановятся. Нельзя убить одну и этим распугать остальных.
Баден не ответил — одна из механических птиц полетела прямо на него. Магистр поднял посох и забрал у Анлы ровно столько силы, сколько требовалось для одной оранжевой вспышки. Черная птица рухнула наземь. Она дернулась и замерла.
— Молодец! — крикнула Элайна и тут же попала другой птице по крылу. Та полетела вниз, но все же сумела сесть на соседнюю ветку. Но Элайна не теряла времени и следующей вспышкой разнесла ее в клочья.
Баден хотел было ответить комплиментом, но в этот момент боль пронзила его мозг, подобно кинжалу. Он поднял глаза и с ужасом увидел, что Анлу схватило одно из оставшихся чудищ. Она судорожно забила лапами и крыльями, одно из которых было уже сломано, отчаянно пытаясь освободиться. Но черная птица была слишком сильна. Она парила над поляной, сжимая Аилу в когтях. Баден услышал, как выдохнула Элайна, и голова его закружилась от боли, испытываемой совой. Видя, как железые когти все глубже проникают сквозь перья в живую плоть, он понял, что надо делать. Собрав все оставшиеся силы и надеясь, что сова поймет, что им движут любовь, гордость и скорбь, он послал последний поток оранжевого пламени, поглотивший обеих птиц.
