Двери во Тьме - Круз Андрей "El Rojo" (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
«Кредитная акула» Могилевич возглавил Горбанк. Шалва заплатил нам с Федькой премию за найденную плавконтору. Я все глубже и глубже влезал в городские дела Захолмья и попутно организовал стрелковый клуб. С баром, естественно. Дело оказалось неожиданно популярным, и я даже устроил турнир по пистолету, автомату и карабину, в котором победил в пистолете, к немалой собственной гордости.
А еще мы ждали, когда объявится Милославский.
Объявился он уже после Нового года, который мы отпраздновали у Тенго, с шашлыком и фейерверком. Милославский приехал вместе со сменой охраны точки, при этом их грузовик тащил за собой прицеп с «бомбардье». Приехал с вечера, нашел наш дом по адресу, зашел в гости.
— Завтра, — сказал он, попивая чай с неизменным у нас печеньем. — Хотел было вас одного позвать, — обратился он ко мне, — но решил, что Анастасия Владимировна тоже захочет увидеть. Поедете? — уточнил он уже у нее.
— Поеду, конечно.
— Тогда… Владимир, вы Федору скажите, что мы завтра без него, хорошо? Не все всем надо знать — Ивана Зарубина я тоже, как видите, не позвал. Получится — хорошо, не получится — тихо и без большого сраму вернемся обратно. Годится?
Ну ничего другого и не ожидал, пока все по плану.
— Почему же нет? Годится, разумеется, — согласился я и спросил в свою очередь: — Так все же записи помогли?
— Вынужден признать, что помогли. — Милославский допил чай и отставил кружку. — Из них стало понятно, чего нельзя делать. Любая информация полезна, а вы привезли много информации. Ладно, пойду я в гостиницу. Завтра в девять утра у ангара с вашими снегоходами, так?
— Так, — сказал я, поднимаясь. — Я провожу: надо Федьку предупредить — он как раз в гостинице остановился.
— Он сюда не переехал?
— Пока нет… — Я пропустил Милославского перед собой, затем достал из шкафа сапоги, начал натягивать. — Приезжает за день до того, как нам на выезд, и потом обратно.
— Надо же, и не лень, — удивился профессор. — А мне здесь нравится — куда лучше, чем в Углегорске жизнь. Нет вот этого всего… наследия какого-то мрачного, что ли, не давит здесь на сознание. Если все у нас получится и выйду на покой — здесь и поселюсь. Тем более что от «прохода» недалеко.
— Все же здесь планируете жить? — Я топнул каблуком в пол, пропихивая ногу в сапог, затем снял с вешалки тулуп.
— Владимир Васильевич, ну сколько мне там осталось? Я уже немолод, а скоро стану просто дряхлым. А здесь передо мной еще века, понимаете? Века! Я вижу, что для себя вы этого пока не осознали, — вы не поняли, что живете не свои лет… ну, семьдесят, например, а все семьсот.
— Может, и верно. Пойдемте.
На улице было темно, но уже как-то привык к тому, что в Захолмье тварей почти не бывает, — нет здесь мест, куда может проложить тропинку Тьма. Шли, разговаривали, Милославский какие-то свои прожекты излагал, а я делал вид, что внимательно слушал. Кивал, угукал в нужных местах — в общем, изображал интерес. Затем он поднялся к себе в номер, а я нашел Федьку — в ресторане, естественно. И не одного, а с дамой — худой и немного носатой девицей, которой раньше не встречал с ним. Извинился перед ней, отозвал Федора в сторону на несколько минут.
— Федь, Милославского видел?
— Нет, — немного удивился он. — А что, здесь профессор?
— Здесь, сам приехал.
— В смысле?.. — он не закончил фразы.
— В этом самом смысле и есть, — подтвердил я его догадку. — Ты завтра не едешь.
— Уверен? — насторожился он.
— Распоряжение начальства. И… наверное, так и надо.
Федька хмыкнул с сомнением, покрутил в пальцах папиросу, постучал ею о портсигар.
— Вов, что-то мне это не очень нравится. Мы же обговаривали.
Теперь уже я понял, что он имеет в виду: мы действительно об этом говорили. Но все должно идти так, как должно идти, — слишком много всего мы поставили на это, для того чтобы пытаться все менять на ходу.
— А по-другому не сработает — мне надо, чтобы все раскрылось, понимаешь? Само раскрылось, — а для этого по его нотам петь требуется.
— И мне что теперь?
— Тебе? — Я задумался. — Тебе надо подождать до послезавтра. Если мы оба не вернемся, то… вот второй ключ от дома. — Я достал из кармана связку ключей, отсоединил один. — Заходи. В спальне комод, в верхнем ящике коробка, там все деньги — мне они уже не понадобятся. Туда же ключи от машин брошу. Потом пойдешь к нотариусу… знаешь где?
— Нет.
— Вот офис Тенго, так? — передвинул я его портсигар по столу. — Вот так вход. Обходишь справа — вот здесь флигелек кирпичный, там контора. Я все распоряжения оставил, только удостоверение покажешь. Понял?
— Да понял я, только… как-то того, знаешь… Не в кайф мне это все.
Вид у Федора и вправду был расстроенный. Ну все верно, я по нему тоже скучать буду — сдружились, чего уж теперь.
— Ладно, Федька, давай, ненавижу долго прощаться. — Мы встали и обнялись, после чего я пошел к выходу.
Ну вот и все. Как-то не верится мне в то, что мы оттуда вернемся. Так или иначе. Не предусмотрено это ни моими планами, ни планами Милославского. И с этим мы заранее смирились — или пан, или пропал.
Дошел до дома, разделся в прихожей. Настя была в спальне, собирала рюкзак.
— Зачем? — спросил я, не вдаваясь в подробности, но она меня поняла:
— Не знаю. Странно куда-то отправляться совсем без вещей. И просто не могу себе места найти — а так хоть чем-то занята.
— Я думаю, что там, — я указал большим пальцем себе за спину, подразумевая при этом свой слой, откуда я провалился, — ничто из этого не понадобится.
— Мы к тебе домой попадем?
— Не знаю. — Я подошел к комоду и тоже почему-то начал перебирать вещи. — Может, и ко мне. Куда выбросит.
— А если выбросит в тундру какую-нибудь?
— С чего бы это? — удивился я. — Это уже ни в какую теорию не вписывается. В мой сарай и попадем, как мне кажется.
— И как мы там?
— Не знаю, видно будет. Возьму деньги и документы — и поедем в гостиницу. Разберемся. Не суть. Главное… ты сама знаешь, что главное.
Она подошла ко мне, обняла, сцепив руки у меня за спиной:
— Ты меня любишь?
— Больше жизни.
— А если у нас не получится?
— Получится. Мы вот так, как сейчас, — я прижал ее к себе. — И что бы нас ни ждало там, мы все равно будем вместе.
— Хорошо. Я тебя тоже люблю. И тоже больше жизни, что бы ты себе ни думал.
— Хотите за руль? — предложил мне Милославский, стоя у двери «бомбардье», в багажник которого его молодцы закидывали какие-то сумки.
— Не откажусь. Никогда на такой не ездил.
— Говорят, обычная машина, ничего сложного, — добавил он.
— Я тоже так думаю. Ладно, увидим.
Все были какими-то сосредоточенными и молчаливыми, даже двое «упродов», теперь уже просто вохровцев, — управление расформировали, а его остатки придали комендатуре. Но хлопцы остались те же самые, которых мы возим туда через неделю. Расселись, я завел двигатель, хрипловато затарахтевший за спиной: моторный отсек был сзади. Затем машина тронулась с места, легко поехала по укатанному снегу дороги, вполне нормально реагируя на повороты управляющих лыж. Затем мы продавили сугроб и выбрались на целину.
И опять ничего страшного не случилось. Да, появилось какое-то усилие, но ехали бодро, только снег шуршал и скрипел под полозьями и гусеницами. Настя сидела справа от меня, задумчиво глядя в окно на проплывающие мимо заснеженные поля, перелески, на низкое небо, затянутое облаками, которые так и продолжали понемногу подсыпать снега на окружающий мир.
Вот и все, наступил момент истины. Все кусочки головоломки стали на свои места, образовав картину. Надеюсь, что они действительно на своих местах и я ничего не перепутал, потому что исправить то, что мы сделаем, уже не получится. Скоро все решится. Не думаю, что Милославский будет тянуть время, — я по лицу вижу, как ему не терпится сделать то, к чему он так долго стремился. И мы к этому стремились, пусть совсем и по-другому.
