Маг-целитель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (книги онлайн .txt) 📗
А вот и они. Брели по дорогам, опираясь на посохи, узнавали знакомых, дальше шли уже группами, поддерживая друг друга.
— Они все больные! — удивился брат Игнатий.
— Так много, и все сразу? — широко открыв глаза, пробормотал Фриссон.
— Ну конечно! — воскликнул я. — Гремлин — он же специалист по разрушению всяческих систем! Он напустил на них чуму, поражающую только бюрократов!
А ведь похоже на то. Половина ведьм ушла со своих постов. Они были слабы, шли, спотыкаясь и покачиваясь. Кожа у них пожелтела, лица обезобразили пустулы и оспины, руки покрылись незаживающими язвами.
— Чего им в постелях не лежится? — изумился я.
— Чтобы дождаться смерти и нисхождения в Ад? — Брат Игнатий покачал головой. — Лучше уйти и заставить себя искать.
— Искать? — удивился я. — Чего же они ищут?
Стайка ведьм, которую нам показало озеро, вдруг остановилась. Все они как бы к чему-то прислушивались. А потом побежали, а вернее, похромали по дороге так быстро, как только могли. Те, что бежали первыми, налетели на едущего навстречу гончара, с головы до ног обвешанного глиняными горшками. С головы его слетела широкополая соломенная шляпа, и обнажилась... тонзура.
— Это священник! — выдохнул брат Игнатий. — Святой человек, который путешествует переодетым, потому что боится королевы и ее людей!
— Вот ее люди и нашли его, — заключил я. — Наверное, они знают какие-то знаки.
Но ведьмы вовсе не арестовали священника — они что-то лопотали и размахивали руками. Священник оправился от испуга. Лицо его из напуганного стало торжественным, он поднял руку. Больные ведьмы умолкли, а священник вытащил длинное полотнище — епитрахиль, предмет священнического облачения. Потом он перебросил ее через шею и ушел за повозку, поманив рукой первую из ведьм. Старуха поковыляла за ним.
Остальные ведьмы выстроились в цепочку перед импровизированной исповедальней. Кое-кто, правда, пытался пробиться без очереди, но как-то вяло. Видно было, что у ведьм мало сил.
— Не думают же они, что он их вылечит? — спросил я.
— Он может вылечить их души, — возразил брат Игнатий. — Может быть, им придется сто лет страдать в Чистилище, а может, не сто, а тысячу за все те муки, которые они причинили другим на земле. Может быть, им суждено гореть в кострах таких жарких, какие горят в самой Преисподней, но настанет день, и их отпустят очищенными, и они поднимутся к Небесам. Они не будут прокляты на веки вечные, получат отпущение грехов, как только священник исповедует их.
— Смешно, — усмехнулся я, — как подумаешь, что эти самые люди за ним вчера охотились, как за диким зверем.
А потом я услышал эхо моих собственных слов и замер, потрясенный, поняв, каким же мужеством должен обладать этот странствующий священник. Значит, он много лет тайно свершал церковные таинства, зная, что в любой день его могут арестовать, что он может умереть под пытками. И все-таки он продолжал делать свое дело, потому что несколько добрых душ зависело от него.
Теперь ему более чем когда бы то ни было требовалось мужество. Он то и дело покачивался, словно его били, держался за край повозки, выслушивая бесконечный рассказ о ведьминских грехах.
— Кто причиняет ему боль? — поинтересовался я.
— Невидимые бесы, — ответил брат Игнатий и поджал губы. — Они не желают легко расставаться со своей добычей.
Вот и исповедующаяся ведьма начала как бы отбиваться от невидимых ударов. У того, кто терзал ее, имелись когти — на ее щеках и руках появились царапины. По другую сторону тележки невидимые демоны принялись терзать стоящих в очереди на исповедь старух.
— Нужно помочь им.
Брат Игнатий протянул руки, соединил их, склонил голову и закрыл глаза.
— Что... — начал было я, но Фриссон дотронулся до моей руки, и я умолк.
На картине, что нам показывало озеро, нападение невидимых злодеев прекратилось. Ведьмы собрались в кучку, испуганно оглядываясь по сторонам.
— Ангелы дерутся с демонами, — пробормотал Фриссон.
Брат Игнатий перекрестился и поднял глаза к небу.
— Ангелы победили, — сказал я.
— Конечно, — отозвался брат Игнатий и широко улыбнулся.
А священнику по другую сторону повозки удалось наконец выслушать исповедь до конца. Он склонил голову, осенил крестным знаменем епитрахиль, лежащую на голове у кающейся грешницы, которая в этот миг перестала быть ведьмой. Старуха встала и пошла прочь, гордо подняв голову и распрямив плечи. Она вся так и светилась облегчением и радостью.
— Теперь она может умереть с легким сердцем, — прошептал брат Игнатий. Я посмотрел на него.
— Между прочим, вы сейчас совершили весьма ответственное чудо, брат!
Но Игнатий только головой покачал:
— Никакого чуда, чародей. Только молитва.
— «Только», — сухо повторил я.
Исповедовавшаяся ведьма уже шаркала по дороге, за ней — другая. Вот и третья встала с колен и пошла за ними.
— Куда они теперь? — спросил я брата Игнатия.
— Не сомневаюсь, искать врача, — отвечал монах. — Души их исцелены, теперь они будут разыскивать того, кто вылечит их тело.
— И не вернутся к прежней работе?
— Конечно, нет, чародей! Это невозможно для них без того, чтобы не продать душу.
То же самое ожидало и бюрократов — по крайней мере те несколько дней, пока Сюэтэ разыскивала бы новых добровольцев. Но к тому времени революция вкупе с вторжением могла бы уже и завершиться, неизвестно, что бы сталось с самой Сюэтэ, — так что набирать добровольцев было бы некому.
Картина с исповедующимися ведьмами и священником подернулась зыбью, вода затуманилась, и вот перед нами заголубела полоса Средиземного моря. Мы увидели широкую зеленую ленту. Она становилась все шире, все ближе, и вот уже можно было различить отдельные деревья на краю леса. Серебристая полоска превратилась в ручеек, а на его берегу стояли четверо мужчин и тролль и на что-то смотрели.
— Ой, это же мы! — вскричал Фриссон.
— Тихо! — оборвал его я. — Похоже, сейчас нам дадут маршрут.
И действительно, синева моря исчезла, и всю поверхность озера занял лес, по которому побежала дорога. Мне все это очень напоминало Югославию. На дороге виднелись движущиеся точки. Изображение стало крупнее — и точки обратились в людей в грубой домотканой одежде с косами и цепами.
— Засада? — Жильбер нахмурился и напрягся.
— Нет, — покачал головой я. — Похоже, это наши ополченцы.
Так оно и оказалось. И выяснили мы это, не выходя из леса. Мы пошли по тропе вокруг громадного столетнего дуба и увидели их: с десяток крестьян в зелено-коричневой одежде с луками и кинжалами вместо кос.
— Разбойники! — заорал Жильбер и потянулся за мечом.
— Спокойно. — Я удержал его, схватил за руку и не дал выхватить меч из ножен. — По-моему, они хотят с нами переговорить.
Это точно. Глава отряда вышел вперед — мужчина с грубыми чертами лица и усталым взглядом.
— Мы хотим до дому вернуться, — пояснил он. — Но не можем, покуда правит эта гадкая королева и ее палачи.
— Это поправимо, — ответил я. — Может быть.
— Это что же за «может быть»?
— Армия, — ответил я. — Будь у нас побольше народу, риска было бы меньше. Нам помогает Король-Паук, а ему дают советы отличные специалисты.
И мы пошли дальше по дороге, а вслед за нами потопала дюжина вооруженных мужиков. Долго мы не прошагали: из-за кустов на дорогу выскочила какая-то старуха. Она еле держалась на ногах, опиралась на суковатую палку, а свободную руку протягивала к нам. Разбойники завопили:
— Ведьма со Скалы! — и бросились врассыпную.
— Я больше не служу Сюэтэ! — слабым голосом проговорила старуха, подойдя поближе, и страшно закашлялась.
Запах ее дыхания долетел до меня, и меня передернуло. Что она ела на завтрак? Силос, что ли?
И ведь направлялась прямехонько ко мне! Я попятился.
— О, не отталкивай меня! — возопила ведьма, сделала еще несколько шагов, и ее снова начал бить жестокий кашель. Она не удержалась на ногах, упала на колени, подняла руки и взмолилась: — Излечи меня. Разве ты не тот, кто не брезгует лечить ведьм?
