Колдуны и министры - Латынина Юлия Леонидовна (книга жизни .txt) 📗

Тут Варназд побледнел так страшно, что Чареника остановился.

Привели господин Астака. Тот был честный человек и друг Чареники. Меньше всего на свете он был способен подвести друга, и рассказ его выглядел нехорошим для Киссура. В другое время государь бы не поверил его рассказу или подождал бы еще вестей из войска. Но сейчас государь ничего не слышал, а слышал только то, что его письмо читали по всему лагерю, и думал, как пьяная солдатня смеялась над этим письмом.

Через два часа на всех площадях читали указ о том, что бывший первый министр Киссур Белый Кречет, – изменник и скорпион, кусающий руку благодетеля, адская тварь и комок смрада, – и тому, кто принесет голову этого комка смрада, будет вознаграждение в двести тысяч, а дом его и сад может взять каждый.

Никто, однако, не стал брать его дома и сада. В лавках и на площадях плакали и говорили, что указ подложен и на государя навели порчу; уверяли также, что Арфарра не болен, а отравлен. А господин Чареника, придя домой, написал седьмое письмо Ханалаю и был очень доволен, что его враг теперь – враг государя.

После этого указа государь замахал руками и уехал охотиться в государев парк под столицей. Он охотился два дня с небольшой свитой, а жил в маленьком домике, с центральной залой и десятком комнат вокруг.

Утром второго дня государь вышел из домика. К домику ставили пристройку, и он был весь в лесах, сверху стучали молотками плотники. Вдруг государь заметил чиновника на взмыленной лошади. Чиновник подскакал к нему, спешился и закричал, что части Ханалая, говорят, показались в Белых-Ключах. Государю показалось, что чиновник мелет вздор.

– Ты, верно, перепутал, – сказал он, – не Белые-Ключи, а Белые-Ручьи!

Разница между двумя городками была в три сотни верст. Чиновнику надо было б настоять на своем, но он покраснел по уши и кивнул, не решаясь возразить государю, коего видел в первый раз. «Что за некомпетентность!» – топнул ногой Варназд и поехал травить оленя.

Чиновник на взмыленной лошади отдал свой пакет начальнику стражи. Тот хотел было вскрыть срочную печать; но он еще не завтракал, и подумал, что, прочтя пакет, должен будет принять меры; и пошел завтракать. В это время зашел к нему один из приятелей, и, любопытствуя, надорвал пакету ухо. Он вытянул бумагу, извещавшую, что передовые части Ханалая заняли Белые-Ключи, так как войска Чареники перешли на их сторону, и что если государь не поспешит сей же миг вернуться в столицу, то будет отрезан от нее и захвачен в плен: дорога каждая минута.

Это был чиновник чрезвычайно преданный государю и честолюбивый. Он ни на миг не задумался об измене. Напротив, он понял, какую великую услугу окажет государю тот, кто привезет этот пакет: схватил пакет и поскакал на поиски государя. Во дворе стояли курьеры, которые догнали бы государя в четверть часа, но этот человек не хотел, чтобы честь спасти государя досталась кому-либо еще, и пустился на поиски охотников сам.

Государь хорошо поохотился. На обед расположились у высокого берега старого канала. Варназд был рассеян. Вдруг заметил в кустах большую важную сойку, выстрелил, – ему показалось, что сойка растаяла. «Это душа Киссура», – почему-то подумал он. Ему казалось несомненным, что Киссура уже непременно убили, из алчности или преданности государю.

Тут на поляну выскочил чиновник с донесением.

– Ханалай близко! – закричал он, прыгая с коня.

Варназд изумился, но вдруг старший доезжачий указал на противоположный берег: по полю скакала сотня всадников. Взлетели из-под копыт золотые чешуйки сжатой соломы, хлопнуло и развернулось на ветру боевое знамя, красное с синими ушами, – кто-то закричал, что это знамена Ханалая.

Охотники бросились к близлежащему городку и потребовали впустить государя. Со стены им довольно грубо отвечали, что государя давно уморили, а вместо него государит подменыш-барсук. В свите изумились этим речам и спросили, где комендант? Им отвечали, что коменданта кушают бесы, а с ними говорят люди Лахуты Медного Когтя и Ханалая.

Чиновники поскакали прочь; в тот же миг фанатики сообразили свою глупейшую ошибку и выбежали вслед за государем. Повстанцы были, однако, пешие: конники легко ушли. Охотники подскакали к реке, и там один из молодых чиновников сказал решительно, что государю необходимо добраться до столицы и что есть только один способ дать ему уйти:

– Я переоденусь в его платье и останусь со свитой, а государь в простом кафтане пусть скачет через Западный Лес.

Варназд и чиновник обменялись одеждой, и чиновник со свитой расположился под вязом. Не прошло и получаса, как на них наткнулась стая мятежников. Все они были босы и без рубах, в одних набрюшных юбках. Вместо оружия у них были только цепи и особые двузубцы: один конец торчал вперед, чтоб колоть, а другой назад, чтоб цеплять. Они были невероятно грязны и худы.

В свите не могли сдержать изумления, потому что большинство чиновников считало, что такие голодранцы существуют только в злостных измышлениях. Голодранцы тоже вылупили глаза на бархатные кафтаны и заплетенные хвосты лошадей. Предводитель их подошел к молодому чиновнику, зацепил крючком его белый кафтан, отороченный песцом, поглядел на маленькую изящную шапочку с вензелем, который никто не имел права носить, кроме государя, и сказал:

– Это тебя называют Варназдом?

– Да, – сказал чиновник и стал белее своей шапочки.

Мятежники стали оттаскивать свиту к опушке, а молодого чиновника свели к реке. Подошла лодка, – чиновнику, выдавшему себя за государя, велели в нее сесть. Лодка была большая, и свита стала проситься в лодку, но их не пустили.

Лодка поплыла через реку. На другом берегу уже стояло множество народа. Чиновник молча сидел на корме и смотрел в воду, по которой плыли какие-то потроха, солома и тюки хвороста, вероятно, фашины от понтонного моста, по которому перешел реку Ханалай. На самой стремнине он не выдержал и спросил:

– Что вы хотите делать со мной?

– Души чиновников почернели от подлости, – ответил мятежник, – а зубы народа, – от лотосовых корней. Когда цепами молотят не колосья, а человечьи тела, это ужасно. А в чем причина бед, как не в том, что иссякла благая государева сила?

– Государь безгрешен, – возразил чиновник.

– Это ничего, – возразил оборванец, – ведь известно, что грехи убитого переходят на убийцу, и поэтому убивать безгрешных лучше, чем убивать грешников.

Чиновник понял, что его ждет, закричал, попятился и стал падать в воду, – тут один из мятежников подцепил его задним крючком двузубца, а другой мятежник всадил в него передний крючок двузубца. Чиновник перестал кричать и упал на на одно колено, а плащ его защепился за шип на весле. Чиновник испугался за священный императорский плащ и попытался его отцепить, но потерял равновесие и полетел на дно лодки. Тут его стали тыкать, как гуся вилкой, а на другом берегу мятежники набросились на людей из государевой свиты. Со своими двузубцами они управлялись с удивительным проворством.

По какой-то причине, несомненно, противоречащей здравому смыслу, ни один из чиновников не попытался спасти свою жизнь криком о том, что государь жив, и что его еще нетрудно догнать.

Государев парк был захвачен мятежниками, – Варназд и спутник его, дворцовый чиновник Алия, пересекли Западную дорогу и поскакали по лесу в направлении столицы.

Варназд никогда не охотился за пределами парка, – прошло три часа, и государь понял, что они заблудились.

Они скакали вечер, и ночь, и с рассветом съехали к какой-то речушке. Там было капустное поле, и на поле – несколько крестьян. Солнце только что выплыло из-за горизонта, большое и важное, крепкие зеленые кочаны с курчавыми листьями сидели в земле и наливались силой.

Варназд спросил у крестьян дорогу, и по ответу понял, что он и его спутник ехали скорее от столицы, чем к ней. Крестьяне сказали всадникам, что им непросто будет попасть в Небесный Город, потому что старая дорога осталась только в налогах, а так там болото. Болото было оттого, что по плану начальник Ведомства Справедливости должен был строить в этом месте канал с каменным ложем; однако из камней вместо ложа построили виллу.