Королевский убийца - Хобб Робин (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
После зверского набега, предшествовавшего нападению на Кузницу, и разграбления самой Кузницы все дружелюбные разговоры об островах прекратились. Исторически сложилось так, что корабли островитян подходили к берегам Шести Герцогств по большей части для грабежа или торговли. Торговцы королевства предпочитали не рисковать в их ледяных бухтах и каналах с быстрым течением. Теперь торговля полностью прекратилась. Таким образом, люди на протяжении долгого времени ничего не знали о своих островных родственниках. Слово «островитянин» стало синонимом слова «пират», и в глазах народа Шести Герцогств у всех островных судов были красные кили.
Но один человек, Чейд Фаллстар, личный советник короля Шрюда, решился посетить Внешние острова в эти тяжелые дни. В его записях мы читаем:
«В Шести Герцогствах даже не знали Кебала Сырого Хлеба. Это имя не смели и произнести на островах. Независимый народ разбросанных и обособленных селений островов никогда не подчинялся ни одному королю. И Кебал Сырой Хлеб не считался там королем. Скорее он был злой силой, как ветер, из-за которого мачты покрываются льдом и корабли за час переворачиваются в море кверху килем. Те несколько встреченных мною человек, которые не боялись говорить, сказали мне, что Кебал обрел свою силу, подчиняя своей воле отдельных пиратов и пиратские корабли. Забрав их в свои руки, он направил свои усилия на то, чтобы собрать лучших лоцманов, капитанов и бойцов, которых могли предложить разбросанные селения. Семьи тех, кто отказывался от его предложений, были вырезаны или „перекованы“, как мы сейчас стали это называть. Обезумевших, потерявших человеческий облик „перекованных“ оставляли жить с родными. Большинство было вынуждено собственными руками убивать членов своих семей. Обычаи островитян очень строги в отношении обязанности главы семьи наводить порядок среди ее членов. Вести об этом распространялись все дальше, и все меньше людей находили в себе мужество отвечать отказом на предложения Кебала. Некоторые бежали: их большие семьи все равно вырезались. Другие предпочитали самоубийство, но семьи их опять-таки гибли. Это привело к тому, что очень немногие осмеливались открыто не повиноваться Кебалу и его кораблям. Даже неодобрительные разговоры о нем немедленно вызывали страшную реакцию.
Какими бы малыми ни были те крупицы знания, которые я отыскал во время этого визита, они были собраны с огромным трудом. Слухи я собирал тоже, хотя они попадались так же редко, как черные овцы в белом стаде. Я перечисляю их здесь: говорили о белом корабле, о корабле, который приходит, чтобы разделять души. Не забирать или уничтожать, а разделять. Шептали также о белой женщине, которую даже Кебал Сырой Хлеб боится и почитает. Многие считали, что беды, обрушившиеся на их страну, вызваны продвижением «ледяных китов», или ледников. Они всегда скапливались в верхних пределах их узких долин, но теперь надвигались быстрее, чем помнит кто-либо из ныне живущих людей. Они быстро покрывали скудные пахотные земли островитян и каким-то образом — никто не мог или не хотел объяснить мне, каким именно, — приносили «изменения воды»».
В этот вечер я не без трепета пошел навестить короля. Наверняка он не забыл нашего последнего разговора о Целерити. Так же, как и я. Я твердил себе, что иду к нему не из личных соображений, а для Кетриккен и Верити. Так что я постучал, и Волзед неохотно впустил меня.
Король сидел в своем кресле у очага. Шут устроился у его ног, задумчиво глядя в огонь. Король Шрюд поднял глаза, когда я вошел. Я представился, и он тепло приветствовал меня, потом пригласил сесть и рассказать ему, как прошел мой день. При этих словах я бросил на шута быстрый озадаченный взгляд. Он ответил мне горькой улыбкой. Я сел на табуретку напротив шута и стал ждать.
Король Шрюд милостиво посмотрел на меня.
— Ну, парень, хорошо ли ты провел день? Расскажи-ка мне о нем.
— Я провел… тревожный день, мой король.
— Правда? Ну что ж, выпей чашечку моего чая. Он творит чудеса, отлично успокаивает нервы. Шут, налей моему мальчику чашку чая.
— Охотно, мой король. Я выполню ваш приказ даже более охотно, чем я делаю это для вас.
С удивительной живостью шут вскочил на ноги. На углях в камине стоял пузатый глиняный котелок с греющимся чаем. Шут наполнил кружку и протянул мне с пожеланием:
— Осуши ее залпом, как наш король, и ты разделишь его спокойствие.
Я взял кружку из его рук и поднес ее к губам. Я вдохнул аромат, потом слегка коснулся жидкости кончиком языка. Она пахла теплом и специями и приятно щекотала мой язык. Я не стал пить и с улыбкой опустил чашку.
— Приятный настой, но разве бутоны птичьей вишни не наркотик? — прямо спросил я у короля.
Он улыбнулся мне:
— Не в таких малых дозах. Волзед заверил меня, что это хорошо для моих нервов и для моего аппетита.
— Да уж, это отлично действует на аппетит, — вмешался шут, — потому что чем больше вы пьете, тем сильнее хотите выпить еще. Пей побыстрей, Фитц, потому что скоро у тебя будет компания. Чем больше ты выпьешь, тем меньшим сможешь поделиться. — Сделав изящный жест, шут махнул рукой по направлению к двери в то самое мгновение, когда она распахнулась, впуская Регала.
— А-а, еще гости, — радостно засмеялся король Шрюд. — До чего веселый вечер! Садись, мой мальчик, садись. Фитц только что рассказывал нам, что у него был беспокойный день. Я предложил ему кружку моего чая, чтобы успокоить его.
— Без сомнения, это принесет ему пользу, — вежливо согласился Регал. Он с улыбкой повернулся ко мне: — Беспокойный день, Фитц?
— Грустный. Сперва было маленькое недоразумение в конюшнях. Один из людей герцога Рема приходил туда, утверждая, что герцог купил у нас четырех лошадей. Один из них, Клифф, племенной жеребец. Я сказал ему, что тут, должно быть, какая-то ошибка, потому что бумаги не были подписаны королем.
— Ах, это, — король снова засмеялся. — Регалу пришлось снова принести их мне. Я забыл их подписать. Но теперь все улажено, и завтра лошади отправятся в Тилт. Кстати, это хорошие лошади. Я уверен, что герцог Рем будет доволен. Он совершил хорошую сделку.
— Никогда не думал, что увижу, как мы продаем лучших баккипских лошадей, — тихо сказал я, посмотрев на Регала.
— Я тоже. Но поскольку казна в таком состоянии, нам приходится принимать суровые меры. — Он холодно смотрел на меня несколько мгновений. — Овцы и коровы тоже будут проданы. У нас не хватит зерна, чтобы кормить их всю зиму. Лучше продать животных сейчас, чем дожидаться, пока все они передохнут.
Я вышел из себя:
— Почему мы ничего не слышали об этом раньше? Я ничего не знал о плохом урожае. Времена, конечно, тяжелые, но…
— Ты ничего не слышал, потому что не слушал. Пока вы с моим братом наслаждались военными успехами, я имел дело с кошельком, чтобы платить за них. И сейчас он почти пуст. Завтра я должен буду сказать людям, занятым на новых кораблях, что им придется работать из любви к искусству или уйти. У нас больше нет денег, чтобы платить им и покупать материалы, которые понадобятся для завершения работы. — Он закончил свою речь и откинулся назад, глядя на меня.
Во мне шевельнулся Верити. Я вопросительно посмотрел на короля:
— Это правда, ваше величество?
Шрюд вздрогнул. Он посмотрел на меня и несколько раз моргнул.
— Я же подписал эти бумаги, разве нет? — Он выглядел озадаченным, и я понял, что его мысли все еще были заняты предыдущей темой. Он совершенно не следил за нашей беседой. Шут у его ног был странно молчалив. — Я думал, что подписал их. Ну, тогда принесите их мне. Сделаем это прямо сейчас и продолжим наш веселый вечер.
— Что сделано в связи с происходящим в Вернее? Правда ли, что пираты захватили часть Ближних островов?
— Происходящее в Вернее… — Он замолчал, размышляя, потом еще раз глотнул своего чая.
— Мы ничем не можем помочь Бернсу, — грустно промолвил Регал и вкрадчиво добавил: — Пора Бернсу подумать о проблемах Бернса. Мы не можем обобрать до нитки все Шесть Герцогств ради защиты бесплодной полоски земли. И пираты действительно захватили несколько замерзших кусков камня. Желаю им радоваться этому подольше. А у нас есть народ, чтобы заботиться о нем, и города, которые надо восстанавливать.
