Руны судьбы - Скирюк Дмитрий Игоревич (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗

Люди за столом не смели и пикнуть, сидели тише мыши, только Санчес, перепивший местного вина, размеренно и медленно икал. Сакраментальное «Что-о?» в исполнении толстухи вовсе не было вопросом, это было что-то вроде «sic», или римского «dixi». Haконец тётка на секунду прервалась, чтоб сделать очередной вдох, и брат Себастьян попытался спасти положение.

— Но госпожа Белладонна, — мягко начал он, — я вовсе не хотел вас обидеть. Я верю, что вы хорошо знаете своё дело, потому мы вас и пригласили. Я просто сказал, что этого не может быть…

— Ну, да! Вы так и сказали, что этого не может быть, и что я, должно быть, ошибаюсь. Я! Ошибаюсь? Да я на своём веку повидала столько женщин, сколько вы не исповедали мужчин. Вы небось учёный, начитались этих, как их… книжек, и теперь сидите тут и думаете, что знаете всё лучше всех вокруг. Так я вам скажу. Может это быть, или не может, это меня не касается. Я безграмотная дура, не знаю ни одной буквы и даже молитву повторяю за священником, но я вам так скажу, а вы — молчите. (Что-о?) Господь в этом мире всё устроил сообразно: мужчины гробят друг дружку, женщины рожают, так заведено, и не вам это менять, будь вы хоть трижды священник, хоть кардинал, хоть сам Папа, Господи, прости! Еретичка она, или нет, это дело десятое; для меня она прежде всего — измученная девочка, и ей нужен покой, а вы тащите её куда-то, сами не зная, куда. И не надо пугать меня костром и пытками: я рожала пять раз, а это вам не соль принять, я умею терпеть. Я добрая католичка, и за свою жизнь приняла столько новорожденных, что, надеюсь, Господь простит мне мои прегрешения, а если и накажет, то чуть-чуть. Вы столько не сожгли, святой отец, сколько я их приняла. Что-о?

Брат Себастьян медленно встал и наклонил голову. Блеснула вспотевшая тонзура.

— Что ж, госпожа Белладонна, — сдержанно сказал он, — примите мою искреннюю благодарность за ваши э-ээ… рекомендации. Я вас больше не задерживаю.

На этом спор, как ни странно, закончился. Ни слова более не говоря, «госпожа Белладонна» сноровисто втиснулась в чёрную кофту, застегнулась на все пуговицы, набросила накидку, вздёрнула носик, швырнула напоследок всем своё презрительное «Пфе!» и вышла вон, хлопнув напоследок дверью так, что с гвоздя над косяком сорвались серп и молот. Сорвались и грохнулись на пол. Из щелей меж половицами взметнулась пыль.

Брат Себастьян по-прежнему стоял, упрятав руки в рукава сутаны, потом выбрался из-за стола, сделал знак Томасу следовать за ним и удалился к себе в комнату. Выражение его лица было суровым и задумчивым.

— Не женщина, а ураган, — почтительно сказал Санчес, когда за ними закрылась дверь, налил Мануэлю вина и тоскливо поглядел на пустую бутылку. — Настоящий tornado! Уважаю. Помнится, лет шесть назад, когда мы брали штурмом ту деревню возле Лангедока…

— Ох. Засохни ты, Санчо, со своими бабами, — отмахнулся Родригес. — Не до тебя сейчас.

Усы его висели.

— Что случилось? — спросил наконец Мануэль.

— Ничего, — Родригес сплюнул. — Просто эта девка беременна.

— Девка?! — Мануэль покосился на дверь. — Ничего себе, девка! Ей же лет пятьдесят, она мне в матери годится!

— Да не она, дурак! — досадливо поморщился Родригес. — Другая девка. Та, которую мы сцапали в лесу. Она беременна.

— А… Ну и что?

И тут Родригес неожиданно замялся. Посмотрел на Санчеса, на Михеля, как будто втайне надеялся, что кто-то скажет это за него, и, наконец, решился.

— Она девственница, — сказал он.

— Что?

— Что-что! — рявкнул, наливаясь кровью, Санчес.

— Не умывался сегодня, что ли? Иди уши прочисти! «Что…» Девственница, вот что!

— В каком смысле — девственница?

Санчес выпучил глаза.

— Ты что, совсем дурак? В том самом смысле, который там. Она демуазель, мазита, fema virgo, целка, будь она неладна! Понял?

— Voto a Dios [92]! — в ошеломлении воскликнул Мануэль и широко перекрестился. — Sin Percardo concebida [93]!

— Ори потише. — Санчес мрачно покосился на дверь, потряс бутылку и заглянул внутрь. — A, caspita! — выругался он. — Ещё и вино закончилось!..

— Да, дела, — вздохнул Родригес, пожевал обвисший ус и полез в кошелёк. — Ты прав, Санчо: на трезвую каску тут не разберёшься. Эй, Мигель! На, пойди к хозяину, закажи ещё вина. Э, да что это с тобой, hombre? Ты зелёный весь! Эй!..

Михелькин закатил глаза, обмяк, и, прежде чем кто-либо успел его подхватить, свалился со скамейки и с грохотом растянулся на полу.

Воцарилась тишина.

— Не боец, — с глубоким вздохом поставил диагноз Родригес.

Ланс Липкий посмотрел на свет щербатую пивную кружку, последний раз протёр её и со вздохом поставил на полку. Всё равно протереть их дочиста у него никогда не получалось. Наверное, мутным было само стекло. Он перебросил полотенце через плечо и огляделся.

Народу сегодня было мало, но не так, чтоб очень. В основном в пивном зале сидели завсегдатаи, но была и пара-тройка заезжих купцов, занявших отдельные помещения во флигеле и отгороженную нишу в северном приделе, и стражники, зашедшие погреться, и разные прочие люди, так что выручка обещала быть неплохая. За окном метался дождь, что тоже было для кабатчика весьма приятно — меньше будет охотников уйти пораньше. Пиво быстро убывало. «Надо на завтра пару дополнительных бочонков заказать», — мелькнула в голове у Лансама дельная мысль. Не откладывая дела в долгий ящик, он вынул из-за стойки амбарную книгу, помусолил карандаш и аккуратно приписал напротив количества бочек: «добавить ещё две». Подумал и добавил: «1 — светлого и 1 — тёмного». Захлопнул книгу. Повертел в пальцах огрызок карандаша. Нахмурился. Накатили воспоминания.

Сразу после разговора с сумасшедшим толстяком, монах вызвал Лансама к себе и задал несколько вопросов, как то: где, когда и как он познакомился с ведьмаком по кличке «Лис» или «Жуга», где оный ведьмак обретается, и когда и зачем заявляется в город, что за драка здесь произошла два месяца назад и почему, что травник творил при нём богопротивного, и кому принадлежит фармацевтическая лавка за углом. Ланс пробовал было состроить дурака, на что монах милейшим образом посоветовал ему не запираться, ибо ему, монаху fratres ordinis Praedicatorum, милостью божьей исполняющему обязанности инквизитора, известны способы добиться истины, а несчастный Смитте, хоть и пребывает в помрачении ума, события излагает довольно связно, с указанием времени и места. Итак?..

Георг сглотнул, вспомнил о сидящих внизу солдатах, готовых явиться сюда по первому зову монаха, и стал говорить. Рассказал он, конечно, мало — что он мог такого рассказать? Но что знал, рассказал. Монах выглядел довольным, посоветовал хранить молчание и впредь поосторожней относиться к подобным знакомствам, а через день, к невероятному облегчению Ланса, оставил заведение под жестяной Луной.

..Дверь натужно скрипнула пружиной и гулко хлопнула, впуская ветреный порыв дождя и низкорослого хромого человека с посохом, наглухо закутанного в мокрый клетчатый плащ. Из-под низко надвинутого капюшона даже глаз не было видно. Посетители, как это обычно бывает, скользнули взглядами в сторону вошедшего и вернулись к своим деловым и досужим разговорам, но потом один за одним вдруг почему-то опять на него уставились. Что-то в нём неуловимо привлекало внимание, вызывало если не страх, то недоумение и какую-то безотчётную тревогу. В корчме медленно, но верно воцарялась тишина, и, наконец, воцарилась совсем.

Не снимая плаща и даже не открывая своего лица, вошедший проследовал к стойке, взгромоздился на высокий табурет, и оперся на неё локтями. Молчал. Даже не поздоровался. Лансу был виден только круглый подбородок и бескровные пухлые губы.

Кабатчик нахмурился, но заставил себя улыбнуться. Улыбка не получилась.

— Что будешь заказывать? — спросил он. Человек провёл языком по губам.