Кукушка - Скирюк Дмитрий Игоревич (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— А если не буду?
— Всё может быть… Жизнь — рисковая штука.
Оба долго молчали. Костёр почти погас. Небо на востоке начало светлеть. Вдруг Зерги шумно и прерывисто вздохнула и придвинулась к травнику. Наклонилась, опустила голову ему на грудь и закрыла глаза.
— Обними меня, — тихо попросила она.
— Зерги… — Травник в нерешительности поднял руку, но не прикоснулся к ней. — Зерги, послушай… Не надо.
— Обними меня, пожалуйста, — упрямо, настойчиво повторила она. Жуга не видел её лица, только стриженый мальчишеский затылок, но слышал, что девушка еле сдерживает слёзы. — Ну, я прошу тебя…
Травник попытался отодвинуться, и Зерги развернулась к нему лицом. Стало видно, как она грызёт костяшки пальцев.
— Ты…
— Жуга, — выдохнула она, подалась вперёд и ухватила его за рубаху. — Жуга, ну пожалуйста… у меня никого нет ближе тебя. Ни сейчас, ни вообще. Даже Рутгер. Ты, наверно, прав, но я больше не могу… не могу больше. By Gott, у меня живот сводит, я вся мокрая. Я должна хоть что-то сделать, а то я голову сейчас об камень расшибу! Прости меня, я… я не знаю. Когда мы натворили это, у нас не было другого выхода, а теперь… Когда он человек, я птица. Дура с крыльями. Жру змей и всяких сусликов, клююсь и гажу на лету. Как ему любить меня… такую? А мне что делать? Что? Под собаку ложиться? Жуга, я прошу тебя. Один раз. Ну пожалуйста…
Её тонкие, необычно сильные для женщины руки словно жили своей жизнью — хватали за рубашку, гладили, теребили. Травник не отвечал, не двигался, только молча глядел на неё — без вопроса, без мольбы, без вожделения… А небо светлело. Облака, подсвеченные снизу, блестели, словно чешуя макрели. Оглянувшись на восход, не получив ответа, девушка издала короткий отчаянный стон, приподнялась и дёрнула завязки на груди. Быстрым движением сбросила куртку, яростно вырвав из рукава сперва одну руку, потом другую, и потянула через голову рубашку. Обнажились плоский живот и маленькие груди, между которых на шнурке висел наконечник от арбалетного болта. Она вся дрожала, и отнюдь не холод был тому причиной. Не говоря ни слова, травник приподнялся и помог ей высвободиться из тесных зелёных рейтуз, ещё мгновение потратил, чтобы снять свою рубашку, затем так же молча обнял её и привлёк к себе.
— Какие у тебя глаза… — тихо выдохнула она. — Боже… какие глаза…
Зерги выгнулась, дышала мелко, быстро; на травника она почти не смотрела — в разрезе век виднелись лишь полосочки белков. Губы её были жаркими, как огонь. Жуга не стал сопротивляться и отдался на волю течения. Они слились, но то была, скорее, не любовь, а сдавленная битва двух измученных людей, отчаянная, страстная попытка поскорей, любой ценой достичь покоя и небытия, пустая радость, отголосок смутного желания быть вместе, и не важно, с кем. Это больше походило на схватку двух зверей — они метались, загребали землю, перекатывались в зарослях петушьей лапы и куриной слепоты, скулили, были сверху, снизу, кусались, царапались; спины у обоих были в кровь исполосованы травой. Звёзды побледнели и успели исчезнуть, когда оба без сил рухнули на землю и замерли, тяжело дыша.
Вокруг была картина разрушения: трава помята, одеяла скомкались, одежда разбросана, рубашки — чёрная и белоснежная — смешались, словно сброшенная кожа, и переплелись друг с другом.
— Спасибо… — еле выдохнула Зерги и ощупью потянула к себе одеяло. — Ох какое же тебе спасибо… Бог мой, как мне было плохо… и как стало хорошо! Ты только прости меня. Пожалуйста, прости. Я не могла иначе, я, наверное, с ума б сошла, айе. Ты не поверишь, Жуга, но я… Жуга?
— Жуга?
Травник не ответил.
Зерги тихо коснулась его щеки и отдёрнула руку, будто обожглась. Укусила себя за палец, посмотрела на восток, уже алевший во всю ширь, и снова повернулась к травнику.
— Прости, лисёнок, — тихо сказала она. — Я хотела помочь, и я тебе помогу. Не знаю, что ты задумал, но я помогу. Может, и не надо, но я это сделаю. Айе.
Когда через минуту или две крик хищной птицы взрезал тишину, травник не открыл глаз и потому не видел, как пернатый хищник устремился в небо и исчез, превратившись в маленькую точку. Потом исчезла и она. И когда белый волк завыл в щебечущей птичьими голосами стылости летнего утра, он тоже не пошевелился.
Он спал.
Вечерний Эмден походил на огромную собаку, которая лакала воду из реки, положив две каменные лапы по обе стороны залива. В устье реки было темно от кораблей и лодок; причалов на всех не хватало, многие суда стояли на рейде, ожидая своей очереди на погрузку и разгрузку, многочисленные лихтеры сновали туда-сюда. Однако тяжёлый кнорр — норманнский парусник старой постройки — это не остановило: он как шёл полным ходом, так и продолжал идти. Фиш-гукеры и шлюпки прыскали с его пути, как пескари от щуки. Весь его мирный вид и отсутствие на палубе бомбард и кулеврин никого не могли обмануть — то был корабль-агрессор, родич скандинавских драккаров, три века наводивших ужас на Европу; он только символически считался торговым. Один силуэт его уже заставлял зеландские сердца сжиматься от предчувствия беды. Причалы ему были не нужны. Гребцы не убирали вёсла, пока кнорр не врезался в пологий берег и с наждачным шорохом не лёг на песок плоским днищем, чуть крепясь на левый борт.
Яльмар Эльдьяурсон спрыгнул на землю, не замочив ног, поскользнулся, устоял и зашагал вперёд, мимо длинного ряда причалов, даже не оглядываясь, идут ли за ним его спутники. И они шли.
Было жарко. Солнце пекло во весь дух, редкие облачка обходили его стороной, лёгкий ветерок, дувший с моря, тоже не приносил облегчения.
В первой же таверне, у которой вместо вывески над входом висело нечто жестяное, напоминающее клёпаный гроб, норманны вызвали переполох. Девчонки прислужницы забегали, половина посетителей подхватила свои плащи и шляпы и поспешила убраться, вторая половина настороженно притихла. Впрочем, и они ушли, как только прикончили свою выпивку. Хозяин, однако, удивления не выказал. Трубка, цветастый шейный платок, шкиперская борода, матросские бушлат и штаны с ремнём и медной пряжкой в виде птичьей головы — всё выдавало в нём старого морского волка, видавшего и не такое.
— Господам варягам моё почтение, — чуть кивнув, поприветствовал он вошедших, вынул трубку изо рта и выдохнул клуб дыма размером с собственную голову. — Вам, конечно, пива?
— Можно и пива, — кивнул Яльмар. — Но мы, вообще-то, не за этим.
— Понятно. Только торговля нынче здесь неважная, — посетовал хозяин «Клёпаного гроба». — Морские гёзы собирают флот в помощь Молчаливому, кузни дымят день и ночь, все загружаются порохом, пулями и стрелами. Немногие вернутся, поэтому всем плевать на припасы. Если вы не привезли вина или пороху, ждите убытков: другой товар здесь мало кому нужен. Меня зовут Хейре. Хейре Сваммердам. Я здесь хозяин.
— Яльмар Эльдьяурсон, — последовал ответ. — Я не торговец.
— Хм… — Кабатчик выпустил ещё один клуб дыма и с интересом подался вперёд. Вид нескольких рослых, мрачноватых скандинавов за спиной у Яльмара, похоже, не вызывал у него решительно никаких эмоций. — В таком случае чем я могу вам помочь? — осведомился он.
— Я разыскиваю девочку, сказал варяг.
— Хм… девочку? — повторил кабатчик. — Тогда вам в квартал красных фонарей, на улицу Бомкамп, или на канал Регге, в заведение мадам Лали, или ещё куда-то в этом роде. Там есть девочки на все вкусы… — тут он смерил взглядом варяга и добавил, не без скрытого ехидства: — …и размеры. В моей таверне вы ничего такого не найдёте.
Льдистые глаза варяга блеснули, хотя лицо осталось бесстрастным.
— Ты не так меня понял, менеер Сваммердам, — ответил он. — Я не ищу гулящих девок — этого добра кругом хватает. Я ищу свою дочь. Маленькую девочку. — Он показал рукой. — Ей восемь или девять лет. Я знаю, что сейчас война и в округе пропасть беспризорных детей. Разрази меня гром, я даже не знаю, как она выглядит! Наверняка она похожа на меня, у неё синие глаза и светлые волосы, которые вьются, как вились у моей Алоизы… Впрочем, это не важно. Я знаю другое: её увёл из дому какой-то шарлатан, циркач, какой-то италийский кукольник с длинной бородой — персона, судя по всему, приметная, к тому же странствует на тележке. В последний раз, когда люди его видели, с ним были мальчишка-помощник, какой-то рифмоплёт и банда бродячих музыкантов, и он собирался ехать в эту сторону, уж не знаю зачем. Я гнал свой кнорр три дня вдоль побережья, чтобы их опередить, мы только раз причалили набрать воды и отдохнуть, и вот я здесь. Я вижу, ты моряк, менеер Сваммердам, или был им, и к тебе заходят многие. И может быть, менеер Сваммердам, ты видел этого человека или слышал что-нибудь о бородатом кукольнике с девочкой и мальчиком?
