Видок. Неживая легенда - Шаргородский Григорий Константинович (книга жизни TXT) 📗
Злость, причем не на девушку или кого-то другого, а на самого себя. Раздражение, сполохи жадности и ощущение чуждости всего окружающего… Мою концентрацию на эмоциях убийцы сбили действия горничной. Звук во время транса недоступен, но по экспрессивным жестам и отголоскам эмоций было понятно, что девушка недовольна. Она чего-то требовала и желала получить это что-то прямо здесь и сейчас. И, увы, получила… ножом под левую грудь.
Как в руках убийцы появился кинжал, я не заметил. Но вот он уже отступает на шаг, позволяя девушке безвольно упасть на дорогу радом с хозяйкой. Затем мужчина сунул пальцы в разрез для рта. Свиста я тоже не услышал, но он точно был.
Так, теперь скользкий момент. Мне очень хотелось увидеть того, кто явится на вызов убийцы, но был шанс, что к моменту прихода сообщника видение схлынет и я не успею задействовать эффект удильщика.
Прошли две секунды, три…
Наконец-то в сером полумраке переулка появился силуэт лошади, влекущей за собой коляску.
Все, я увидел достаточно.
Мне без проблем удалось мысленно набросить на убийцу призрачную нить. Я привычно встал на одно колено, повторяя руками жест рыбака, пытающегося выудить из реки слишком крупную добычу. От первого же движения видение слетело, стерев с ночной улочки сероватые тени. Дорога опять оказалась пуста. Связывающая меня с убийцей виртуальная нить натянулась.
– Ну же… Да чтоб тебя! – прорычал я вслух, когда почувствовал, как нить обрывается.
Это значит, что убийца сейчас слишком далеко отсюда.
Плохо, очень плохо, особенно для Лизы.
Но опускать руки пока рано: не получилось поймать этого урода простым способом – пойдем более сложным путем.
– А теперь побежали, – бросил я Евсею и, подавая пример, рванул обратно к калитке в сад судейского особняка.
Паромобиль предусмотрительно находился под парами, и нам оставалось только заскочить в салон.
– Ваша горничная в саду у соседей. Мертвая, – сказал я судье, который ждал нас на ступенях крыльца.
– А как же Лиза?! – выдавил из себя Бабич.
– Я ее найду, обещаю, – ответил я и, не дожидаясь возражений, дернул за рычаг основного клапана. Мобиль пыхнул паром и резво побежал по кольцевой дорожке, а затем стремительно покинул пределы судейского поместья.
Ох, чувствую, ночка будет та еще.
Далеко ехать не пришлось. Топинск – городок тихий и провинциальный, но и здесь порой народ гуляет до самого утра. А для возврата домой подвыпившей тушки очень часто возникает необходимость в транспорте. Так что возле дорогих питейных заведений дежурят лихачи, в ожидании клиента клюющие носом на передке своей пролетки.
Именно такого мы и увидели рядом с пафосным трактиром «Усач», где собирались в основном именитые купцы – любители пустить друг другу пыль в глаза.
Недалеко от вывески с огромным сомом, обладающим гипертрофированными усами и неестественной улыбкой, стояло местное «такси». К нему мы и подъехали, разбудив своим появлением не только хозяина, но и его лошадку.
– Но-но, не балуй! – спросонья заорал извозчик и тут же сделал вид, что он обращался к своей кобыле, а к нам повернулся, расплывшись в заискивающей улыбке. – Доброго здоровьица, ваше благородие.
– И тебе не хворать, – не вылезая из паромобиля, ответил я и сразу перешел к делу: – Послушай, любезный, если я опишу тебе лошадку одного из ваших, сможешь сказать, чья она?
Это была самая четкая из двух почерпнутых в видении зацепок. Не знаю, в расчете ли на мой дар или просто из-за врожденной паранойи, но помощник убийцы не стал подъезжать вплотную, а остановил свой экипаж метрах в двадцати от места убийства. Едва не вывихнув глаза, я все же сумел рассмотреть две детали – это была точно пролетка с ее характерными очертаниями, и у лошади на передней правой ноге имелся белый «чулок».
– Ну, – сбив на лоб свой «притоптанный» цилиндр с бляхой, почесал затылок извозчик, – нашего брата в городе не так уж много, и коль лошадка приметная, могу и узнать.
– Белый «чулок» на передней правой.
– Высоко или токмо бабка?
– Высоко, до колена, – ответил я и почему-то вспомнил, что у лошадей эту часть ноги, кажется, называют запястьем.
– Ну, так это может быть Сычок Витьки Куракина. У Буяна белая только бабка…
– Где можно найти этого Витьку? – прервал я разглагольствования извозчика.
– А вам-то он зачем? – не к месту решил проявить корпоративную солидарность водитель кобылы.
Впрочем, для возбуждения чувства гражданского долга ему хватило нахмуренных бровей Евсея.
– Дык это, может, я и сам чем подмогну?
– Не сможешь.
– Ну, так дома он должон быть. По ночам-то не работает, лежень такой. Евойная баба еще нестарая, так куда ж ему от ее теплого бочка бегать? Езжайте за мной, коли нужда есть.
Не прав извозчик, работает эта сволота по ночам, да только не по профилю.
Конечно, я не стал делиться с извозчиком своими мыслями, а вот мелькнувшим в воздухе рыбкой серебряным рублем поделился. Это мигом придало прыти его кобыле.
Ехать нам пришлось на Мойку. Не то чтобы противоположный от Болотного конца райончик, но все равно обратно придется переться почти через весь город. А то, что после Куракина наш путь будет лежать в родной Болотный район, можно не сомневаться.
Мои опасения полностью подтвердились – судя по пустому двору за невысокими воротами, хозяин дома отсутствовал. Но лично он мне не так уж и нужен.
– Любезный, позови-ка хозяйку, чтобы не сильно испугалась.
Извозчик задумался, но все же решил, что так действительно будет правильнее, и спрыгнул с передника пролетки.
– Фроська! – заорал он, для начала всполошив визгливую собачонку, а затем и саму хозяйку.
– Яшка, ты, что ли?! – через пару минут послышался сонный голос. – Чего приперся?! Вот скажу мужу, ужо он тебя отмутузит!
– Гляди, чтобы ты с ним под ручку на каторгу не уплыла, змеюка! Выходи, его благородие говорить с тобой будет.
Да, похоже, у них тут не все так просто со взаимоотношениями.
Перепуганная женщина выскочила во двор прямо в ночной рубашке, лишь набросив платок на голову.
Вышеупомянутый Яшка был прав – дама еще в самом соку.
Подбежав в калитке, она замерла, не увидев в свете керосиновой лампы на пролетке обещанных полицейских. Я, как обычно, был одет в гражданское, но вид казачьей формы Евсея все же успокоил перепуганную женщину. Разговаривали мы через ворота – так быстрей, да и хозяйке спокойнее.
– Где муж? – решив не рассусоливать, спросил я.
– Так нету его. Работает ночным извозом.
– Вот баба дура! – хохотнул Яков, хлопнув себя ладонями по бедрам. – Видать, за юбками бегает, а ты не знаешь.
– Врешь ты все, пес брехливый! – взвизгнула женщина.
– Молчать! – рыкнул Евсей, и оба спорщика тут же притихли.
К этому времени я успел продумать второй вопрос:
– У него в товарищах есть кто-то из шатунов?
Намеки Яшки на каторгу явно подействовали, так что информацией женщина делилась легко:
– Не ведаю, барин. Так-то товарищей у него немного. Но намедни влез в драку по хмельному делу, а опосля хорохорился, что, мол, вернется Колкий и ужо они вдвоем настучат злыдням по маковкам. Может, то и не шатун вовсе, но Витенька на него крепко надеялся.
В принципе это было все, что мне нужно, так что я дернул за рычаг впускного клапана и бросил извозчику через плечо:
– Свободен. Езжай отсюда и не донимай гражданку.
Вряд ли он послушается, но меня это уже не волновало. Время утекало, как вода сквозь пальцы. О шатуне я спросил не напрасно – мне было знакомо то щемящее чувство потерянности, одолевавшее убийцу. Так себя ощущают оказавшиеся в черте города матерые шатуны. Те, что попроще, так сильно не маялись, но уж лучше бы это был кто-то из неопытных новичков.
Ответы на вопросы по поводу шатунов я мог получить только в одном месте, и разговор будет очень непростым.
Через двадцать минут мы подъехали к «Берлоге». Глянув на часы, я тихо ругнулся. Половина четвертого ночи – время уходит, а мы до сих пор ничего так толком и не узнали. Надеюсь, Берендей хоть чем-то поможет.
