За гранью безумия - Кабир Максим (читать книги без регистрации TXT) 📗

Человека зовут Лотер Бланже, и он уже должен был появиться. Здесь, на перекрестке Роял-стрит и улицы Святого Петра, у него назначена встреча – важная не только для мсье Бланже, но и для мэтра Гаспарда.

Найти человека в самой гуще карнавала – не тривиальная задача, особенно если видел его только на смазанной фотографии. Но разве не потому Мийо считает память своим главным инструментом? Бланже появляется внезапно – рослый, но худой, как палка, он выныривает из человеческого водоворота, толкаясь и бранясь, зубоскаля недовольным туристкам, отчаянно дымя длинной папиросой. Пиджак в зеленую клетку, тёмно-бордовые расклешенные брюки – золотой мальчик, как он есть. Его семья владеет парой сухогрузов, зарабатывая трансатлантическими перевозками, в основном – из Нового Орлеана в Марсель, а сам он – обыкновенный бездельник, свингующий так, что даже в Лондоне [3] позавидовали бы.

Гаспард пристроился у обочины, восторженно крича очередной платформе, на этот раз украшенной зеленым Посейдоном и полной полунагими русалками. Краем глаза он следил за Бланже, который прошел мимо и встал в пяти шагах слева. Затоптав окурок высоким каблуком, тот принялся оглядываться по сторонам, вытягивая длинную шею, словно ощипанный попугай. Видимо, его уже ждали – почти сразу к нему подошел крепкий, мосластый паренек с оттопыренным небритым подбородком. Больше всего он походил на гостя откуда-то из Байуотера или Нижнего девятого: плоская кепка, потертые, на подтяжках джинсы, кожаная куртка. Они перебросились с Бланже парой фраз, после чего обменялись небольшими конвертами серой бумаги. Конверт Бланже выглядел заметно толще. Но Гаспарда интересовал не он.

Работяга растворился в толпе так же просто и незаметно, как и появился. А вот «золотой мальчик» еще некоторое время стоял, с глупой ухмылкой пытаясь прощупать полученный конверт. Потом, ничего, видимо, не достигнув, убрал его во внутренний карман пиджака и двинулся вниз по Роял-стрит. Одновременно Мийо развернулся и пошел ему наперерез, стараясь оставаться к Бланже спиной.

Они столкнулись примерно через восемнадцать секунд, как и задумал Мийо. От удара он почти повалился на рослого Лотера, ухватившись за полы его пиджака, чтобы удержаться.

– Христе-Боже, приятель! – хрипло выругался Бланже, пытаясь отпихнуть от себя Гаспарда, который едва доставал ему до плеча. – Смотри куда идешь!

– Excusez-moi monsieur, – неуклюже распрямляясь, пробормотал Гаспард, с суетливой вежливостью расправляя ладонями пиджак Лотера. – Такая толпа, я совершенно…

– А, иди ко всем чертям. Ты пьян? Исусе, конечно, ты пьян! Убери свои поганые руки! Ты знаешь вообще, сколько стоит этот пиджак? Я его в Париже покупал…

Про Париж Бланже врал. Он вообще любил приврать, и об этом знал всякий, кто был с ним знаком – даже ненапрямую. Знал и Гаспард, расспрашивая о нем в Армауде и Бреннане. Пряча ехидную улыбку в извиняющемся лепете, он отступил, в три шага оставив между собой и Бланже не меньше десяти праздных гуляк.

Еще через тридцать секунд он вошел в бар Пэта О’Брайена, единственное ирландское заведение на Роял-стрит, удачно имевший второй выход на Святого Петра. Еще через сорок секунд Лотер Бланже, даже заметь он пропажу, уже не смог бы отыскать вора.

Над узкими улочками нависали широкие балконы из кованного в испанском стиле железа. Флажки и гирлянды, протянутые между домов, трепетали во влажном, медленно остывающем воздухе. От реки тянуло сыростью и тиной, но запах этот перекрывала безумная смесь кухонных ароматов. Столики выставлялись прямо на мостовых, местные кутилы занимали их, умещаясь вдесятером там, где положено сидеть четверке. Звенело стекло, хлопали пробки. Здесь, вдали от туристов, звучали не постылые свинг и диксиленд – здесь рассыпался аккордеонами кадьен зайдеко, а вместо хибби-джиббис звучал хриплый французский, слишком грубый и угловатый для дорогих ресторанов, слишком старомодный для хиппующей молодежи.

– Этот сосунок Лотер сумел-таки купить приглашение в «Chat Noir». Кто бы ни согласился его продать – круглый идиот, потому как молодой Бланже не из тех, кто держит язык за зубами. Он проболтался. Что дает мне повод вывести на сцену вас, мсье Гаспард.

– Мэтр Гаспард, если позволите.

– О, простите великодушно! Так вот, мсье мэтр, Бланже получит свое приглашение в одиннадцать вечера на перекрестке Роял-стрит и улицы Святого Петра. В конверте будет бумага с указанием места и времени. Скорее всего, время будет назначено не позже чем через час от момента передачи, так что не мешкайте…

Гаспард на ходу вскрыл конверт, внимательно изучив его изнутри и снаружи. Никаких пометок и указаний, только небольшой прямоугольник плотного картона с надписью зелеными чернилами:

Он убрал картонку за клапан в рукаве – такие места при обыске осматривают в последнюю очередь. На нем был пиджак «Честерфильд», серый с бархатным черным воротником, не слишком длинный, всего на трех пуговицах – чтобы не стеснять движения. Брюки без модного ныне клеша. Ботинки Челси – простая, но стильная обувь, на Юге почти неизвестная. У него вообще была слабость к британской моде – невзирая на креольские корни. Единственной «американской» деталью были темные очки – квадратные, как у Орбинсона. Мийо носил их почти всегда, независимо от времени суток и погоды. На то у него были свои причины, чисто прагматические.

Не без труда находя дорогу в хитросплетении проулков и переходов, заставленных праздничными столами и перекрытых танцевальными площадками, Мийо спешил на улицу Конти, к особняку Борелло. Полвека назад молодой шеф Жозе Броссард, женившись на богатой девице Розалии, получил этот особняк в приданое, открыв там ресторан. Изысканная кухня и респектабельный ампир вместо модного тогда ар-деко сделали свое дело – заведение быстро разрослось, присоединив несколько соседних построек, в том числе часть имения Гримма.

Сейчас ресторан не работал. Чета Броссард покинула этот мир в шестьдесят шестом, не оставив наследников. Спустя четыре года его выкупила пара итальянцев – Джо Мартелло и Джозеф Сегрелло, затеяв там серьезную и крайне неспешную перестройку.

Трудно сказать, были ли у итальянцев причины обновлять интерьер заведения, но причины не торопиться с этим были точно. Хотя мало кто знал об этих причинах.

Наконец выйдя на Конти, Гаспард перешел на спокойный прогулочный шаг, незаметно успокаивая дыхание. Становилось ветрено и прохладно, к полуночи все это наверняка кончится дождем. Здесь настроение города менялось, и вместо трескучего зайдеко и хриплого диксиленда пульсировал жесткий бит, неведомо каким ветром занесенный сюда из Сан-Франциско. Мощное женское контральто, искаженное рваными динамиками, выплетало свое психоделическое кружево о том, как правда вдруг оборачивается ложью, убивая в тебе радость. Людей вокруг было меньше – это в условиях Марди Гра означало, что толпу не нужно расталкивать плечами. Ресторан Броссарда, двухэтажный особняк в федеральном стиле, стоял молчаливый и темный, ставни плотно закрыты, на дверях подернутый ржавчиной висячий замок. Под трепетный призыв «Поверни! Поверни! Поверни!» от уже свернувших с реальности на шоссе «Память» лос-анджелесских «Птиц» Гаспард нырнул в узкий проулок между домами восемьсот девятнадцать и восемьсот двадцать. На глубине нескольких шагов проход перекрывала узкая решетчатая калитка. Часы Мийо показывали без двадцати минут полночь. Немного рановато, но едва ли тут рассчитывали на абсолютную пунктуальность.

Темнота за прутьями решетки ожила, зашевелилась, прильнув к витиевато сплетенным прутьям. Сверкнули белки глаз и ряд широких желтых зубов.

– Bonsoir, monsieur, – густой бас, казалось, дегтем наполнил уши. – Чем я могу вам помочь?

Прямоугольник приглашения сам собой появился в руке Гаспарда. Эбеново-черные пальцы с трепетной аккуратностью приняли его, после чего темный силуэт словно растворил в себе серую картонку.