Всадник Мёртвой Луны 005 ("Встреч неведомой будущности") (СИ) - Васильев Александр Александрович
Там, на горе, правда должна была быть, во время оно, дорога, построенная для Высочайшего, и выводящая прямо к его капищу. Но он весьма сомневался. Что от этой дороги сейчас на изувеченных склонах горы уцелело хоть что-нибудь. Так что - лучше было попробовать полнятся к возможной цели наиболее короткой дорогой - прямо по склону.
Обход горы, по той же изломанной, пересекаемой непрестанными трещинами, и совсем ещё недавно застывшими, всё ещё горячими лавовыми потоками равнине серо-чёрного камня, занял у него чуть ли не треть дня. Исходную точку для восхождения ему, впрочем, пришлось определять весьма приблизительно. Горная гряда на севере была видна лишь в смутной дымке, так что сложно было определить, где же именно там когда-то возвышалась Башня Цитадели. Стоя у начала крутого склона, и задрав голову кверху, Владислав мрачно рассматривал выпирающие каменные рёбра, щели и осыпи. Ему внезапно пришло в голову, что он ведь как раз собирается повторить то отчаянное, стремительное восхождение эльфийского короля, и первого вождя отщепенцев, о котором он столь много раз перечитывал, когда-то, в древней книге. Мог ли он даже подумать, что ему самому, когда-нибудь, придется проследовать за их восхождением на ту же самую гору!
Он вдруг ощутил какую-то совершенно нереальную сказочность всего происходящего. Да и в самом ли деле вот он, Владислав, незначительный побочный потомок совершенно захудавшего рода, собирается вот прямо сейчас восходить по следам этих эпических героев древности, примериваясь начать совершенно новый виток в этой древней, никак не могущей прерваться истории, дабы самому попробовать занять то место, с которого те, древние герои, так настойчиво стремились навсегда свергнуть своего гораздо более могущественного, и гораздо более эпического Врага?! Ну попросту - совершенно невероятно! У него вдруг сильно закружилась голова от наплыва всех этих мыслей.
Он упрямо потряс ею, приходя в себя, и, снова начал мрачно изучать взглядом изуродованный склон над собою. Тут, судя по всему, совсем недавно бушевал просто огненный ураган! И что же, что могло здесь уцелеть после такого?! Но.. Для полной ясности ему, всё же, таки нужно было пройти этот путь до конца, таки нужно было взобраться туда, на самый верх, и попробовать там отыскать то, о чём он не имел, до сего времени, совершенно ни малейшего представления. И что же - если входа в гору там вовсе не окажется? Как не оказалось, скажем, на ожидавшемся месте, ни последнего приюта на дороге, ни, тем более, того приюта, который должен был располагаться вот здесь, прямо под склонами горы, с этой вот её стороны? И что же - если всё там, на горе, было таки полностью уничтожено, как была уничтожена и вся сеть дорог, ведущая к ней, и её окружавшая? И что же тогда? Возвращение в город призраков? Несолоно хлебавши? От самой этой мысли он аж содрогнулся, как от тяжкого, внутреннего ужаса, мутным потоком захлёстывающего его сознание.
Или - попросту стразу же так и вернуться немедленно домой? Той же дорогой, какой он прибыл сюда? Золота и драгоценных каменьев выкупить свой дом у деда у него сейчас хватит с избытком. Да и на дальнейшее безбедное существование - впрочем, также. Но.. Вот - сможет ли он опять возвратиться к тому же образу жизни, который он вёл там, в своей счастливой и беспечной юности? После всего, им уже пережитого? Вряд ли. Во всяком случае, сейчас ему ни во что подобное совершенно не верилось. Впрочем - единственным способом разрешить все сомнения для него оставалось лишь вскарабкаться туда, наверх. Чтобы окончательно убедиться в том или ином исходе своего путешествия. А уж потом - потом можно будет подумать и о дальнейшем! Каким бы оно там ни было.
Тут он снова вспомнил описание восхождения из древней книги. Те, тогда, оставили внизу даже свои доспехи. Взяли лишь самое необходимое оружие. Да и ему вот - с чего бы это наверх с таким грузом тащиться? Он уже успел удостоверится в полной безжизненности окружающего пространства - по ночам здесь даже дикие животные не появлялись. Так что мысль оставить внизу почти всё своё железо, а также и основные запасы пищи и воды - мысль эта показалась ему вполне здравой.
Он рассовал по карманам сухари и вяленину, а заплечный мешок со всем остальным, кольчугу, поножи, панцирь и все свои фляги - кроме одной, он тщательно спрятал в неглубокой расщелине, завалив камнями. Рядом же с расщелиной он соорудил, из тех же камней, высокую пирамиду - чтобы потом не потерять, ненароком, этого места.
Плащ и куртку он решил взять, всё же, с собой. Там, наверху, вполне могло оказаться весьма прохладно. Особенно к вечеру. Да и не исключено было, что следующую ночь ему, всё же, придется провести высоко на склоне. Шлем он также благоразумно оставил на голове, памятуя о вполне реальной возможности получить по ней шальным камнем, сорвавшимся с вершины. Меч и кинжал он также решил, всё же, прихватить с собой - без первязи с оружием он чувствовал себя совсем как голый. Благо, разместив перевязь через плечо, он отодвинул оружие за спину, и туда же он подцепил и скатку.
Затем, под жарко палящим, уже несколько склонившимся над вершиной горы солнцем он начал медленно, как муравей, взбирающийся на кучу еловой хвои, карабкаться по непрестанно осыпающемуся под ногами склону.
Уже и в самый первый час своего восхождения он по достоинству оценил всю удачность принятого им решения - оставить большую часть груза внизу, под горой. Растрескавшееся базальтовое покрытие склона заставляло его постоянно перемещаться, то влево, то вправо, выискивая более-менее твёрдое основание, за которое он мог бы зацепиться руками, или же куда он мог бы поставить ногу более-менее безопасно. Пока он не наловчился, ему несколько раз таки пришлось съезжать внезапно вниз, по осыпям базальтовой крошки, получая по голове, плечам и, даже, спине (хотя скатка и защищала её хоть как-то) срывавшимся вместе с осыпью буквально целым градом булыжников - по счастью не очень крупных.
Вскоре плечи его покрылись синяками и ушибами. А руки были исцарапаны прямо-таки в кровь. Он вовремя вспомнил о кожаных, подбитых металлом боевых перчатках, которые он ненароком таки захватил с собой, иначе скоро он попросту не смог бы продвинуться ни на пядь с помощью своих изрезанных и кровоточащих ладоней. По счастью, обошлось без боле значительных повреждений, хотя он постоянно и опасался, что какой-либо летящий сверху камень может таки переломить ему ключицу.
К вечеру он достиг верхнего края основного тела горы, оказавшись у основания меньшей, основательно разрушенной её вершиной части. Здесь в скалах вовсю свистел ледяной ветер, и ему всё же пришлось накинуть надеть куртку, хотя та и здорово сковывала его движения. На восточном склоне горы очень быстро темнело, и он уже начал приискивать себе было какую-то скальную полку для ночлега, чтобы продолжить свои поиски входа в гору уже завтра, с утра, как вдруг, прямо у себя над головой, он увидел словно бы расширяющуюся кверху выемку, уходящую в склоне горы наискось влево. Подобравшись к ней снизу он убедился, что таки да - это была выемка, в которой виднелись остатки полуразрушенного дорожного полотна. По крайней мере - это было уже что-то.
Взобраться в выемку снизу оказалось делом отнюдь непростым. Весь склон перед ней круто обрушился, снеся напрочь куда-то вниз часть дороги, когда-то, видимо, подходившей к ней с запада. Ему пришлось карабкаться по почти отвесному, непрестанно осыпавшемуся, выщербленному, растрескавшемуся скальному основанию. А добравшись - нужно было ещё суметь подтянуться, и затем - перевалиться на уцелевший дорожный участок в выемке. Тут ему пришлось снять с себя всю поклажу, еле удерживаясь на склоне, и предварительно забросить всё туда, в выемку. Забраться же туда ему удалось лишь со второй попытки, и он, при этом, чуть не загремел вниз по склону.
Пристроившись кое-как на каменном крошеве, он посидел, какое-то время, на корточках, постепенно приходя в себя от последнего усилия. Уже весьма заметно потемнело, и небо по ту сторону горы всё быстрее уходило в палевость - видимо, солнце уже село там, за далёкой западной горной цепью. Он поднялся, и тяжело заковылял по остаткам дороги.
