Хуторок с привидениями (СИ) - Лесная Алина (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Кроме него и картины, никого в комнате не было, сверчки стрекотали в саду. Парень недоумённо огляделся, соображая, чего это он делает на полу в компании пыли и дохлых пауков.
Стоп-ка. Да что за ерунда такая? Когда это раньше аватар сравнивал Избранных Саттарой с извращением природы - человечьими перевёртышами? Более того - о, ужас! - придумывал, как бы от жизни отделаться! Даже мысли о самоубийстве для аватар уже грех страшный!
Какого шушеля вообще пришёл в особняк, когда за ответами вовсе не сюда было нужно...
- Да засунь ты себе это золото в заднюю дверь! - и с тем пожеланием парень выпрыгнул в окно.
Аватар бежал к озеру по колено в ночной росе...
Девица горда была,
Девица горда была,
Отвечает князю в очи,
Не склонившись до дола...
...бежал и с каждым шагом всё отчётливей понимал, что не он придумал эту песню. Её сложили люди, давно, лет двести назад, а, может, и больше. Именно тогда последние из удельных князей некогда раздробленной Неверры признали единовластие рода Нэвемар и подчинились Империи. В те времена любили грустные песни-притчи, напевы, похожие на голос самой природы-матушки. Теперь поют совсем иначе и о другом, а прежнее забылось.
Аватар остановился у самой кромки озера, тяжело переводя дыхание.
Певунья шла по воде как по траве. Туман перед ней расступался, образуя дрожащий коридор изменчивых узоров, шевеля подол белоснежного сарафана.
"Не зови меня с собой,
Мне не любый ты, не мой,
Воля мне хором дороже,
Отпусти меня домой..."
- Ну, здравствуй, добрый молодец, - голос певуньи казался одновременно звонким и тихим, как говорок ручья.
- Здравствуйте, - у Вилля почему-то язык не повернулся "тыкнуть" незнакомке, хотя внешне она выглядела младше его самого - лет на пятнадцать. Тем более, не смог даже в шутку назвать "красной девицей" нечисть с мраморной кожей и жемчужного цвета волосами. Вообще она походила на луну: такая же молочно-белая, нежная и мудрая. Только глаза чернели холодными колодцами без дна и света.
- Не ходи больше в дом, не испытывай себя. Ночью, при полной луне он становится ещё злее и коварнее обычного... Но и моя сила крепнет.
- Это вы меня оттуда позвали?
- Да, - кивнула нечисть. - Дом будит страхи и сомнения, даже если они глубоко в сердце запрятаны. Другие-то сразу от борьбы отказывались, а ты упрямый. Так золота хочешь?
- Мне не нужно золото, я жалованье получаю. На жизнь вполне хватает.
- Зачем тогда пришёл? - водяная подошла почти вплотную, парень невольно отступил. После встречи с Наринэ он решил держать ухо востро с незнакомой нечистью. Впрочем, на шельму эта девушка не походила, равно как и на русалку.
- За компанию с друзьями пришёл, - ответил Вилль. - А теперь хочу разобраться, что же случилось с купцом Лапой.
- А зачем тебе?
- Просто интересно.
- Мириада говорила, что ты любопытный, - усмехнулась нечисть.
- Так вы Мириаду знаете?! - Вилль обрадовался и сразу успокоился, зная, что друзьям знакомой водяницы можно доверять.
- В половодье моё озеро с Истринкой протокой сливается, вот я с вашими и общаюсь. Русалки мне многое про тебя нажурчали, Арвиэль.
- А-а! - спохватившись, парень подал руку девушке, и та, по-прежнему загадочно усмехаясь, вышла к нему на бережок. - Простите, но вы не похожи на русалку.
- Я - омутница. Вон там живу, - нечисть показала на затон под шатром плакучих ив. - Только имени не спрашивай.
- Я любопытный, но в меру, - разулыбался Вилль, спровоцировав уже настоящий смех. - А вы знаете, что здесь произошло?
- Конечно. Я в этом озере давно живу и про всё ведаю, - придерживаясь за руку аватара, омутница степенно опустилась в траву, оправила подол сарафана. Отчего-то забавным не казалось, что эта "девочка" ведёт себя и говорит как зрелая мудрая женщина, а на Вилля смотрит как на любопытного ребёнка, хотя ростиком ему едва ли по плечо: - И тебе скажу, ложись-ка рядышком... Да что ж ты падаешь ровно дубок подрубленный - аж волна от берега пошла да кротовины осыпались. Сказки ведь тоже любят, когда их сказывают правильно и слушают умеючи. Ложись, чтобы мягко было, голову мне на колени клади... вот так. А теперь слушай...
Волчонок зажмурился под нежной прохладной рукой и навострил ушки.
Князь на деву осерчал,
Князь на деву осерчал,
Замахнулся волчьей плёткой, (3)
Да ударил от плеча...
***
Более века тому назад жил на озере Клин молодой парень. Откуда пришёл, почему один остался - никому не ведомо, а кто ведал, те давно в земле спят. Осел он здесь, избу позёмную поставил, стал по дереву работать, чашки, плошки, кринки вырезать. Сперва окрестные поселяне охотно брали товар, да потом перестали: вся утварь была точно словом недобрым заговорена. Возьмётся кто щи хлебать - непременно губу или язык занозит, да так, что без знахаря и не вытащить; понесут пиалу ко рту - она возьмёт да треснет, едока кипятком обварит; нальют в кринку молока, а оно уже скисло, лучина догореть не успела. Стали парня гнать отовсюду как бесноватого. Может, и впрямь рука у него была дурная, может, тогда уже бес его к себе заприметил и нарочно посуду портил - никому не ведомо, а кто ведал, те давно в земле спят. Совсем обнищал парень, запечалился. Перебивался с рыбы на воду, единственную рубаху чинил-перелатывал, и в один день так ему белый свет опротивел, что поклялся он бесям душу продать, лишь бы богатеем стать да в уважаемые люди выбиться. А как клятва отзвучала - грянул гром, зарницею откликнулся.
И вот, в ночь на Свитлицу слышит парень, будто в дверь стучит кто-то. Удивился он, гостей-то давненько не было. Однако ж, дверь отпер. Отпер и дар слова потерял: стоит перед ним человек-не человек, зверь-не зверь. Росту человеческого и платье на нём барское, а вместо лица - морда козлиная, рогатая да бородатая, а из-под полы копыта выглядывают.
- Ты, что ль, - блеет, - меня вызывал, на нищету-лихо жалился?
Осмелел парень, всё равно терять нечего, коли бес уже на пороге стоит.
- Я, - отвечает, - проходи, гость жданый, избу мне не студи. Попотчевал бы тебя как положено, да, звиняй, нечем. Последнюю корку крыса давеча утащила, а той я сам нынче отобедал.
Смеётся бес, в избу проходя да к столу пустому присаживаясь:
- Ладно говоришь, ладно и дела твои пойдут!
Хлопнул в ладоши, и появился на столе свиток из кожи человеческой с письменами алыми.
- Вот, - говорит, - наш с тобой уговор. Богатство само к твоим рукам липнуть будет. За что ни возьмёшься, всё твоим станет, только уж не упусти, коль поймал. И пробудет с тобою удача золотая ровно тридцать лет от сего дня. Но не обессудь: задаром я ничего никому не даю. По истечении срока придут к тебе все, чьи жизни ты забрал, и, в свою очередь, ту же расплату с тебя возьмут. Согласен ли на такое условие?"
- Согласен! - обрадовался парень такой удаче. Отродясь никому он горя не причинял, и душегубство ему претило. "И через тридцать лет некому за мной прийти будет", - подумал парень и кровью своё имя на бесовском пергаменте написал. В тот же миг вспыхнул договор точно маслом облитый. Испугался парень, заслонил лицо, а когда отнял руки - нечистого уж и след простыл.
А поутру, едва рассвело, постучались к нему трое незнакомцев в собольих купеческих шапках.
- Мы, - говорят, - мимо в Стрелецк на ярмарку ехали, да услыхали, будто живёт на озере Клин мастер по дереву, посуду знатную режет, узорчатую, хитрую, но с червоточинкой. Ну, да мы в дурной глаз не верим, а для острастки попросим жреца её водицей святой окропить. Покажи-ка товар!
