Кошки ходят поперек - Веркин Эдуард (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Памятка, как компьютер включать и как его выключать.
Вот и сейчас, отчитывая новенькую, Зучиха поглядывала в экран и щелкала мышкой. На столе лежала книжица из серии «Жемчужины философской мысли», у нас тоже такая серия была – мать выписывала, но не читала из-за недостатка времени.
Я напряг зрение и увидел, что это «Государь» [3]. Из «Государя» торчала закладка, «Государь» прилежно изучался.
– Современная парадигма среднего образования предполагает продвижение европейских образовательных стандартов. Бальные танцы, основы программирования – это лишь малая часть того… – продолжала ездить по ушам Зучиха.
Зучиха любила умничать. Она метила на место директора, читала много педагогической литературы и сборников афоризмов, платье носила строгое, очки за двести долларов. А директор наша, Ирина Николаевна, на работе появлялась редко, потому что болела там чем-то. Ирина Николаевна была классная, но я не видел ее уже месяц или больше.
Зучиха разглагольствовала.
Вообще она завуч. Если отбросить «ав», будет Зуч. Но поскольку она все-таки дама, то не Зуч, а Зучиха. Так вот.
Зучиха разливалась.
Новенькая никак не реагировала. Воробьи ее интересовали гораздо больше веб-дизайна и танцев. Я попробовал представить новенькую в бальном платье, не получилось.
Тогда я попробовал представить в бальном платье Мамайкину. И тоже не получилось. Тогда я стал представлять всех девочек класса по алфавиту и убедился в том, что бальное платье не шло ни одной. Зато почти всем поголовно шли джинсы, ботинки на толстой подошве и длинные свитера с оттянутыми рукавами.
Такое обстоятельство меня несколько озадачило. Чтобы наиболее объективно разобраться в данном вопросе я попытался представить в джинсах и свитере с сопливыми рукавами какую-нибудь историческую красавицу. На память сразу же пришла Наталья Гончарова, я по-быстрому загрузил опаловый образ из учебника литературы, затем обрядил его в вареные американские штаны и турецкий свитер с базара.
Получилось безобразно.
Времена меняются, подумал я. Вряд ли Наташка Гончарова в свои четырнадцать ходила на секцию рукопашной борьбы, играла на электрогитаре и по субботам стреляла из пистолета в тире.
Времена меняются, все меняется.
– Времена меняются, – продолжала Зучиха, – и мы должны шагать с ними в ногу. Современная девочка должна быть не только умной и красивой, она должна быть еще и сильной…
Я про себя хихикнул. Новенькая не любит физкультуру, смотри-ка ты. А с чего это она вдруг не любит физкультуру? Обычно физкультуру не любят те, кто любит всякую поэзию, на гитарке всякой любит бряцать собственные сочинения. Наверняка она тоже любит бряцать. Спрячется за гитару и наяривает там что-нибудь из репертуара «Рашн рок жив». Или кэсэпэ – клуб самодеятельной песни: соберемся, други, ночью у костра, будем песни булькать просто до утра…
Тоже, наверное, дура. Как Мамайкина. А то и хуже. Наверняка хуже. В такой дурацкой куртке еще бродит. Не могла себе куртку нормальную завести!
Зучиха тем временем продолжила свою лекцию, разошлась, как на профсоюзном митинге.
– У нас созданы все условия для гармоничного развития личности. Ты у нас недавно, но я должна тебе сообщить, что ознакомление с культурой у нас хорошо поставлено. Учащиеся посещают театры, кинопремьеры, антрепризы, выставки… Так, в ближайшее время учащиеся Лицея посетят выставку передвижной Кунсткамеры…
Я даже об стену спотыкнулся. У руководства нашего Лицея (в лице завуча, разумеется) была своя политика приобщения лицеистов к достижениям МХК. Зучиха в самом деле не пропускала ни одного культурного десанта, обрушивающегося на наш город.
Будь то выставка «Приемы и методы пыток: взгляд из Средневековья», передвижная экспозиция Эрмитажа, гиперрама «Сталинградская битва», выставка «Инкунабулы-2000», мобильный музей восковых фигур или, как сейчас вот, Кунсткамера. После уроков лицеистов сажали в автобус и везли духовно обогащаться. Кроме того, раз в месяц весь ученический состав посещал облдрамтеатр, музтеатр или филармонию.
Я, да и многие, кстати, считали, что все это лажа и парилово, но Зучиха была обо всем этом другого мнения. К тому же каждое такое веселье проходило по разделу «внеклассное мероприятие», а чем больше «внеклассных мероприятий», тем больше заметна старательность лицейского начальства.
Зучиха продолжала:
– Конечно, в других, в столичных лицеях сделано гораздо больше именно для всестороннего физического развития. Конечно, мы не можем пока позволить себе регулярные занятия в бассейне, конечно, мы не можем позволить себе скалолазание… Но мы работаем над этим. Попечительский совет направил письмо в Государственную думу…
Я ужаснулся. Выездка еще куда ни шло, но бассейн и скалолазание…
Это был перебор.
– Я ничего не хочу слушать! – неожиданно строго сказала завуч. – Ты абсолютно здорова, значит, ты должна ходить на физкультуру. Две недели прогуливать физкультуру – это недопустимо. В противном случае…
– Хорошо, – глухим голосом сказала новенькая. – Я буду ходить.
Это было первое, что я от нее услышал. Голос у нее был обычный, ничего интересного. Таких голосов можно везде понаслушаться.
– Вот и отлично, – обрадовалась Зучиха. – Насколько я знаю, у вас сегодня как раз пара. Вот и отправляйся. Ты же хорошая девочка…
«Ты же хорошая девочка» было сказано исключительно сердечным и исключительно приторным голосом. Таким голосом с подростками общаются специалисты, на твердые тройки окончившие психологические факультеты провинциальных вузов.
Ненавижу психологов.
– Я потом поговорю с Аверьяном Анатольевичем, – пообещала Зучиха. – Иди…
Я быстренько отбежал вдоль по коридору обратно и сделал вид, что бреду к двери. Беспечно мурлыкая под нос. Как будто случайно тут шел, как будто и не при делах вовсе, простотак простотаком.
Дверь кабинета открылась, появилась новенькая. Лара. Я как бы невзначай на нее чуть наткнулся. Как тогда. Только ключи не выпали, в этот раз она без ключей была.
– Ой, – покраснел я, – извини…
– Ничего, – сказала новенькая и, не обратив на меня внимания, двинулась по направлению к спортзалу.
Не узнала, что ли? А это, между прочим, я.
Ну, наглость. Она меня даже не узнала.
Сверхнагло.
Я хотел сначала ее догнать и сказать, что не стоит так, я нормальный, а не какой-нибудь, но передумал, решил лучше дождаться удобного момента. Послонялся немножко по коридору, сбегал в буфет за коржиком, потом рванул в раздевалку.
В раздевалке уже никого не было, все ушли на фронт. На передний край физкультурной борьбы за гармонию духа и тела. Надо было спешить, Автол не терпел опозданий…
Тут я с приятной радостью вспомнил, что Автола сегодня быть не должно. Поскольку шкура его позавчера вечером претерпела серьезную конфузию от едких веществ. Значит, сегодня будет Филя. Добрый человек из Весьегона, края черных груздей и волков-оборотней. Филя за физкультурой вообще не следил, поскольку считал, что качать надо душу, а уж никак не средние дельтоиды. Его уроки были добры, его уроки были бестрепетны.
Я лениво стянул с плеч куртку, оглядел шкафчики.
Все были заняты.
Пустовал угловой бокс. С надписью «Карап – блевотчик».
Надпись эту уже три раза пытались замазывать и закрашивать лицейские работники швабры и фуганка, но надпись упрямо возвращалась на железо, как птица феникс возрождается из пепла.
«Карап – блевотчик».
Я поморщился. Раздеваться в угловой шкафчик было непозволительно. Угловой шкафчик считался зачумленным и выморочным. Три года назад некто Карапущенко вместе со своими одноклассниками сдавал три километра. На втором километре Карапущенке стало плохо, он прервал неудержимый бег и побежал в туалет, но туалет был закрыт. Тогда Карапущенко, с трудом сдерживая неосмотрительно обильный завтрак, ворвался в раздевалку, открыл свой шкафчик и…
Короче, с тех пор угловым шкафчиком никто не пользовался.
