Игры чародея, или Жезл Ниерати - Браславский Дмитрий Юрьевич (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Переглянувшись, они едва не расхохотались.

— Понятно, — фыркнула Бэх. — Старые привычки: весь мир против нас, но мы победим. Ну что, все спать будем или тоже как раньше?

— Я, пожалуй, погуляю, — предложил Торрер.

— Как нагуляешься, не забудь меня разбудить, — похлопал его по спине гном. — Колдунью-то куда поселили?

Жрица кивком указала на дверь в начале коридора:

— Ну и славненько. Приятной прогулки!

Вскоре все стихло, и эльф принялся задумчиво мерить шагами коридор. Пол едва поскрипывал, из грязного окошка с трудом пробивался лунный свет, но Торреру это было только на руку — как многие обитатели леса, эльфы относились к темноте без страха и давно уже научились с ней сосуществовать.

Баловство, конечно, — никто к ним сегодня не полезет. Возни много, а толку — мало. Передушить всех четверых в своих постелях так, чтобы никто и пискнуть не успел, — тут, знаете, не Снисходительными надо быть…

Прошла пара часов, когда шум во дворе заставил эльфа метнуться к окошку.

Проклятие, не открывается! Торрер привычно вскинул рукоять меча, но в последний момент сдержал себя и приналег на заржавевший крюк — едва ли Мэтт утром похвалил бы его за выбитое окно.

Когда ставни наконец распахнулись, взгляду Торрера предстала знакомая долговязая фигура, наседавшая, с моргенштерном в руках, на вооруженного коротким мечом мужчину. Даже не пытаясь защититься от свистящего шара на цепи, тот проворно скакал по всему двору, пытаясь оторваться от Хагни Моргиля хотя бы на несколько шагов и оказаться поближе к ведущим на улицу воротам. Похоже было, что его товарищу это так и не удалось, — едва различимое в темноте тело живописно привалилось к стене гостиницы. Подле тускло поблескивал в лунном свете сломанный меч.

Торрер уже готов был воспользоваться прислоненной под самым окном лестницей, когда Хагни, на мгновение обернувшись, вполголоса крикнул:

— Справлюсь. Будите остальных.

Едва ли эльф последовал бы его совету, но в этот момент цепь описала замысловатую дугу, меч с болезненным для ночной тишины грохотом зазвенел по булыжнику, а Моргиль, внезапно оказавшись нос к носу со своим противником, без лишних затей отправил его к себе под ноги экономным ударом по голове.

— Ну вот, — не без самодовольства объявил Хагни, склоняясь над поверженным врагом. — Допрашивать подано. Можете уже не торопиться.

С уважением присвистнув, Торрер отправился поднимать на ноги талиссу.

Глава IV

Азнивьер едва увернулся от разгоряченного коня и витиевато выругался вслед всаднику. Правда, его выдержки хватило на то, чтобы сделать это беззвучно: степняки что большие дети — склонны воспринимать все буквально.

Надо будет поговорить с Фейрандом: совсем прохода от его ребят не стало, наглеют на глазах. А помнится, до первого похода, когда им с налету удалось взять и разрушить Латрен, были тише воды, ниже травы. Еще бы — остальные кланы считали их изгоями, с которыми уважающий себя степняк и кизяком-то не поделится. А теперь, смотри ж ты, Всадники Эркрота. Дескать, сам бог любуется с небес их подвигами.

Когда в те годы Фейранд пригласил Азнивьера к себе в ставку, чародей удивился. Впрочем, мало сказать удивился — он был поражен. Степняки традиционно старались держаться от магии подальше. Любой глава клана, услышав про колдовство, презрительно сплюнул бы в пыль. А теперь… Впрочем, где теперь те настоящие главы кланов?

— Стой где стоишь, чужак. Назови свое имя.

Да чтоб им Айригаль подавился! Этот воин, Орроба ему в бок, с утра до вечера торчит у шатра Вождя. По двадцать раз на дню его видит, бестия, а все: имя, имя! И не придерешься: как Вождь повелел, так и действует. Попробовал бы он так какого-нибудь сотника остановить… А раз чародей, чего ж не покуражиться.

Терпеть колдовство здесь со временем научились, но вот любить… Впрочем, он и сам не испытывал особой симпатии к низкорослым степнякам, вечно пахнущим своим и лошадиным потом. Однако Круг считал, что упускать такую возможность было бы попросту глупо.

Солнце слепило глаза, но воин не торопился. Он долго рассматривал чародея, словно появление колдуна в ставке Вождя лишило его дара речи.

Маг ждал. Убедившись, что вывести его из себя не удастся, степняк лениво скрылся за пологом. И вовремя: Азнивьер чувствовал, что еще немного, и он испепелил бы наглеца на месте. А потом посмотрел бы, хватит ли у Фейранда духа по-прежнему утверждать, что обиду, нанесенную любому из его Всадников, он рассматривает как личное оскорбление.

— Входи, колдун!

Азнивьер с облегчением окунулся в вязкую прохладу шатра.

Предки Фейранда немало удивились бы, окажись они в гостях у своего преемника. Традиционные войлочные подстилки уступили место тяжелому и не слишком практичному антронскому ковру. На шесте вместо парба — вместилища душ ушедших, напоминавшего Азнивьеру ласточкино гнездо, старательно вылепленное гоблином из неподатливой глины, — появился рыцарский щит с неведомым доселе гербом: кентавр на голубом поле, обрамленном тускло-желтой, как степное солнце, лентой.

Увидев его в первый раз, чародей вынужден был приложить изрядные усилия, чтобы не расхохотаться: согласно староимперской геральдике, кентавр полагался рыцарю, чьих родителей король отказывался принять при дворе, а желтая лента — бастарду.

— Приветствую тебя, Фейранд! — Хорошо еще, что он сохранил привилегию обращаться к Вождю по имени. Другие во время аудиенций обязаны были именовать его не иначе как «Сын Эркрота». Ну да, точно как дитя малое…

И терпит ведь бог подобную наглость! Хотя каков папаша…

Второе и последнее послабление «этикета» (если у кого-нибудь повернется язык назвать этим словом заведенные в ставке порядки), которого чародею удалось добиться, заключалось в дозволении не опускаться на одно колено всякий раз, как он видел Вождя. Одни боги знают, где Фейранд почерпнул этот старомодный обычай!

Скорей бы уж очередной поход: на время военной кампании соблюдение этикета считалось необязательным.

— Ты хотел меня видеть, маг?

То ли сегодня Азнивьер, устав от бесконечной жары, все воспринимал излишне обостренно, то ли в голосе Вождя действительно промелькнула нотка презрения.

Чародей хмуро взглянул на повелителя Всадников Эркрота. Плоский, точно вбитый кулаком нос, редкие темно-серые волосы, какие не часто встретишь за пределами степи, картофелина подбородка надменно выпячена вперед. Да уж, красавцем не назовешь.

— Надеюсь не разочаровать тебя, Фейранд.

— Надейся, Азнивьер, — в тон чародею ответил Вождь. — У меня сегодня был тяжелый день.

Чтоб ему Айригаль улыбнулся! Хоть бы раз сказал: «Приветствую тебя, достопочтенный Азнивьер! Сегодня у меня был легкий день!»

— Спешу тебя обрадовать: Тайлен не пойдет в ближайшее время на союз с Хатронгом.

— Лучше бы он пошел на союз со мной! Его легкая пехота отлично смотрелась бы в первых рядах, когда мы будем брать Хатронг. Возможно, мне даже стало бы жаль ее: тайленцы на редкость неплохие воины. Конечно, среди тех, кто проводит свою жизнь в вонючих деревянных колодцах.

Интересно, чем же ему дома-то колодцы напомнили? Срубом, что ли? Будто каменных зданий сроду не видел!

— Не все сразу, Фейранд, не все сразу. Не ты ли говорил, что поначалу приходится довольствоваться малым.

Намек был верхом того, что чародей мог себе позволить: Фейранд не выносил, когда ему напоминали, что еще пять лет назад он был всего лишь главой одного из кланов. И далеко не самого влиятельного.

— Это все, с чем ты пришел, маг?

— Не все. До меня дошли слухи, что интерес к твоему народу стали проявлять не только люди. Подозреваю, что со дня на день один из жрецов Парящей Вне Жизни попросит твоего разрешения посетить ставку.

— Воля Эркрота мне ведома, а планы остальных… Что мне до них? — Хитрые глазки Вождя так и впились в лицо Азнивьера, пытаясь прочитать на нем больше, чем маг высказал вслух.