Свеча мертвеца (СИ) - Ахметова Елена (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Глава 7. Седьмое небо
…тут был неуместный на первом свидании сарказм.
В камере предварительного задержания, помимо меня, сидела только хмурая женщина в грязном пальто и ее запах, под который, по совести, следовало выделить отдельное помещение. Четвертую стену камере заменяла частая решетка, за которой виднелся узкий коридор и плохо застекленное окно в основной зал полицейского участка, где непрерывно сновали люди в форме, постоянно звонили телефоны и царила непомерная суматоха. Наблюдать за ней мне быстро надоело. Сокамернице быстро надоела я - да она и не собиралась, в общем-то, идти на контакт, предпочитая выспаться впрок в сухости и тепле.
Через полчаса я выяснила, что в решетке тридцать четыре прута, от стены до стены - семь шагов, а единственное окошко высоко под потолком выходит на оживленную улицу. Но пялиться на стоячую автофлаксовую пробку было еще скучнее, чем на рабочий опенспейс.
На кой ляд было запирать меня здесь, когда я всячески демонстрировала готовность к сотрудничеству и даже не попыталась сбежать прямо из космопорта, где это было гораздо проще, я не понимала. Общаться со мной тоже никто не спешил.
Через час в участок быстрым шагом вошел еще один мужчина, одетый вместо формы в какой-то черный траурный костюм, и все засуетились вдвое активнее. Я отвлеклась от изучения крайне познавательных надписей на стене (и заодно от желания присовокупить пару слов от себя) и с интересом уставилась на картину маслом “Начальство приехало”.
Начальство посовещалось с трепещущей группкой следователей и, в свою очередь, с не меньшим интересом высунулось в коридор.
- Госпожа Кейли Кэнвилл? - уточнило начальство поразительно приятным для такой наглой рожи баритоном. Я начинала ненавидеть этот вопрос, но, тем не менее, подошла к решетке и честно призналась:
- Это я.
- Как же это Вас угораздило? - удивленно покачал светловолосой головой мужчина, так и не потрудившись представиться.
За последние четыре дня, впрочем, такая манера общения перестала меня удивлять.
- Я не нарушала договор, если вы об этом, - буркнула я. - И сама не понимаю, как меня угораздило здесь оказаться. Вот и помогай после этого спецкорпусу в поисках!
- Вас выпустят в течение четверти часа, - неожиданно объявил незнакомец. - Я сожалею, что Вам пришлось это пережить, госпожа Кэнвилл. Ваша помощь была неоценима, и я от имени ирейской короны выражаю Вам благодарность.
- Выпустят? - растерялась я, благополучно пропустив мимо ушей все извинения и благодарности. - Вот так просто? Зачем тогда меня вообще сюда притащили?
- Согласно должностной инструкции, - пояснил он и недобро сощурился. - Мне уже известно, что источником слухов были отнюдь не Вы. Дальнейшее заключение лишено смысла. Офицер уже заполняет бумаги для Вашего освобождения.
- Спасибо, - растерянно сказала я.
- Не за что, госпожа Кэнвилл, - отозвалось начальство, одарило меня неожиданно обаятельной улыбкой и вернулось в опенспейс, где громогласно посоветовало всем присутствующим пересдать физиогномику как можно скорее, после чего гордо удалилось, хлопнув дверью.
Наверное, я должна была насторожиться уже потому, что никто, включая капитана полиции, не изъявил желания слегка поправить данные для физиогномического анализа самому незнакомцу, но я все еще пребывала в изрядной растерянности, и меня гораздо больше волновал вопрос о том, стоит ли рассказывать о произошедшем маме. С одной стороны, выговориться хотелось страшно, с другой - не лучше ли и дальше держать язык за зубами? Как выяснилось, весьма полезная модель поведения, жаль, что я так редко к ней прибегаю…
Ни к какому решению за следующую четверть часа я так и не пришла. Зато забрала бумаги об освобождении и свой рюкзак - и выбралась, наконец, на волю, к той самой стоячей пробке, на которую так долго пялилась из камеры.
На улице моросил дождь - мелкий, нудный и нескончаемый: такой может идти неделями без перерыва. Прохожие из местных кутались в непромокаемые плащи, наивные приезжие, еще не изучившие, какие чудеса вытворяет с дождем порывистый ветер, несли над собой раскрытые зонты, постепенно убеждаясь в их бесполезности. Водители в пробке клевали носом, благоразумно опустив автофлаксы на колеса.
Жизнь в Раинее шла своим чередом. Если задуматься, то и моя тоже, но как следует задуматься у меня не получалось. Несмотря на все мои сомнительные увлечения и хобби, это был мой первый визит в участок, и впечатления он оставил незабываемые.
Что ж, будем считать это бесценным и неповторимым опытом, постановила я, и постараемся, чтобы он так и остался неповторимым. И больше никакого неуемного любопытства, когда дело касается спецкорпуса, какие бы симпатичные сотрудники там ни обнаружились!
Нужно было отзвониться маме и ехать домой. Разобрать вещи, выстирать промоченные носки и убрать в холодильник партию столичных гостинцев, заготовленных для родителей. А еще сообщить на работу, что все в порядке и я успею выйти в свою смену, несмотря на задержание, а то Лика, поди, ногти сгрызла уже по локоть, да и Рон наверняка переживает. Заодно и Джоку кайф пообломаю - этот-то, небось, страшно рад, что лидар можно будет зажать и никто его пилить не станет…
Я помялась на пороге участка, составляя и корректируя список дальнейших действий, и решительно потопала к полупрозрачной палатке летнего кафе через дорогу. Его в списке, разумеется, не было, но не пошло ли оно все к черту?
Увы, попавшие под дождь раинейцы, похоже, размышляли аналогичным образом, и свободных столиков внутри не оказалось, а выходить под теневой навес дураков не нашлось. Да еще тот мужчина, которого я приняла за местное начальство, восседал в углу и медитировал на огромную чашку с остывшим чаем. Вид у него был до того мрачный, что подсесть к нему никто не решался, несмотря на нехватку места: рядом с ним предпочитали стоять, но никак не составлять компанию.
Раз он тут торчит, то к участку отношения не имеет, там свое расписание выгула старшего командного состава. Интересно, какая у него тогда должность?
Я передернула плечами, засунула свой интерес куда подальше и подошла к стойке. После вчерашнего коньяка глушить разливное пиво казалось непростительным кощунством, но настроение располагало. Заполучив запотевшую холодную кружку и тарелку сухариков, я обернулась и с разочарованием обнаружила, что мест по-прежнему нет. Не садиться же к этому “начальству”?
Хотя… если все пошло к черту, то и он, пожалуй, тоже.
- Можно? - спросила я.
Он оторвался от чая и так удивленно уставился на меня, как будто я не разрешения присесть спросила, а пришла продемонстрировать рога и хвост. А то и сообщить, что на “Севере” теперь дежурят в четыре смены.
- Конечно, - кивнуло “начальство” и слегка подвинулось.
Парень, стоявший за его спиной, баюкая такую же здоровенную чашку, хмуро покосился на меня. Я с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. Кто ж тебе виноват, что у тебя стесняшечка в попе заиграла, и первой разрешения спросила я?
- Нервы шалят, - пояснила я свой выбор, потому как на мою кружку “начальник” покосился с явным неодобрением.
- От нервов лучше пить коньяк, - сочувственно посоветовал он и выразительно кивнул на свой чай - от которого и впрямь явственно попахивало тем, что в сем милом заведении стремились выдать за коньяк.
Я не удержалась и поведала ему поучительную историю о том, как я забоялась ареста, увидев газетный заголовок, и вылакала под это дело три стопки, не заметив, а в итоге все равно оказалась в камере предварительного задержания в компании какой-то бомжихи. Причем так не исключено, что и угодила-то я туда по большей части из-за сомнительного сивушного запаха, удачно дополненного ароматами из неразобранного рюкзака.
- А я предполагал, что в измене жены обычно обвиняют мужа, - как-то немного не в тему сознался мой невольный собеседник, которого пересказанный застольный разговор заинтересовал больше, чем обстоятельства моего задержания. - Вроде как если женщине хватает внимания и любви, но на стороне она их искать не станет.
