Дальневосточный штиль (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
- Так поначалу дознаватели искали виновных совсем не в той стороне. Все же должность инспектора министерства налогов и сборов просто обязывает к наличию множества недоброжелателей среди не самых бедных слоев населения. – Пожал плечами святой отец, пряча поглубже в рукав одну из предложенных ему бронированных котлет. Видимо он собрался не то подложить её своему злейшему недругу, не то использовать в пытках особо злостного еретика. – И не так уж и велики были доходы твоего отца, чтобы версию с наследством сразу стали рассматривать. Неладное заподозрили, когда наложенная на Пахома Коробейникова печать анафемы отказалась сходить, несмотря на то, что нанесли её с дичайшими нарушениями положенных процедур, а снять пытались с соблюдением полного регламента.
-Ему входивший в отряд быстрого реагирования поп слово «Каин» на лице своими кастетами нарисовал. – Без труда вспомнил первые минуты своего пребывания в этом мире Олег. Лишь благодаря участию в его судьбе того боевого экзорциста, проявившему к искалеченному парню немало доброты, новый житель этого мира не спешил записывать всех священнослужителей в ряды профессиональных мерзавцев, мало отличающихся от тех же демонологов. – А тот как раз был известным братоубийцей. И что, других аргументов вины моего дяди следствию больше не требовалось?
-Да если бы! К сожалению, у нас еще не настолько просвещенное государство, чтобы руководствоваться в делах судебных исключительно волею высших сил. – Абсолютно серьезно заявил отец Федор, который видимо плохо учился в школе и не знал, что было такое время, когда закон божий являлся главенствующим над установлениями светской власти. Люди назвали этот период Темными Веками, и для всего христианского мира он остался столетиями, в которых цивилизация упала на самое дно и упорно пыталась закопаться еще глубже. – Дознаватели вынуждены были твоего дядю отпустить. Но сразу же вспомнили о Пахоме Коробейникове, когда месяц назад один готовящийся предстать сначала перед палачом, а потом и перед богом прапорщик покаялся во всех своих злодеяниях. В числе прочего оказалась упомянута и продажа с вверенного ему склада нескольких магических мин. Истина все же явила себя миру, и было это, несомненно, по воле Господа!
- А чрезвычайно токсичная сыворотка правды, которую частенько колют приговоренным преступникам, чтобы изъять все их захоронки, конечно же, не причем. – Тихонько пробормотал Олег, но словив раздраженный взгляд отца Федора сделал вид, будто по горло занят своим бутербродом. – Так говорите, призыв демона официально мне простили? С чего бы вдруг такая неслыханная щедрость?
-Сам не пойму. Вроде ни я, ни Андрэ за тебя не хлопотали. – Развел руками священнослужитель, который являлся не только духовным лицом, но и далеко не самым последним в России аристократом. И, по совместительству, дядюшкой одного молодого, но подающего большие надежды младшего магистра магии, переведенного в одну из сибирских крепостей вместе с небесным крейсером «Воздушная танцовщица» и всеми остатками вверенного ему подразделения. Ярко выраженный знак неудовольствия со стороны императора. Впрочем, венценосную особу можно было понять. Андрэ и несколько других старших офицеров умудрились допустить, чтобы командовавший ими принц угодил в плен к противнику. И то, что его вернули по условиям заключенного мира уже спустя несколько часов, дела не меняло. – Может, просто повезло? Должна же когда-то удача и к тебе повернуться лицом, верно?
-Ну, я бы не сказал, что моя жизнь так уж плоха. Есть в ней неприятные моменты, но хватает и поводов для радости. – Усмехнулся Олег, бросая лукавый взгляд на Анжелу. Та, правильно поняв его, тоже улыбнулась. Их отношения были странными…Но более чем устраивающими обе стороны. Супруги, вовсе не по своей доброй воле оказавшиеся вынужденные служить в действующей армии, несколько раз спасали друг другу жизнь. И совместно совершили преступление, в случае раскрытия которого обоим грозила смертная казнь через повешение, а то и чего покруче. Ограбили двух уважаемых работорговцев, делавших свой маленький бизнес на скупке военнопленных и дальнейшей их отправке в родные края или куда-нибудь на невольничьи рынки. Риск был высок, но его окупило несколько килограмм золотых монет, ныне дожидающихся своего часа у границы с Польшей на дне мелкий речушки. – Одно то, что мы не на фронте, уже с лихвой компенсирует местный климат. Летящий с неба снег, конечно, доставляет некоторые неудобства…Но все же не такие, как падающие оттуда же снаряды, десантные войска и стратегические боевые заклинания.
-Ну, хоть за неподверженность твою греху уныния я могу быть спокоен, сын мой. – Печально вздохнул отец Федор, по чьему кислому лицу вовсе нельзя было сказать, что он рад за одного из своих подопечных. Все же когда данное духовное лицо пребывало на западном фронте, то к его услугам были все культурные развлечения оккупированной части Польши. А в заснеженном форте на Дальнем Востоке можно было исключительно молиться о спасении души, поскольку ни театров, ни ресторанов в поле зрения не наблюдалось. Имелся, конечно, в крепости клуб офицеров…Но большинство высших чинов форта наведывались туда исключительно для того, чтобы опохмелиться самогоном. И расположенный неподалеку городок тоже в плане увеселительных заведений ничем особым похвастаться не мог. Низкопробные кабаки и бордели хоть и пользовались большой любовью у охотников и лесорубов, но высокородных аристократов своим уровнем сервиса вгоняли в уныние. – Остается лишь надеяться, что духовная стойкость не покинет тебя в будущем. Все-таки Сибирь не зря считается крайне суровым местом, где все подряд испытывает людей на прочность. Морозы, чудовища, потерявшие всякий страх бандиты-язычники…Особенно последние, ибо о жестокости и склонности к совершению сделок с темными силами этих нецивилизованных варваров молва идет по всему свету.
-У них есть боевые драконы? Нет. Парящие линкоры? Нет. Артиллерийские батальоны? Нет. Поддерживающие многотысячное воинство стратегическими заклятиями архимаги? Нет. – Анжела задавала вопросы как будто в никуда и тут же сама на них отвечала. – Тогда я предпочитаю диких шаманов и нелегально пересекших границу иностранных колдунов, совершающих сделки с мелкими духами и демонами, организованно очертившим допустимые рамки сотрудничества с темными силами австрийцам. И те и другие меня, если попадусь им в плен, будут долго насиловать а потом скормят демонам либо обратят в нежить. А потому лучше уж драться с теми, кто слабее.
Олег лишь согласно покивал на заявление супруги. С началом боевых действий против Польши ему пришлось немало побегать от инфернальных тварей во время прорыва хаоса, которым европейские чернокнижники накрыли один из оккупированных русскими еще в прошлую мировую войну городов. А потом он побывал в тюрьме, где военнопленных вполне организованно и практически конвейерным методом убивали, дабы поднять из мертвых в качестве сохранившего часть прижизненных умений бойца. Ну и на прочие «подвиги» на ниве темной магии Европа не скупилась. Впрочем, в мире так или иначе пользовались ей все мало-мальски крупные игроки на политической арене. Даже Россия, в которой человеческие жертвоприношения и рабство хоть официально и не одобрялись, но все-таки использовались. Ситуация была примерно как с сексом в СССР на его исторической родине. Вроде и нету, но за нарушения касающихся его законов положены штрафы, а число балующихся время от времени этим процессом по статистике с каждым годом только растет…
-Так что ты решил насчет судьбы вдовы твоего дяди и твоих племянников? – Напомнил о себе отец Федор, поскольку Олег уж слишком погрузился в раздумья.
-Пусть идут с миром. – Великодушно разрешил целитель. – Но – лесом. А дом я, пожалуй, продам вместе со всем, что в нем находится. Возвращаться туда после всего….Как-то не хочется.
-Да, сын мой, великие испытания посылает господь своим любимым чадам. Тебе вот досталась ноша сироты, да служба тяжкая, пусть и на благо Родины. Но, может, все же простишь родную кровь? – Попытался наставить отец Федор целителя на тот путь, который он считал истинным. На миг Олегу стало любопытно, а говорил бы он о прощении, если бы кто-то убил Андрэ? Или просто зажарил сделавшего это заживо, а потом как следует помолился о его душе?
