Проклятье рода - Малиновская Елена Михайловна (читать хорошую книгу .txt) 📗

Я не ошиблась в своих предположениях. В первом же открытом ящике оказалась целая кипа пожелтевших от времени бумаг. И я, забыв об уборке, погрузилась в их изучение, внимательно проглядывая каждый листок.

Достаточно скоро я поняла, что времени на это уйдет немало. Большую часть из найденного занимали хозяйственные заметки. Но при этом частенько на полях встречались странные пометки карандашом, за сокращениями которых мне так и чудился потаенный смысл. Вот как, например, можно расшифровать следующую чудную фразу: «Два ст. л. полыни на одну кр. воды, смешать в ночь пол. л.»? Две столовых ложки полыни добавить в кружку воды, и все это сделать в полнолуние? Но что тогда произойдет? Хм-м…

Я отложила очередной листок в сторону и задумчиво наморщила лоб. Интересно, а чем занималась моя прабабушка? Неужели она была знахаркой и делала какие-то целебные снадобья? Да нет, вроде бы я про это не слышала. И почему тогда на кухне я не обнаружила ни малейших следов, свидетельствующих о столь необычном хобби? Я имею в виду всевозможные травы, магические амулеты и прочие вещи, которые обычно используют при создании лечебных отваров.

Я отложила в сторону стопку просмотренных бумаг и решительно потянула на себя следующий ящик. Рано пока делать какие-либо выводы. Сначала надо все тщательно изучить. И я смело запустила руку в темное нутро письменного стола.

Однако тут же я пожалела о своей неосмотрительности. Руку вдруг пронзила острая боль, и я вскрикнула от неожиданности. Отпрянула от стола, изумленно разглядывая крошечную капельку крови, выступившую на указательном пальце. Это еще что такое? Обо что я могла уколоться?

Во второй раз я решила быть осторожнее, поэтому до предела вытащила ящик, после чего аккуратно принялась выкладывать из него бумаги. И наконец обнаружила причину моего так называемого боевого ранения — маленькую записную книжку, на обложке которой щерилась тонкими и чрезвычайно острыми иголками металлическая звезда.

— Оригинальное украшение, ничего не скажешь, — пробормотала я. Бережно взяла ее в руки и с некоторым усилием раскрыла, правда, при этом слегка испачкав кровью из пораненного пальца переплет.

На первой страничке я обнаружила подробное генеалогическое древо незнакомого мне семейства. Я начала изучать его снизу, скользя взглядом по ровным строчкам, пока не остановилась на самом верху. И тем большим было мое удивление, когда я обнаружила, что венчает родословную уже знакомое мне имя Лукас, к которому кто-то любезно приписал и фамилию — Одли.

— Не может быть! — потрясенно прошептала я себе под нос. Спустилась пальцем на ступень ниже. — Элизабет и Грегор. Их сыновья — Лукас и Оливер.

Да, совершенно верно, фамилия была дописана позже. На это указывали и более темные чернила, не успевшие выцвести от времени. Но это не умаляло того факта, что нашла я эту книжку в письменном столе, некогда принадлежащем именно Элизе Этвуд. С какой стати она вообще заинтересовалась Лукасом? Получается, они были знакомы? Но тогда, выходит, он солгал вчера, когда сказал, будто они никогда не встречались.

Я нервно забарабанила пальцами по столу. Ох, не нравится мне все это! Пожалуй, надо было все-таки сообщить хотя бы тому же Дугласу, что Лукас пробрался ночью в дом и пытался запугать меня. А сейчас мои слова вряд ли кто-нибудь примет всерьез. Как-то странно кричать о воре, когда с момента предполагаемого нападения прошло столько времени. Тем более что я разговаривала с Гердой и ни словом не обмолвилась ей о ночных злоключениях.

Тяжело вздохнув, я вернулась к изучению записной книжки. Перевернула страничку и вновь замерла — теперь уже над какой-то записью. Беда была лишь в том, что я никак не могла понять, о чем же в ней говорится. Вроде бы я улавливала смысл отдельных слов, но целые фразы превращались в какую-то тарабарщину. Очень непонятное и неприятное ощущение, стоит заметить. Когда читаешь — и вдруг осознаешь, что разучился воспринимать смысл прочитанного.

Почему-то я никак не могла отвести взгляда от этих строчек. Казалось очень важным разгадать то, о чем тут говорилось. Вдруг это имеет какое-либо отношение к Лукасу? Недаром ведь родословная именно его семьи была изображена на первой странице.

Неожиданно я поймала себя на том, что тихонечко шепчу себе под нос слова, написанные тем же ровным четким почерком, что и большинство просмотренных мною бумаг. Изломанное их звучание завораживало. Изредка мне слышалось что-то очень и очень знакомое, но это ощущение сразу же пропадало, стоило мне только перейти к следующей строчке.

Когда я прочитала примерно половину, то отстраненно удивилась тому, как сильно и стремительно вокруг потемнело. Теперь мне приходилось щуриться, чтобы разобрать сливающиеся во мраке фразы. Но это не могло остановить меня. Взгляд намертво приковался к записной книжке. Я получала едва ли не физическое удовольствие от того, как слова соскальзывали с моего языка, поэтому все убыстряла и убыстряла темп чтения.

Однако вскоре мои чувства изменились. Чем меньше строчек оставалось до конца страницы — тем более мне становилось не по себе. Нет, я не могла по своей воле остановиться, но пропало и наслаждение. Мне было страшно. Я ощущала, как струйки мрака скользят по моей коже, как во тьме кто-то тяжело дышит, притаившись за спиной и до поры до времени не желая выходить. Что будет, когда я произнесу последнее слово? Кого я призываю себе на погибель?

— Хлоя! — неожиданно словно издалека услышала я отчаянный крик сестры и краем глаза заметила, как ее хрупкая фигурка нарисовалась на фоне светлого прямоугольника открытой двери. — Немедленно прекрати!

Если бы я только могла! Теперь мрак вокруг меня сгустился до предела, показывая, что не отпустит невольную беспечную жертву. Я будто угодила в тесные паутинные силки, не дающие мне пошевелить и пальцем.

— Хлоя!.. — В голосе Анны послышались слезы. — Пожалуйста, не надо!..

Две фразы. Мне оставалось произнести всего две фразы. И я с ужасом осознавала, что сделаю это. У меня не было сил сопротивляться той воле, которая захватила мое тело и разум.

Внезапно раздался звук распахиваемого настежь окна, и мне в лицо ударило порывом свежего ветра. Тьма недовольно взбурлила, вскипела, раздраженная чужим вмешательством. А я уже открыла рот, чтобы на одном дыхании выпалить финал. Но не успела. В следующее мгновение неведомая сила приподняла меня за шиворот, словно напроказившего котенка, хорошенько встряхнула и откинула далеко в сторону от стола.

Я отлетела к стене и сильно ударилась головой, но создание не потеряла. Однако удар, по всей видимости, не прошел для меня даром. Иначе как объяснить тот факт, что я увидела всего в паре шагов от меня Лукаса. Правда, у него за спиной почему-то трепетали огромные призрачные крылья, словно сотканные из еще более плотной мглы, что плескалась в кабинете.

Лукас всего лишь взглянул на злополучную книжку — и та захлопнулась сама собой. А затем он разъяренно обернулся ко мне — и я испуганно вжалась в стену. Поскольку его глаза горели совершенно нечеловеческим красным пламенем.

— Мамочки, — успела прошептать я и благополучно лишилась чувств, не выдержав свалившихся на меня испытаний.

Я старательно пыталась убедить себя, что увиденное — всего лишь жуткий ночной кошмар. Вот сейчас я открою глаза и обнаружу, что лежу в своей кровати, а рядом сопит Анна, и день только начинается…

— Вы чрезвычайно любопытная и глупая девушка, — укоризненно произнес над моей головой женский голос, безжалостно лишив меня малейших иллюзий по поводу произошедшего.

Я грустно вздохнула и боязливо приоткрыла один глаз, проверяя, где нахожусь и не грозит ли мне какая-нибудь опасность. Затем, убедившись, что никакая жуть не торопится нападать на меня, распахнула оба.

Я лежала на диване в гостиной. В кресле, стоящем у изголовья, удобно расположилась Герда, которая, заметив, что я очнулась, сразу же принялась укоризненно цокать языком и скорбно морщить лоб, всячески выражая свое неодобрение.