В погоне за утром - Роэн Майкл Скотт (бесплатные серии книг TXT) 📗
– Как? «Оби»… – резко переспросил полисмен, ни к кому в особенности не обращаясь. Мы переглянулись и пожали плечами. Он повернулся к Дэйву: – Ну, сэр, я полагаю, вы могли бы… вы ведь примерно того же происхождения…
– Нет, черт побери, я не могу! – прошипел Дэйв, с поразительной быстротой отбросив свое обычное хладнокровие. – Происхождение? Да вы родились ближе к ней, чем я, так почему же вы сами не знаете, дьявол вас раздери? Она с Тринидада, а я нигериец. Я Ибо, из Биафры, если это вам хоть что-нибудь говорит! Что между нами общего?
– Ничего, совершенно ничего, Дэйв, – сказал я, скривившись. – Так что, пожалуйста, возвращайся к своей обычной манере ленивой ящерицы и иди спроси у нее. Она по-настоящему питает к тебе слабость, в конце концов, хотя это еще ничего не говорит о вкусах.
– Это из-за букв после моей фамилии, – жизнерадостно сказал Дэйв. Вспышка темперамента прошла у него так же быстро, как и возникла. Он закурил новую сигарету. – Все эти из Вест-Индии просто помешаны на образовании – хуже, чем шотландцы. О'кей, спрошу.
Но когда Дэйв появился через несколько минут, вид у него был несколько взъерошенный:
– Она расскажет, – сообщил он. – Думаю, Клэр сумела убедить ее лучше, чем я. И потом… ну, может быть, что-нибудь подобное и могли сделать у меня на родине, только это называлось бы по-другому. Но что касается городского населения, образованных слоев – мы с таким никогда даже не встречались. Только где-нибудь в глухой провинции – там, где люди только что слезли с дерева, – так бы вы сказали сержант, а? Джуджу – вот как они это называют. – Дэйв скорчил гримасу. – Ну и выражение – моего старика хватил бы удар, если бы он услышал, что я его употребляю. «Придержи свой скверный язык» и все такое – вот что бы он сказал.
– Джуджу? – Барри нахмурился. – Так ведь это же…
Его слова были прерваны возвращением миссис Макзи, опиравшейся на руку Клэр. Она разразилась речью с места в карьер:
– Я хочу, чтоб вы поняли, сар, обо всем ЭТОМ я ничего не знаю – совсем ничего. Но было время, когда я кое-что повидал – раньше. Когда мой покойный муж, он был рядовой медицинской службы дома, на Тринидаде, Божья воля призывал нас в миссии – часто. Тогда был плохое время – на другом острове, далеко от нас – и разные люди уезжал, они бояться за свою жизнь, на Ямайку и Тринидад – куда могли, даже на Кубу. Мы их много видел вокруг миссий, мы стал все знать про их жизнь. Бедные люди, горькие люди с плохой кровью, они должны платить долги; эта Вещь продолжался… – женщина поежилась, словно от одной мысли об этом ей становилось не по себе. – Работа дьявола. ОБЕЙЯ. УАНГА, так они называл это в своем страхе. Мы воевать с ней, как могли, любовью, но были такие люди – они слишком далеко зашел в темноту, чтобы видеть свет. Там мы видел, как делают вещи… как здесь. Правда, даже тогда – не такие плохие. Я не помнил знаки, сначала… нет, пока…
Она глубоко и судорожно вздохнула и показала на отвратительное пятно из крови и перьев на моем экране:
– Хотите знать, что есть ОБЕЙЯ? Вот это – там – ОБЕЙЯ. Вы это взять и сжечь.
– Буду рад, – сказал Барри, несколько неуверенным тоном. – Но что же это?
– Это плохо – вам надо знать еще? О'кей. Это называть «силь-дон-педро», а что это значит, я знаю не больше вашего и не хочу знать – никогда. Иногда его пользуют МАЗАНЧА, иногда – ЗОБОП или ВЛИНБЛИНДИНГ. Пользуют с этими знаками и не для хороших дел. И это все, что я вам скажу, потому что это все, что я знаю.
– Погодите минутку, – поспешно сказал полицейский. – Должен ли я понимать?..
Не обращая на него внимания, миссис Макзи повернулась к Барри:
– А теперь, сэр, извините меня, пожалуйста, но тут куча работы, а я всех задерживал.
С невозмутимым спокойствием она повернулась и снова удалилась. Полицейский дернулся ей вслед, но не сделал попытки задержать ее. Вместо этого он обернулся к Дэйву.
– Что все это значит, черт побери? Она что, пыталась сказать мне, что это сделали эти – как там она их назвала? Эти типы – беженцы? И откуда, кстати, были эти беженцы?
– В этом-то вся и соль, – отозвался Дэйв, наслаждаясь, как вампир. – Вы спрашиваете меня – похоже, что этот погром нам учинил кто-то из вест-индских бродяг, откуда-то с Саут-стрит.
– Из Вест-Индии? – Барри заморгал. – Но почему Вест-Индия?
– Ну, я не думаю, что в городе так уж много гаитян, – а ты?
– ГАИТЯН?
– Вы же слышали, что сказала дама. Вот откуда приезжали беженцы. Со счастливого маленького острова Гаити. А ОБЕЙЯ – это просто местное название для дел, в которых ни один уважающий себя житель Тринидада не пожелает быть замешанным – он скорее умрет, простите мне это выражение. Однако в тех местах они гораздо больше распространены.
Полицейский захлопнул свою записную книжку и перетянул ее резинкой:
– Для меня это китайская грамота – все равно, что компьютеры… Да. Что ж, это все-таки ниточка, я полагаю. Я не думаю, чтобы мы в последнее время наступали на пятки кому-то из Вест-Индии, сэр, верно? Никаких случаев с Бюро по расовым отношениям?
Все расхохотались. Конечно, таких случаев у нас не было. Мы были респектабельной компанией, и наш бизнес был международным. У нас были высокие стандарты, и необычное или экзотическое происхождение считалось плюсом, так что мы нанимали людей откуда угодно и могли проводить дискриминацию в каких угодно отношениях, но только не в расовом. Единственным служащим, замешанным за последнее время в каких-либо скандалах, похоже, был я. И я никоим образом не собирался упоминать об этом, уж во всяком случае, не о случае, в реальности которого я сам не был уверен. Даже если это произошло в действительности, те здоровенные громилы, во всяком случае, были не из Вест-Индии.
Однако они были грабителями. Или замешаны в чем-то незаконном, причем в таком, что, не раздумывая, готовы были пожертвовать ради этого жизнью. Здесь был какой-то мотив, который не сразу бросался в глаза… не больше, чем в случае с нашей конторой. Полиция явно собиралась списать его как работу пьяниц, наркоманов или подростков, которые просто случайно на нас наткнулись, не нашли ничего стоящего, чтобы украсть, и в отместку разгромили весь офис. Они будут держать ухо востро, но…
Этого я принять не мог. Глодавшая меня тревога становилась все сильнее, темнее, крепко вцепившись в меня и следуя по пятам. Она маячила за всеми моими мыслями, хотя оставшаяся часть дня должна была прогнать ее – день был суматошный, но ободряющий. Наш офис заполнило что-то вроде маленькой весны, когда воздух стал сосновым и острым от дезинфектантов, затем – пьянящим и цветочным – от ароматизированного полироля, и, наконец, – прохладным, чистым и нейтральным, когда включился кондиционер; где-то на заднем плане жизнерадостно трещали телефоны, как яркие насекомые, жужжали и стрекотали принтеры, восстанавливая нашу отчетность в твердые копии. Нормальная жизнь распускалась, как нетерпеливый росток, наливалась и расцветала в обычный статус-кво, яркий, как подсолнечник. Ее ровная скорость была, пугающей, это было так, словно мы смотрели быстротекущий фильм; у нас здесь был хорошо отлаженный бизнес и компетентная рабочая сила. Это должно было ободрить меня. Но не ободрило.
Два взлома, от которых никуда не денешься, оба странно бессмысленные – с одним связующим звеном, а именно – мной. Эта идея мне ни капельки не нравилась, я не мог найти в ней никакого смысла. Предположим, меня в тот вечер действительно преследовали, – но я добрался до своей машины и был таков. Ни одна машина не следовала за мной от Тампере и даже от Дунайской улицы. Они могли запомнить номер, но как-то я не очень представлял себе их использующими полицейский компьютер, чтобы меня выследить. И потом им надо было следить за мной не только до дома, но и до офиса на следующий день; к чему такие хлопоты? Зачем врываться в офис, когда они могли добраться до меня дома? Нет, это была безумная идея, но безумная или нет, она все глубже застревала в моем мозгу. Если бы я смог найти способ вычислить эти два инцидента, найти какое-то разумное объяснение для одного или другого…
