Величайший дракон - Раули Кристофер (чтение книг .TXT) 📗
Все рассмеялись. Они знали, насколько это справедливо. Сто Девятый сражался на обоих континентах и на большинстве островов между ними!
— Три раза обедал с императором! И что же ты там ел?
— Первый раз — крабов в масле. Было еще белое вино и свежие булочки.
— Ты ел из золотой тарелки?
— Нет, просто из белого фарфора.
— А о чем вы разговаривали? — спросил Энди, который всегда отличался любопытством.
— Ты можешь спросить, о чем мы не разговаривали. Император — великий человек. Ты это чувствуешь сразу, как только оказываешься с ним в одной комнате. Он видит очень далеко и он получает известия со всего мира. Он показывал мне глобус, на котором нарисована карта всего мира, карта, которая как бы обволакивает весь мир.
Они все даже испугались такой мысли.
— Падмасцы сражаются с Чардхой на западе, а еще возможна опять война с Кассимом. После того, как мы взяли Эхохо, наше влияние на них увеличилось очень сильно. Император надеется заставить Падмасу заключить мир и покончить с войной до конца своих дней.
Все с удивлением задумчиво уставились на него. Релкин побывал среди высшего командования. Видел выложенную, как на ладони, всю глобальную стратегию. Три раза обедал с императором.
— Так, значит, ты доволен, что снова вернулся к нам? — заметил Ракама.
— Именно так.
— Что ж, добро пожаловать обратно!
— Да, с возвращением! — раздался тут же хор голосов.
Позже, в стойле, когда он трудился над потрепанным джобогином, они с драконом более детально поговорили о месяцах его отсутствия. Естественно, Релкин заговорил о Курфе и поинтересовался, что же произошло на самом деле.
Базил немного подумал.
— Мальчик Курф в некоторых вещах непредсказуем. Никогда не знаешь, с какой стороны он откроет дверь.
— Однако ты выжил — Курф — тоже. Хотя раза два мы с ним и ходили по краю.
Релкин не сомневался. Он уже слышал, как джобогин развалился и из-за этого доспехи Базила рухнули на землю в самый разгар упражнений.
— Курф не драконир. Он считает, что скоро уйдет от нас.
Значит, даже сам Курф понимает, что ему не дано быть дракониром. Это просто замечательно. Ни один дракон не должен иметь плохой уход.
Релкин посмотрел на джобогин и присвистнул от ужаса.
— Знаешь, здесь каждая завязка болтается и требует того, чтобы ее подшили.
Релкин несколько минут был занят работой. Наконец, Базил снова заговорил.
— А как все это время поживал мальчик?
— Тоже выжил, вот и все, что могу сказать по этому поводу.
— Они задавали вопросы?
— Без конца.
— Теперь все позади?
— Надеюсь, что так.
Базил воспринял это вполне спокойно. Он не очень-то задумывался о том, что может произойти с ним, если Релкина отправят в Андиквант навсегда. И только сейчас он начал понимать, насколько его жизнь зависит от планов Релкина на то время, когда они уйдут из Легионов.
— Во всяком случае, я до ужаса рад, что вернулся сюда, и мне действительно очень жаль, что ты не получал все эти месяцы должного ухода.
Глаза дракона слегка замерцали.
— Этот дракон благодарит мальчика за заботу. Этот дракон очень рад, что мальчик вернулся.
Большой, плохо подстриженный коготь на несколько мгновений утонул в пожатии человеческих рук.
Прежде чем уснуть, Релкин долго лежал, прислушиваясь к знакомым звукам Драконьего дома. Напротив него, в своем стойле, возился и фыркал Пурпурно-Зеленый. Базил храпел глубоко и тихо, как и положено довольному и хорошо поевшему виверну.
Он вернулся. И он молился, чтобы так теперь здесь и остаться Конечно, у него было дело, которое заставит его покинуть Марнери. Ему как-то надо попасть в Видарф. Покинет он Легион или нет, но он должен увидеть Эйлсу. Все эти месяцы, проведенные в разлуке, он беспокоился о ней, снова и снова перечитывал ее письма, снедаемый жгучим желанием увидеть ее. За последние месяцы ей стало лучше, но даже еще две недели назад у нее не было уверенности, что она в состоянии вынести путешествие.
Релкин про себя воздал благодарность Богам, а потом еще одну благодарность Великой Матери, на всякий случай. Он молился о том, чтобы Эйлса эту ночь проспала хорошо и ее не беспокоили бы сны, полные страха.
А потом он и сам спокойно уснул.
На следующий день он нанес краткий визит командиру эскадрона Кузо, который встретил его тепло и ласково, явно довольный, что знаменитый драконир вернулся обратно. Он доверительно сообщил, что, по его мнению, Релкин в ближайшее время получит повышение. Будет сформирован новый драконий эскадрон и для него потребуется новый командир. Кузо был уверен, что Релкин получит это место, как только обвинение в грабеже будет снято, а сам Кузо в этом ничуть не сомневался. Релкин постарался не очень обнадеживаться этой новостью, но это далось ему с большим трудом. Они еще немного поговорили о Курфе, которому предстояла переквалификация.
— Курф говорит, что переведется в пехоту, — сообщил Кузо, но в его голосе слышны были пессимистичные нотки. — Не думаю, что от этого что-то изменится. Я считаю, что ему просто надо стать музыкантом.
— Абсолютно верно.
— Мы опять возвращаемся к десяти драконам.
— Я должен соответствующим образом встретить вновь прибывших.
— В последнее время Пурпурно-Зеленый страдает. Ему нужны приключения.
— А я-то считал, что ему не помешает хорошая передышка. За эти несколько лет мы с лихвой получили свою долю приключений.
— Учитывая историю нашего полка, я с вами, драконир, вполне согласен, но признаки беспокойства у нас здесь уже заметны.
— Мы направимся в Чащу?
— Сказать по правде, так я и сам не знаю, куда мы направимся после Марнери. Думаю, и наши верховные шишки не знают, что с нами теперь делать. Нас расположили в Марнери как полупостоянные силы, и были долгие споры о том, чтобы расформировать соединение.
Релкин задумался, не было ли это следствием различных случаев полного неповиновения, граничащего с мятежом, о которых наверняка регулярно докладывали высшим чинам. Драконий эскадрон не должен вот так просто сниматься с места и бродить по своему усмотрению.
— Я очень рад, что они оставили эту затею. Сохранение Сто девятого марнерийского что-нибудь да значит для всего Аргоната.
— Приятно знать, что это хоть кому-то не безразлично. Да, это правда, мы прошли через многое.
— Они также пытались заставить Пурпурно-Зеленого уйти из Легиона. Придумали что-то насчет его веса и склонности к капризам.
Релкин, удивленный этим, даже сел. Кто-то среди верховного командования действительно взялся за их соединение.
— Но это уже прошло. Генерал Трегор, как мне сообщили, от имени Его Величества поднимал этот вопрос даже на Совете Командиров. И закрыл его.
— И они отстали?
— Пока да, но у нас есть враги. То, что случилось в Аубинасе, прошло не совсем так, как хотелось бы.
— Трудно в это поверить. Они что, предатели?
— Не знаю. Я даже не знаю толком, кто они, если не считать Хейсса из Первого легиона.
— Он один из тех, кто возбудил против меня это уголовное дело.
— Правильно. Кстати, ты мне напомнил… Ты записывался сегодня на увольнение, чтобы встретиться со своим адвокатом. Отлучка разрешена.
Вскоре после этого Релкин шагал вдоль по Водяной улице под голубым небом, по которому на север проплывали случайные облачка. Лагдален стала своего рода независимым адвокатом Короны. Ее власть исходила от королевы, которая, с подачи Лессис из Вальмеса, предоставила ей карт-бланш. Контора Лагдален разрослась и заполнила целое здание в нижней части Водяной башни, и состояла из дюжины молодых адвокатов и нескольких молодых девушек из благородных семейств, которые добровольно вызвались переписывать документы и вести дела. Контора выглядела, как муравейник.
Когда Релкин вошел, его приняли очень тепло. Секретарь в приемной вышел из-за стола, чтобы пожать ему руку, а Лагдален поприветствовала его легкими объятиями. Попав к ней в кабинет, он сел напротив хозяйки за стол, заваленный бумагами. Какое-то время она рылась в ящичке для свитков.
