Время созидать - Кварталова Ирина (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Откуда-то сбоку к Тильде подскочило жалкое дрожащее существо, обернутое в многослойные тряпки: не то девочка, не то старуха.
– Госпожа, купите… – просипело оно, протягивая ей что-то среди уличной толкотни. – Всего полмедяка. Нигде таких не найдете!
Букетик цветов. Где она его взяла, эта бродяжка?.. В чьем саду?
– Бла-ародная госпожа захочет купить цвяточки… Украсить себя… – бормотала одни и те же слова уличная торговка. И как она безошибочно поняла, кто перед ней? В грязной одежде, с тяжелой сумкой Тильда не сошла бы и за найрэ.
– Госпожа! – в голосе торговки было что-то уверенное, будто она точно знала, с кем именно говорит.
Отчего-то Тильда не могла отвести взгляд, хотя нищих в Даррее тысячи, куда ни пойди – везде наткнешься на калеку или безобразную, беззубую, как вот эта, старуху… Что-то неправильное, странное раздирало коготочками душу. Вспыхнул страх – на миг Тильда представила, что бродит по зимним улицам одна, замерзает и умирает от голода, привалившись к какой-то стене…
Она тряхнула головой, прогоняя наваждение, проверила часы за пазухой на цепочке – при ней ли.
– Отдам даром ради такой-то красоты, – вдруг переменилась торговка. Она схватила Тильду за рукав, неожиданно сильно и резко дернула к себе, так что сумка с чертежными инструментами слетела с плеча и больно врезалась ремнем в сгиб локтя. – Это от господина Коро. Привет.
«Торговка» смотрела на нее прозрачными как лед глазами ребенка на лице старухи, не мигая. Ждала ответа. Потом слабо улыбнулась, растянув в ниточку тонкие морщинистые губы, и отдала цветы.
– Что мне сказать моему господину?
Сегодня тринадцатый день месяца урожая – а долг господину Коро Тильда обещала вернуть после Долгой ночи. С чего бы ему напоминать о сроке?
Решил припугнуть, показать, что никуда она не денется.
– Скажи, что все в порядке. – Тильда улыбнулась. – И господину Коро не о чем беспокоиться.
«Торговка» понятливо кивнула – и пропала в толпе, мгновенно растворилась среди прохожих, будто и не было ее вовсе.
В руках дрожали на ветру фиалки – любимые цветы. Кто-то шел мимо, толкался и что-то недовольно говорил, даже – кричал, и только сейчас Тильда поняла, что стоит перед самым мостом и мешает людям пройти.
Ее покойный муж Гарольд был игроком. Свою страсть он и не скрывал, пропадая вечерами в самых сомнительных заведениях столицы, и постепенно богатое приданое, полученное от отца Тильды, утекало – на долги, на любовниц, на дурманящие разум зелья. И погиб муж как-то внезапно. Проигрался или просто ввязался в авантюру и стал неудобен как свидетель – Тильда не знала. А когда Гарольд умер, оказалось, что он был должен огромную сумму господину Коро, и этот долг лег на плечи Тильды как наследницы изрядно потрепанного состояния.
Десять лет Тильда всеми правдами и неправдами искала деньги, чтобы избавиться от этого долга. Сердце Родерика Коро не знало сомнений и боли, а власть была сильнее власти Сената.
Тильда знала, что двери и решетки на окнах не защитят ни ее, ни сына, как не защитят брата стены отцовского дома в Ларте.
Она поправила ремень тяжелой сумки и решительно зашагала в сторону Жемчужного кольца.
Всю дорогу ей казалось, что за ней кто-то идет, прячась за спинами прохожих. Один раз, обернувшись, она увидела, как какой-то мужчина скользнул в боковой переулок, а потом все та же полусогнутая тень, прижимаясь к стенам, последовала за ней дальше. Тильда усмехнулась про себя. Следят. Ну и хорошо – пусть Родерик Коро знает, что она не боится его.
У ворот дома Тильду встречал Эрин. Он поклонился и доложил, что дома все в порядке.
– Что-то вы поздно, госпожа, я боялся за вас… – начал он ворчливо-доброжелательной скороговоркой, к которой Тильда привыкла с детства. – Сбегал на площадь, поспрашивал. А мне и говорят, мол, ушли вы… Ох, заставили вы меня поволноваться-то… Одна ходите, а сейчас вон, говорят, в переулке Красильщиков двух женщин убили, вывернули наружу все внутренности и… Сумку-то давайте сюда, что же вы… Тяжело же. Воду вот приготовил, она еще теплая, а ужин наверняка уже остыл… Ой, одежда ваша…
– Прости за беспокойство, Эрин. – Тильда ласково улыбнулась, отдавая ему сумку. – Меня задержали дела.
По улыбчивому, в морщинах, лицу мужчины пробежала тень, серые глаза потемнели, словно их накрыли грозовые тучи. Но он лишь поднял фонарь повыше, чтобы осветить Тильде дорожку через сад.
– Все-то вы в заботах, госпожа! Сердце кровью обливается, глядя… Вы бы нашли толкового парня, вот хотя бы… как его зовут? Кажется, Матиас… Или Морис?.. Такой высоченный – вот его бы да пристроить в охрану…
– Эрин, – Тильда прервала его причитания, – с Ароном все хорошо?
Получив утвердительный ответ, Тильда снова улыбнулась:
– Хорошо! Распорядись подать ужин в столовую. Я скоро буду.
Дом встретил ее темнотой и тишиной – давящей и вязкой, как смола.
Дом Элбертов был стар, его кости из крепкого дуба скрипели по ночам, его каменные зубы крошились, он лысел, теряя то одну, то две черепицы. Угрюмый и тихий, он дряхлел медленно, с достоинством. Тильда же, несмотря на все выгоды своего положения мастера-архитектора, могла лишь содержать в относительном порядке одно, жилое, крыло. Слишком много места в ее жизни занимал долг Родерику Коро.
Она привыкла так жить, и многого – за давностью впитавшейся в кожу привычки – уже не замечала. Не замечала, как смотрят со стен молчаливые предки Элбертов, провожая странными, потусторонними взглядами всех, кто жил в доме, словно взвешивают, оценивают и ставят пробу. Не замечала многолетней слежавшейся серости. Или не хотела замечать.
Тильда поднялась на второй этаж. Прошла узким коротким коридором, и вытертый плетеный коврик приглушил ее шаги. У двери в самом конце остановилась, глубоко вздохнула и, беззвучно распахнув ее, заглянула в неосвещенную спальню.
Темнота внутри пахла дождем и мокрым деревом.
Огонек свечи сразу же заколебался, готовый погаснуть – Арон оставил открытым окно.
На подоконник натекла целая лужа.
Свечу Тильда оставила у входа на сундуке. Закрыла окно и ставни, вытерла воду, мимоходом подобрала и поставила на полку двух деревянных рыцарей, валяющихся на полу – ее подарок сыну. Она работала над ними несколько месяцев – вырезала, раскрашивала так, что рыцари в локоть высотой казались живыми.
Арон спал, раскинув руки, скомкав во сне одеяло. Тильда почти не видела его лица, но достаточно было того, что сын здесь, мирно спит. Ей хотелось пригладить торчащие волосы Арона – рыжие, такие же, как и у отца. Но она лишь постояла несколько мгновений над кроватью, потом поправила одеяло.
Над кроватью висели сложные конструкции из перьев, бусин, палочек и ниток, они покачивались от легкого сквозняка, дотрагиваясь до лица. Арон тащил в свою комнату всякий хлам: обкатанные морской водой камешки, ракушки, кривые коряги, перья, какие-то металлические скобы, поломанные ключи, кости птиц… Из всего этого он постоянно сооружал «магические» приспособления. Мэй ворчала, что в комнате Арона невозможно прибраться, потому что все углы завалены чем попало, и иногда Тильде приходилось брать – и выкидывать в мусорную кучу всю эту никому не нужную рухлядь.
Арон потом не разговаривал с ней – иногда целое пятидневье…
Усталость давила на плечи, отдавалась тупой болью в затылке. Но Тильда взяла свечу и подошла к столу, за которым Арон делал уроки. Там лежала раскрытая тетрадь, и Тильда стала вчитываться в неровные буквы и цифры, написанные карандашом. Это был домашний урок, и Арон справился с ним кое-как, записи пестрели ужасающими ошибками.
Горький ком подступил к горлу.
Она могла бы взять и решить эти примеры за сына – исправить неправильные ответы, ведь для нее это так легко! Не то что для Арона, у которого никакой склонности к арифметике, которого учителя никогда не хвалили за прилежание в каких бы то ни было науках, кроме гимнастических упражнений и фехтования.
Несколько мгновений Тильда колебалась. Потом закрыла тетрадь и положила ее обратно. Так она сделает только хуже – если решит задания за сына. Как бы она ни хотела помочь ему – не сейчас и не таким образом.
