Силиконовый маг - Хэмбли Барбара (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Это не так, — сорвалась Джоанна, — моя любовь к нему… она тут вовсе не при чем. И здесь я даже не совсем потому, что именно из-за меня он попал в руки Совета…
Магус вытаращил глаза, в ужасе глядя на свою гостью.
— А я тут потому, что мне никак не обойтись без помощи волшебника,
— продолжала Джоанна резко. — Без помощи Антрига мне с этим делом точно не справится. Уж хотя бы взять то, что он единственный из нас всех, не считая, конечно, меня саму, кто верит в угрозу. Эта угроза для многих миров. Периоды упадка жизненных сил, которые наблюдаются и у вас, и у нас, — это все не случайно. Антриг единственный из волшебников, который способен справиться с Сураклином.
Нет, не стоило так сразу называть тут вслух страшное имя. Сразу повисла тишина, такая тишина возникает после страшного удара грома. Казалось, все стихло: перебранки поваров на кухне и стук посуды, барабанная дробь дождя в стекла окон, грохот колес по булыжной мостовой на улице. Магус еще некоторое время беззвучно шевелил губами, точно пытаясь вдуматься в смысл услышанного. Наконец он опомнился и прошептал:
— Но это невозможно. Сураклин умер.
— Отчасти это так, настоящее тело Сураклина действительно давно мертво, — сказала Джоанна веско, — но вот только ум Сураклина, его знания, умения и способности давно уже жили в совершенно чужих телах. А теперь он собирается запустить компьютер — это такая большая машина, чем-то похожая на механическую прялку — а машина эта приводится в действие электричеством. Электричество вырабатывается телисами из жизненной энергии, которую высасывает Сураклин. Постепенно должно исчезнуть все волшебство, как исчезает и твое волшебство, Магус. Сураклин собирается взять надо всем власть.
Закончив, девушка поглядела на собеседника, который сидел ни жив ни мертв. Он знал, что Джоанна говорит правду, но его мозг по инерции отказывался верить в случившееся, уж слишком много привычных стереотипов при этом ломалось.
— Но ведь тогда Антриг был тут с тобой, и он говорил… — начал было Маг.
— Он разыскивал Сураклина.
— Бог мой, — только и сумел сказать кому-то из нас, — продолжала Джоанна, — ведь он был уверен, что кто-то обязательно находится под влиянием Сураклина, — тут вдруг она подумала, что Магус вполне может быть сообщником Темного Волшебника, но в следующую минуту ей стало не по себе от столь дурацкого предположения. Но ладно, была не была. Все равно уже Антриг, говорят, успел свихнуться. — Послушай, Магус, мне нужна твоя помощь.
— Но только не в борьбе с Сураклином.
— Но ведь он даже не знает, что я тут.
— Он узнает. Девушка, ради всех святых, заклинаю тебя. Неужели ты до сих пор не поняла нашей жизни? — волшебник смотрел на Джоанну расширенными глазами. — Я никогда не жил в Кимиле, в этом городе Церковь всегда обладала слишком сильными позициями, чтобы хоть какой-то кудесник мог почувствовать себя там спокойно. Мне только приходилось бывать там, когда Сураклин был еще жив. И я скажу тебе, что там не было ничего, о чем бы Сураклин рано или поздно не узнавал. И не было таких людей, кто бы не подчинялся ему. Иначе ослушнику приходилось туго. Впрочем, Сураклин никогда не говорил, что он приказывает. Он говорил, что только просит, но горе было не выполнившему такую «просьбу».
Джоанна затаила дыхание, слушая.
— Впервые я увидел его на рыночной площади. Он был одет в одежду коричневого цвета, я это запомнил. И еще его глаза желтые, как у кота. В тот момент он стоял и наблюдал, как дети, играя, носятся друг за другом. И он… он подошел к маленькой девочке, взял ее за руку и просто куда-то повел. И это на глазах всего Кимила. Никто ему даже слова не сказал. Я был поражен. Поначалу я подумал было, что никто ничего не говорит ему из-за того, что Сураклин просто наложил на всех заклятье, которое заставляет человека столбенеть. Но какой-то маленький мальчик побежал и сообщил о случившемся матери девочки, которую увел Темный Волшебник. И мать зашикала на него. Я никогда не забуду, как по ее лицу катились слезы, и какое при этом лицо было у Сураклина. Дитя мое, я повторяю тебе еще раз, что я не хочу связываться с Сураклином.
Неужели, подумала Джоанна, Сураклин проделал когда-то нечто подобное с Антригом тоже? Просто пришел в какой-нибудь город, положил глаз на этого девятилетнего еще мальчика, взял его за руку и повел с собой? Или он до этого сумел завоевать доверие Виндроуза, как завоевал и доверие Гэри?
— Но тогда помоги спасти Антрига, — тихо сказала девушка. Видя, как поспешно отворачивается предсказатель, Джоанна повторила: — Магус, я прошу тебя. Иначе пропадет моя последняя возможность.
— Даже если вдруг каким-то образом тебе удастся попасть в Башню, — отозвался Магус, — и если ты снимешь-таки с него ошейник с печатью, о это еще не значит, что с ним сразу все станет в порядке.
— Но я все равно должна хотя бы попытаться, — закричала вдруг Джоанна, — но только я не смогу проделать все это одна. Сураклина нужно обезвредить.
Уж чего-чего, а утешать плачущих женщин Магус умел. Он поднялся из-за стола, подошел к сидящей Джоанне и положил свои руки ей на плечи. И несмотря на такую открытую трусость и нежелание помочь ей, девушка вдруг почувствовала, что этот человек действительно утешает ее, ей становится легче. Словно теплота ее рук наполнила ее тело.
— Дитя мое, — проговорил Магистр печально, — я говорю то, что думаю. Хотя и сознаю, что ты считаешь меня трусом и подлецом.
Джоанна, подняв резко голову, заглянул ему прямо в глаза и увидела, что в них борются два противоречивых чувства — с одной стороны, страх перед Сураклином, перед муками, с другой — присущие в какой-то степени каждому мужчине смелость и отчаяние от неумения использовать ее в нужный момент.
— Мне и так уже пришлось хлебнуть изрядно бедствий, — виновато продолжал чародей, — и инквизиторы смотрят на меня косо, хотя волшебников и не считают, и регент то и дело стремится расправиться со мной, хотя его двоюродный брат и взял меня под свое покровительство. А тут еще на нас вообще обрушилось, что называется, тридцать три несчастья, и разные чудовища появляются неизвестно откуда, и уборка урожая плохо идет, и купцы на кораблях из Саарика что-то больше не стремятся к нам, и вообще вреди моих сограждан царит страх и неуверенность в завтрашнем дне… А уж сколько ходит слухов, что тот или иной волшебник замышляет заговор против Власти… Дитя мое, пойми, Инквизиции нужен только повод, и мне конец. По идее, я вообще не должен был давать тебе приюта…
Джоанну охватил страх, но Магус успокаивающе погладил ее волосы. Свет десятка свечей, горевших в серебряном подсвечнике замысловатой работы, отбрасывал тени на его искаженное отчаянием лицо. И Магистр продолжал:
— Я могу только просить тебя, чтобы ты не злоупотребляла моим гостеприимством и не навлекла инквизиторов на мой дом. И ни слова обо мне ни в Совете Кудесников, ни перед регентом, если ваши пути вдруг пересекутся. От одного его взгляда мне становится не по себе. Помни, что мне отступать некуда. Я видел Сураклина, дитя мое, я понял, что он на все способен. Пойми меня правильно, что я говорю тебе: испытать на себе его гнев — это даже хуже смерти.
Джоанна вздохнула, страстно желая, чтобы сейчас на месте Магуса оказался кто-нибудь другой, кто мог не расхолаживать и стращать ее, а помочь словом и делом.
— К сожалению, — наконец сказала она, — хуже смерти также и не пойти против него, пассивно ждать. И потому, уважаемый Магистр, у меня просто не остается выбора.
Торговец горячей лапшой, тележка которого испускала в холодный воздух струйки пара, удивленно уставился на Джоанну, но вслух своего изумления не выразил и указал ей в сторону, куда ей нужно было идти. Этот квартал города Ангельской Руки был попросту трущобами — полуразвалившиеся дома, то ли сложенные из плохого обожженного кирпича, то ли вообще слепленные из глины, прижались один к другому точно не давая друг другу рухнуть от ветхости. Улицы были тут столь узкими, что разведи руки в стороны и ты уже касаешься противоположных сторон улицы. Наверху почти все свободное пространство было заполнено развешанными для просушки выстиранным бельем — почти все заштопано, залатано. Прямо под ногами плещется сточная вода вперемежку с отбросами, и по этому полузамерзшему на стылом воздухе великолепию с визгом носятся местные детишки, одетые в отрепья. Кое-где виднелись лавки, торговавшие либо поношенной одеждой, либо дешевой провизией. О харчевнях вообще страшно было говорить — из двери такого заведения несло, как из общественного туалета. На громадных медных сковородах шкворчали куски позеленевшего мяса. По улицам, меся ногами зловонную слякоть, торопились обитатели этого квартала — тут и жили староверы.
