Клоуны водного цирка (СИ) - Седов Константин (первая книга TXT) 📗
Йохан с удивлением наблюдал за сценой, но в Ложу вошла княгиня и все стало на свои места. Йохан встал и учтиво поклонился. Селестина улыбнулась в ответ и подошла к мужу.
— Здравствуй супруг мой. — Когда-то Селестина была красива. Но с возрастом и после рождения троих детей располнела. Впрочем, остатки былой красоты еще проглядывали сквозь свинцовые белила на лице.
— Виделись уже утром. К чему эти приветствия?
— Утром разговор не удался, я решила начать день сначала.
— Вот бы с жизнью так же, — Тарант приложился к кубку.
— Ты князь. Могущественный человек. Тебе ли жаловаться на жизнь? Грешно это.
— Я никогда не жалуюсь. К тому же разве я сказал, что говорю про свою жизнь? — князь сложил руки на груди, не выпуская кубка, и помутневшим взглядом смотрел на жену.
— Не будем о плохом. Я пришла, чтобы не держал ты на меня зла, — княгиня перевела взгляд с кубка в руках князя, на стол, где стояли кувшины.
— Боялась, что я пить буду? Понятно. Что ж вы все так о моем здоровье беспокоитесь?!
— Мы все, это кто? — голос княгини был исключительно спокоен.
Князь понял, что сболтнул лишнее и развел руками, собираясь показать, что все окружающие. Кубок выскользнул из рук и покатился по ковру.
— Сегодня открытие, — голос Селестины, по-прежнему, был спокоен. — Вот-вот начнутся первые игры. Собралось много гостей. Я не думаю, что появляться перед ними пьяным — хорошая идея.
— Мне плевать на гостей, да и встречаться я ни с кем не собираюсь, — князь подошел к столу за другим кубком, — для этого есть Фабрис, он пусть их развлекает.
— Правила учтивости требуют, чтобы ты появился перед гостями. Прошу тебя Тарант, прекрати пить, — теперь голос Селестины был умоляющим.
Тарант налил вина, поднял кубок:
— У меня никто не смеет ничего требовать. Тем более какие-то правила. Я князь Баэмунда и я превыше учтивости. А если я захочу поговорить с гостями, то они все равно будут внимательно меня слушать, — пьяный я или трезвый. Да мне и плевать на то, что они обо мне подумают. Кошке все равно, что про нее думают мыши. — Он залпом осушил кубок и покачнулся.
— Мне надо отойти, — он подмигнул мутным глазом и вышел.
Йохан остался с княгиней один. Чувствовал себя неловко, что говорить не знал. Нагнулся, чтобы достать кубок, который уронил князь.
— А ведь, когда-то он меня любил — вдруг произнесла Селестина.
Йохан выпрямился с кубком в руках. Наверное, что-то надо сказать.
— Любил сильно, — продолжала княгиня. Он залез ко мне ночью на балкон, когда мне еще было четырнадцать, только для того, чтобы подарить цветы. Сумел обмануть охрану. Мой отец не посмотрел бы, что он княжич. Суровый у меня отец был. Если бы поймали того, кто лезет ко мне в спальню ночью — непременно бы кровь пролилась. И Тарант это знал. И все равно полез. Просто подарить цветы. До сих пор их запах помню. Белые розы и лилии.
Йохан крутил в руках кубок не зная, что с ним делать. Поставить на стол? Так это надо встать и подойти к нему, а он, как назло, в углу сидит. Ни пить, ни есть не собирался. А встать — это значит пройти мимо княгини. Почему-то ужасно этого не хотелось. Все-таки надо что-то сказать.
— Он и сейчас вас любит — осторожно произнес Йохан.
Селестина слабо усмехнулась:
— Спасибо, что пытаетесь подбодрить. Но вам-то, откуда знать?
— Так уж сложилось, что знаю, — Йохан сначала произнес и только потом понял, что, наверное, зря.
Селестина повернула к нему голову и вопросительно подняла одну бровь.
— Я никогда не умел правильно вести себя с женщинами, — вздохнул Йохан, — и зря проболтался. Но очень уж вы расстроены.
— Вы что-то знаете?! Прошу вас скажите! Мне сейчас так нужны хорошие новости!
Йохан смущенно пожал плечами.
— Значит розы и лилии?
— Да. А что?
— Князь заказал мне сделать такой цветочный букет. Он механический. И превращается в такую длинную корзину, не помню, как они называются. У цветочниц видел. Не помню… В основе перевернутый округлый конус. Если держать прямо, а другой рукой повернуть вот так — Йохан сделал кистью вращающееся движение, то конус превратится в букет цветов. Механических, конечно, но я сделал похожими на живые, как мог. Тянущиеся из основания стебли, чьи распускающиеся цветки образуют собой полукруглую сферу… не важно, я не смогу правильно рассказать. Я механик, не оратор. Я закончил работу еще неделю назад и передал ее ювелирных дел мастеру Бюжо. Он должен закончить начатое мной. Я просто специалист по механизмам, а вот он…
— Спасибо вам! — Княгиня порывисто обняла его, и кубок вторично полетел на пол.
— Пока не за что — растеряно, ответил Йохан.
Княгиня вышла. Йохан вздохнул и снова поднял кубок. Вообще-то это должен был делать лакей, но его не было, а кубок на полу — это непорядок.
— Вдоль стен построились!
Эрику казалось, что это здание бесконечно. Их уже несколько раз перегоняли из зала в коридор, оттуда в другой зал, теперь в этот. По углам стояли скульптуры мощного бородача с выпученными глазами и топором в руках. Красные стены украшали фрески, изображавшие тропические пейзажи. Одна из стен полукруглая, с частыми окнами, сплошной полосой тянущимися через всю мраморную стену. Само здание было чем-то вроде лабиринта. Большого, шумного, холодного, несмотря на жару за его стенами. И почти везде были бассейны. Конвоиры легко ориентировались в этих бесконечных клетях, а сейчас суматошно носились по залу, выстраивая их вдоль стен.
Один из стражников, как их называли — крейклингами, ткнул Эрика в плечо и придвинул к стене. Точнее попытался, Эрик подумал, что захоти он этого стражника прибить, здесь и сейчас, то шансы были бы неплохими. Если быстро схватить за шею, даже связанными руками, развернуть, а потом коленями подбить сзади, то придушит. Только вот вряд ли остальные будут на это просто смотреть. Эрик внимательно разглядел протазаны в их руках. Наконечники длинные, будто кинжалы. И концы ушек под острием не парадное украшение. Колоть такой штукой милое дело. А вот фламберги длинноваты. В тесном помещении не размахнешься.
Его повторно толкнули к стене и Эрик решил, что лучше подчинится. Строить планы в голове — одно, а вот реализовать их пока не удастся. Теперь по обстоятельствам. Не то, что бы он собирался выиграть эту чертову игру, но пока надо присмотреться. Десять тысяч золотых. Больше только за его голову. Больше — это сколько? И кто назначил? И что, если кто-нибудь из местных узнает, что он и есть Эрик Бешеный? Совсем другая игра начнется. Даже хуже этой.
— Желающие пойти первыми есть?
Этот щеголь Арман не понравился Эрику сразу. И не потому, что он его надзиратель, или как он там себя называет — смотритель. Эрик уже встречал людей подобного типа и мог оценить натуру. Высокомерный позер. Хотя, не без характера. Но характер испорчен. С гнильцой человечишка. Дешевка.
Арман прохаживался вдоль выстроенных вдоль обеих стен вытянутого зала заключенных. Артистов, блин.
— Подумайте, все равно кому-то надо начинать. Спросите себя — почему бы не мне? Сразу и познакомитесь с игрой.
Он остановился возле тощего мальчишки, который сегодня дважды врезался Эрика на пристани.
— О! Я про тебя и подзабыл уже. Нас помнится, прервали.
Арман почти ласково обнял паренька.
— Смотрю на тебя и снова задаюсь себе тем же вопросом, что и полчаса назад. О чем думают закупщики? Им же сказано, какого типа нужны рабы… ой, прости — артисты. Это должны быть крепкие ребята. С наглостью в глазах. Бойцы. Чтобы публике было на что смотреть. Чтобы ребята могли их порадовать зрелищем. Но все равно попадаются камералисты и… Ты, кстати кто?
Паренек ничего ему не ответил, но видно было, как напрягся.
— Да не молчи ты. Или, подожди… может ты немой?
— Зачем все это? — вдруг спросил паренек.
— Ишь ты! А я думал, это я вопросы задаю. Хотя знаешь, хорошо, что спросил. Хм-м. Зачем? А и вправду — зачем все это? — он обращался ко всем окружающим. — Все это вызвано двумя главными человеческими потребностями. Желанием ощущения полноты жизни и страстью к развлечениям.
