Мнемосина (СИ) - Дьяченко Наталья (книги полностью .txt) 📗
— Дорогие мои, как же вы умаялись! Ну теперь-то вы отдохнете, нагуляетесь, отоспитесь всласть. А исхудали-то как! Михаил, угощайтесь печеньем, не стесняйтесь. Вам следует больше времени проводить на воздухе. Габриэль покажет вам окрестности. У нас много красивых мест. Вам нужно увидеть Гремячий водопад, и обязательно подняться на Кабан-гору, оттуда открывается замечательный вид на город и наш дом. Но назавтра не решайте ничего, Януся собирает гостей. Ах, Михаил, у нашей девочки классическое сопрано, вам непременно следует слышать, как она поет. Арик и Гар обещались быть. Лизандр станет читать последние сочинения. Стихи его бесподобны! Мальчик очень талантлив!
Такова была мать Габриэля. Мысли ее порхали с одной на другую, как бабочки на летней поляне. От нее веяло домашним уютом и покоем. Пульхерия Андреевна не скрывала радости от приезда сына. Она с улыбкой смотрела на Звездочадского, прикасалась то к лицу его, то к обшлагу рукава, подкладывала ему на тарелку сладости. Часть этого внимания перепадала и мне, заставляя смущаться и краснеть. Я не привык к проявлениям родительских чувств.
Едва мы вышли из гостиной, как Звездочадский, подмигнув, предложил:
— А теперь, когда церемонии остались позади, пойдемте-ка совершим набег на кухню? Не знаю, как у вас, но у меня от этих печений только сильнее разыгрался аппетит. Не обижайтесь на матушку, она не имела намерения уморить нас голодом. Матушка балуется сочинительством пьес для театра, она витает в комедиях, трагедиях, преданьях. Однажды батюшка привез ей из-за стены огромный аппарат, чтобы показывать мультфильмы — сплошной треск и свист. И что вы думаете, матушка легко столковалась с этим механическим монстром, который приводил всех нас в неподдельный ужас. Но с высоты своей духовности она совершенно не замечает низменных материй. Ей невдомек, что мужчине надо нечто посущественнее хлебных крошек. Порой мне кажется, что матушка сама, как эльф, питается исключительно радугами и лунным светом.
После наспех съеденного ужина — холодного, но сытного, Звездочадский повел меня на прогулку. Мы обошли вокруг дома, прошагали по освещенной электрическими фонарями туевой аллее. Белки выбегали нам навстречу и поднимались на задние лапки, попрошайничая. Мы говорили обо всем и ни о чем. Содержание беседы особо значения не имело, важным было ощущение рядом дружеского плеча. Звук голоса позволял нам отмежеваться от тишины и темноты вокруг, обозначить свое присутствие и самость среди окружающего мира.
Вернувшись, верный своей новообретенной привычке, я старательно записал события прошедшего дня, хотя глаза мои слипались от действия горного воздуха. Мне казалось, что эти заметки, воскрешая в памяти минувшие события, позволяют лучше понять их. Перечитывая свои записи, я нередко замечал, что мне удалось зафиксировать важные вещи, которые я не постигал сразу, но по происшествии времени открывал для себя с другой стороны. Пока я думал все это, буквы слились сплошной чередой и меня сморил сон.
IV. В Небесном чертоге. Новые знакомства
Дворянских гнезд заветные аллеи.
Забытый сад, полузаросший пруд.
Как хорошо, как все знакомо тут!
Константин Бальмонт
Гости начали собираться после обеда, и неожиданно для самого себя я оказался в эпицентре событий, в самом сердце жизненного потока, бурлящего в доме. Первыми приехали братья Арик и Гар. Строго говоря, никакими братьями они не были, звали обоих одинаково — Игорями, но давняя дружба давала им основания выступать в таком амплуа. Арик был жгучий брюнет, изящный и ломкий. Астеничного сложения, с длинными конечностями, с тонкими чертами лица и поминутно падающей на лоб челкой, которую он откидывал назад выверено небрежным жестом. Полную противоположность Арику являл Гар. На пол-головы ниже брата, грубовато-напористый, он обладал мужицки крепкой фигурой и уверенными манерами атлета. Озорные бесята плясали в его серых глазах и нет-нет, да и выскакивали наружу. Соломенные волосы абсолютно не желали следовать велениям моды и торчали в разные стороны. Упрямая нижняя челюсть слегка выдвигалась вперед.
— И вот мы здесь, мы снова здесь гостим в который раз. Ах, что мы вам, что вам, друзья, поведаем сейчас, — пропел звучным поставленным тенором Арик. — Ну, спросите, где мы пропадали последние дни!
— И где же? — эхом откликнулась Январа.
По случаю музыкального салона сестра Звездочадского убрала свои кудряшки в высокую прическу, открыв изящную линию шеи и ключицы. На девушке было платье из тафты василькового цвета с пышными рукавами до локтя, ниже спускалось тончайшее серебристо-голубое кружево, расшитое бисером и блестками. Таким же кружевом были отделаны декольте и подол. Тонкую талию охватывал серебряный поясок, а плечи прикрывала уже знакомая мне шаль с цветущими маками и парящими над ними крохотными совами.
— Мы стали побратимами, — ответил Гар. — Искали луну в чаше с вином, мешали кровь, преломляли хлеб — все, как велит обычай.
За Гаром подхватил Арик:
— Мы поднялись высоко в горы, куда не залетают даже орлы. Там царствуют три святые вершины: Старец, Красавица и Небесный Страж. Мы бодрствовали три дня и три ночи. Водой нам служил растопленный снег, огнем — жар сердец, а пищей — молчание. И когда тишина стала нашей сутью, мы обменялись именами, распахнули настежь сердца и разделили кровь, хлеб и вино. Пред холодными очами Старца, запрокинутым ликом Красавицы и строгим взором Небесный Стража мы поклялись не оставлять друг друга в радости и в беде, явиться на помощь по первому зову и жестоко отомстить любому, кто прольет кровь брата.
— Ах, дорогие мои, как же я рада за вас! Вы всегда были ближе друг к другу, чем иные родственники! — воскликнула Январа.
Она сердечно обняла и расцеловала обоих. Габриэль был более сдержан в проявлениях чувств, но и его лицо озарилось улыбкой.
— Вы уже видели наши святыни? — спросил меня Арик.
— К сожалению, нет. Мы приехали только вчера.
— Вы точно должны о них знать. Святые вершины охраняют дорогу в Мнемотеррию, их так и зовут — Хранители. Первой встречает путников Красавица, отвлекая своей прелестью, следом мудрый Старец советует поворотить, а самым настойчивым заступает дорогу Небесный Страж со своими клинками. С дороги их трудно не заметить, разве только Габриэль не назвал.
— Не думаю, чтобы Михаил запомнил хоть что-то из того, что я показывал дорогой, — сказал Звездочадский.
Я возразил ему:
— Отчего же, я прекрасно помню громадину стены да парящих над ней орлов. И этих суровых господ, ее охранявших, с их парными мечами. А возможности восхищаться пейзажем я был лишен по вашей вине.
— По моей? Почему же это, осмелюсь спросить?
— Ведь это вы настояли, чтобы я ехал с завязанными глазами. Вот я и проспал всю дорогу, смотреть-то все равно было не на что. Даже если вы и рассказывали мне про хранителей Мнемотеррии, к своему стыду вынужден признать, что ничего не слышал.
— Ну конечно, пришлецу нельзя знать дорогу в сокрытую землю, — хлопнул себя по лбу Гар. — Гости у нас столь редки, что мы уже и не помним об этом запрете. Зато теперь вы можете любоваться нашими красотами к собственному удовольствию. В лице Габриэля вам достался отличный проводник. Детьми мы не раз исследовали окрестности. В какие только пещеры не забирались, на какие только не карабкались скалы. Удивительно, как только шею не свернули! А ведь я вам даже завидую — я-то уже все облазил, а вам только предстоит открывать для себя здешние места.
Следом за побратимами прибыл Дмитрий Константинович Горностаев — субтильный молодой человек среднего роста, темноволосый, темноглазый, с маленьким личиком и тонкой ниточной черных усов над острыми передними зубками. Такие особенности внешности вкупе с фамилией делали его похожим на хищного зверька. Наряжен Горностаев был во фрак из темно-коричневого сукна с черным бархатным воротом, молочного цвета панталоны и лососевый шелковый жилет.
