Шепот (СИ) - Сорока Света (список книг .TXT) 📗

глава 1-2

Ночь унесла тяжёлые тучи,

Но дни горьким сумраком полны.

Мы расстаёмся, так будет лучше,

Вдвоём нам не выбраться из тьмы.

Я помню всё, о чём мы мечтали,

Но жизнь не для тех, кто любит сны.

Мы слишком долго выход искали,

Но шли бесконечно вдоль стены.

Пусть каждый сам находит дорогу,

Мой путь будет в сотню раз длинней.

Но не виню ни чёрта, ни Бога,

За всё платить придётся мне!

Я любил и ненавидел,

Но теперь душа пуста!

Всё исчезло, не оставив и следа,

И не знает боли в груди

Осколок льда.

Автор: Кипелов В. А.

1

Глаза застилала кровавая пелена, окрашивая окружающий мир в агрессивный, бардовый цвет. Я сосредоточенно прислушалась. Далеко впереди кипел бой. Позади тихо пробиралось подкрепление. Я сделала шаг вперёд и спиной почувствовала, на меня кто-то смотрит. Оборачиваться не было смысла, знала, ничего не увижу, я так и не научилась видеть в темноте, да и взгляд чудился откуда-то сверху. Неслышно развернувшись и прижавшись спиной к сосне, стоящей рядом, я выстрелила туда, где мнился неприятель. Негромких хлопок открыл врагу моё точное местонахождение. Не обдуманный, легкомысленный поступок, обругала я себя. Но шорох листвы подсказал, что я была права, инстинкты сработали не только у меня, человек, сидящий на дереве, дёрнулся в сторону. Я замерла, стараясь не дышать. Сейчас он спустится. Ждать пришлось не долго. Приглушенный звук удара оповестил меня о том, что мой противник спрыгнул с дерева. Прислушалась к своим ощущениям и выстрелила чуть выше звука. Раздалось шипение, словно из шарика выпустили воздух. Я ринулась в сторону шума, поднимая пистолет на уровень своих глаз и несколько раз выстрелив. Человек, в которого я стреляла, с непонятным хлюпаньем обвалился на землю.

Когда я подхожу к нему и присаживаюсь, я могу созерцать дюжего мужчину, он бьётся в судорогах, а из его горла с булькающим звуком выплескивается кровь. Спиной я ощущаю присутствие нового человека, замираю на секунду, но тут же расслабляюсь — это Ли. Я привыкла чувствовать его спиной. Он хватает меня за плечи, утягивая куда-то под дерево:

— Что, за глупое поведение, — ели слышно выдыхает он мне в ухо. Я и сама осознаю, что глупо себя вела и лишь пожимаю плечами.

Ли видит и слышит, как кошка, для него темнота не помеха, он засовывает меня между собой и стволом. Справа слышится неясный шорох и друг, не успев до конца обернуться, уже кидается в ту сторону. Я знала, что будет второй, солдаты Общества всегда ходят по двое. Они и в одиночку то справятся с кучей народу, а вдвоём это уже бронебойная сила.

Я стою, застыв как истукан, уже через несколько минут звуки борьбы утихают и, прямо передо мной, возникает Ли, слух мне подсказывает, что он вытирает свой верный нож о штаны и небрежным жестом засовывает его в ножны.

— Ася, что за дурость! Считай мы тут шумовую гранату взорвали! — он не шепчет, он выдыхает слова, но я понимаю, он прав, и снова ничего не отвечаю.

Теперь мы идём вдвоём, периодически застывая, прижавшись к деревьям, чтобы прислушаться. Неожиданно, лес расступается, и мы видим ту битву, шум которой я слышала. Вокруг стоит невероятная вонь свежей крови, от этого запаха одновременно поднимается тошнота, откуда-то из желудка, и в противовес этому окутывает жажда убийства, как у дикого зверя. Эта жажда заставляет скалиться и искать врага. Вот хрупкий юноша наскакивает на неохватного мужика и я, сделав рывок, кидаюсь ему на помощь. Я плохо соображаю, что творится вокруг, глаза застилает белая пелена, а в голове бьётся одно слово: «Убить!». Я мутужу солдата Общества, ногами и руками, но мои удары ему как слону дробина, и только когда он отшвыривает меня как кутёнка я вспоминаю, что могу выстрелить в него. Выхватываю пистолет, прицеливаюсь и стреляю. Раздаётся оглушительных хлопок…

И я просыпаюсь, резко сев на постели.

Рядом со мной, пробурчав что-то во сне, крутится Кара. А я пытаюсь отдышаться, хватая ртом воздух. Мой лоб покрыт испариной, а ладони противно липкие. Как я устала от того, что не могу нормально спать. Стоит мне просто прикрыть глаза и передо мной встаёт багряное зарево битв. За последние полгода их было не мало. Они не вспоминаются отдельными фрагментами, все они смешались в мерзкий кровавый клубок. Который давит на меня, мешает дышать.

Аккуратно выбравшись из-под одеяла, я вылезаю из палатки, и недолго раздумывая, плюхаюсь рядом с брезентовой стеной, прямо на землю. В темноте ночи я далеко не уйду, точно напорюсь на что-нибудь, а тут можно посидеть до утра, не мешая спать подруге. Я тяжело вздохнула. Как меня утомили эти еженощные посиделки на улице. Я сплю от силы три — четыре часа, а остальное догоняю транквилизаторами. Раньше Риши через день колол мне снотворное, но сейчас этого делать нельзя. Причин много, но главная, что место нашей нынешней стоянки неспокойное. Это раньше мы могли оставаться долго на одном месте, сейчас так не получается, неделя, если сильно повезёт две. Всё началось в тот день. Тогда всё переменилось. Но только позже мы поняли масштаб кошмара.

Перед внутренним взором настойчивой картинкой встаёт лицо Германа, его очи сначала полные боли, разрывающей его тело и заполоняющей мозг, а затем тускнеющие, превращающиеся в безликие и стеклянные. Я вспоминаю их постоянно, не могу не воскрешать их в памяти. Даже сейчас, по прошествии полу года, боль не притупляется.

Тогда я пришла в себя не скоро. Риши говорил, что я сутки провалялась без сознания. Я помню только, как открыла глаза и прошептала:

— Герман…

Ко мне сразу подскочили Риши с Карой. Руки подруги тряслись, она пыталась упокоить меня, гладя по кисти, но только ещё больше заставляла нервничать. Когда я села и поняла, что не в курсе, где нахожусь, я осознала, что уведенное это не страшный сон и не бред, это правда.

Я сидела и не представляла, как справится с давящим чувством, где-то внутри меня, оно заставляло слезы бежать по щекам, втягивать горьковатый воздух сквозь зубы, оно распирало мою грудную клетку требуя выхода, но не находило его. Германа нет. ГЕРМАНА нет. ГЕРМАНА НЕТ. Всё громче и громче, билась в голове похожая на набат мысль.

— Асенька, Ася, скажи что-нибудь, — теребила меня подруга, боявшаяся, что я опять замолчу. Наверное, я этого и хотела бы, да мой организм решил иначе.

— Что-нибудь, — отрешенно пробормотала я. Голос был, тихи, сухой, ломкий, как старые веточки, но он был. Я слышала его, ощущала, как слова, слегка перекатываясь в горле, вылетали наружу. Как долго я об этом мечтала, как хотела, но сейчас мне это не было нужно.

Я обессилено упала на лежанку и замерла, уставившись в брезентовый потолок.

— Асенька, — встряхнула меня мулатка, но я лишь повернула лицо в её сторону и продолжила так же бездумно смотреть.

— Оставь её пока, — сказал врач, — я уколю тебе снотворное и приду завтра рано утром. Поспи немного.

Укол в вену заставил дёрнуться мышцы, но боли я не чувствовала. Конечно, хочется думать, что друг такой замечательный врач, но я не сомневаюсь, что тогда, тресни меня кувалдой по башке, я б ничего не почувствовала. Моё тело существовало отдельно, от души которая корчилась в конвульсиях от адского горя.

Риши, как и обещал, пришел утром:

— Ну, как самочувствие? — спросил он, осматривая меня.

Я лишь пожала плечами. Как чувствует себя человек, когда внутри него всё умерло и одновременно разрывается от страдания? Болело всё: тело, руки, ноги, башка. Казалось, моя воющая, выгибающаяся и стонущая душа заполнила все клеточки моей плоти. Мне хотелось разорвать свою кожу, чтобы выпустить наружу всю эту горечь, но я не двигалась, понимая тщетность этих попыток.

— Я думаю, тебе пару дней стоит побыть под наблюдением. Кара скоро принесёт завтрак. Рассказать, что произошло? — на последнем вопросе голос врача дрогнул, и я равнодушно отвернулась. Меня ничего не интересовало. Всё что надо, я уже знаю. Я знаю, что любимого больше нет. Всё остальное несущественная ерунда. Друг ещё потоптался возле кровати и ушел, оставив меня наедине с собой.