Дом 302а на Большой Садовой (СИ) - Ясинская Марина Леонидовна (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗

Надо сказать, что квартира эта - N 50 - давно уже пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией.

  М. Булгаков "Мастер и Маргарита"

   Когда в начале осени, после двух лет стройки были наконец сняты строительные леса и плёнка, оказалось, что новое шестиэтажное здание, возведённое на Большой Садовой между домами 302 и 304, словно сошло с фотографий полуторавековой давности. Выполненное в стиле классического модерна, оно не очень вписывалось в ряд окружающих его домов, и в то же время почему-то казалось, что здание словно всегда здесь стояло.

   На самом деле, шестиэтажный дом и впрямь находился ровно там, где ему полагалось быть, ведь именно на этом самом месте в 1903 году было построено точно такое же здание. Правда, всего каких-то тридцать лет спустя дом N302-бис сгорел в страшном пожаре. С тех пор прошёл почти век, и всё это время пустырь и пепелище простояли нетронутые, что было совершенно удивительным, ведь любой освободившийся на Большой Садовой клочок земли немедленно выкупался, и на нём тут же что-нибудь строили. А солидной площади пустырь, где уместился бы не то, что компактный домик, а даже скромных размеров торговый центр, долгие десятилетия пустовал.

   Возможно, всё дело было в нехорошей славе, которой пользовался пустырь, а ещё прежде него - сгоревшее здание. Ходили слухи, что в некоторых квартирах того дома творились необъяснимые происшествия - бесследно исчезали люди, жильцы сходили с ума. Говорили даже, будто однажды там побывал сам сатана со своей свитой и устроил изрядный переполох.

   Когда дом 302-бис на Большой Садовой сгорел, странные вещи продолжали твориться уже на пустыре. В ночи весеннего полнолуния из-под обгоревших развалин доносились то подозрительные стуки, то оркестровая музыка, а в руинах мелькали огни и тёмные силуэты. В остальное же время ночами на пустыре орала обитавшая там стая бродячих кошек; редкие свидетели болтали, будто видели её предводителя, чёрного кота совершенно исполинских размеров.

   И, разумеется, на пустыре по-прежнему пропадали люди.

   Надо сказать, чаще всего пропадали обитающие вместе с кошачьей стаей бомжи, и, вероятно, виноват в их исчезновении был не столько проклятый пустырь, сколько их собственная нелёгкая бомжиная доля. Сегодня бомж есть, завтра его нет, и остаётся только гадать, нашёл ли он себе новый подвал или же вечный покой.

   Однако если пропажу бомжей ещё можно списать на их бомжиную долю, то пропажу на пустыре ухоженной рыжей колли по кличке Дамка, собаки владелицы маникюрного салона Эвелины Георгиевны из дома напротив, на бомжиную долю уже не спишешь.

   Впрочем, упитанную Дамку вполне могли съесть голодные бомжи.

   А вот нищего инженера Костровского из дома 304 они съесть никак не могли. Молва утверждала, что однажды весенней ночью Костровский, как обычно, выносил объедки для обитателей пустыря, кошек и бомжей, как вдруг рядом остановился длинный лимузин. Строгий водитель во фраке распахнул дверцу, Костровский нырнул в недра роскошного авто - и больше его никто не видел. После, правда, говорили, будто он просто получил наследство от дальней родственницы то ли из Австрии, то ли их Австралии, и уехал вступать в права наследования.

   Точно так же пропала однажды и госпожа Елисеева-Випцацуева из дома 302, владелица небольшой отделочной фирмы и большого количества работающих в ней гастарбайтеров; за ней тоже приехало роскошное авто, правда, уже не лимузин, а джип с большим багажником и затонированными стёклами - и шофёром, но не во фраке, а в кожаной куртке.

   Блоггера-оппозиционера Павла Самородского и вовсе не увозили; однажды он, вместе с ноутбуком и своим оппозиционным мнением, ушёл к терминалу положить денег за Интернет - и не вернулся.

   Наконец, были и таинственные суициды. За последние годы таких случилось целых два. Оба самоубийцы, одинокая пенсионерка Покровская и бездетный ветеран великой отечественной войны Кузьмич, жили в квартирах, окна которых выходили на пустырь. Оба выбросились из окон на этот самый пустырь по причинам, никому не известным, а, следовательно, в глазах соседей - и вовсе без причин.

   В опустевшие квартиры пенсионерки и ветерана практически на следующий же день вселились владелец автомойки Денис Дмитриевич Додыров и хозяин сети фруктовых лотков Давид Гусейнович Мурсалиев с семьями, и плохая слава пустыря, на который выходят окна квартир, их не остановила. Очевидно, перспектива жить в просторных апартаментах на Большой Садовой перевешивала любые опасения. А, может, они просто не верили в чертовщину.

   * * *

   Новому зданию, расположившемуся между домами 302 и 304, присвоили было номер 302-бис, но муниципалитет решил, что "бис" - это слишком по-иностранному, и дом номер 302-бис стал домом номер 302а. И к центру продаж, открытому на первом этаже, потянулась очередь желающих приобрести квартиру на Большой Садовой.

   Удивительное дело, но отбором покупателей занимался лично владелец строительной фирмы, Андрей Семёнович Понырев. Зачем он это делал, совершенно непонятно, ведь всякому ясно - главное, чтобы у клиента была требуемая для покупки квартиры сумма.

   И всё же Андрей Семёнович лично изучал информацию на каждого потенциального покупателя и из нескольких претендентов - а таковых на апартаменты на Большой Садовой было немало - лично выбирал кого-то по одному ему ведомым критериям.

   Так, пентхаус на шестом этаже он продал безработной мадам Коврижкиной. Мадам Коврижкина щеголяла в туфельках "Прада", ездила на "Майбахе" и регулярно принимала у себя в гостях господина Вытребского. Господин Вытребский, обладатель изрядного живота, нелюбимой супруги, двух взрослых детей и алюминиевого завода, наведывался к мадам Коврижкиной исключительно во время обеденного перерыва, и лишь иногда заезжал на выходные.

   Трёхкомнатную квартиру на четвёртом этаже господин Понырев продал рядовому налоговому инспектору Артуру Бычко вместе с двумя парковочными местами в подземном гараже под домом, для "Порша", на котором инспектор ездил летом, и "Хаммера", на котором он ездил зимой.

   Обладателями более скромных двухкомнатных квартир стали гладкие, всегда при галстуках менеджеры среднего звена, научившиеся умело жить, перекладывая ненужные бумажки из папки в папку и задолженности с одной кредитки на другую.

   Однокомнатную квартиру на первом этаже Понырев продал перебравшемуся в столицу из бывших южных республик Хусану. Тот прошёл долгий путь от дворника до хозяина небольшой клининг-компании и теперь помогал землякам, приехавшим в Москву, устраивая их к себе на работу и давая жильё. В купленную квартиру он поселил сразу двенадцать своих соотечественников; поскольку работали они посменно, кто-то днём, а кто-то ночью, он рассудил, что одной комнаты на всех им вполне хватит. Благодарные ставшему большим человеком Хусан-джану, земляки не жаловались.

   Другую однокомнатную квартиру едва не за бесценок Андрей Семёнович зачем-то отдал матери-одиночке, растившей двух своих - и тридцать чужих детей. Учительница начальных классов долго не могла поверить своему счастью.

   Среди отобранных Поныревым покупателей были ещё мелкий депутат с криминальным прошлым, сын сибирского нефтяника, прогуливавший лекции в МГУ, начинающие певички, живущие подачками продюсеров, директора и руководители различных компаний, фрилансеры, айтишники и даже один заводской мастер, рискнувший ввязаться в ипотеку.

   А вот шестикомнатную квартиру на пятом этаже за номером пятьдесят Андрей Семёнович не продал, несмотря на несколько весьма заманчивых предложений. В квартире N50 он поселился сам.

   Поныреву по паспорту было чуть меньше сорока, по виду - чуть больше тридцати; в его портфолио были десятки успешных коммерческих строительных проектов, в бумажнике - кредитки всех мыслимых видов, а в банке - не просто круглый, а прямо-таки сферический счёт. Однако, несмотря на такие выдающиеся достоинства, Андрей Семёнович жил один, без семьи, без любовницы, и это не могло не будоражить любопытства соседей, особенно - начинающих певичек.